Общественная опасность преступлений – дело субъективное

Конституционный Суд (КС) РФ разъяснил, что именно судьи оценивают степень общественной опасности преступления. При этом суть жалобы в КС и заключалась в том, что нормы Уголовного (УК) и Уголовно-процессуального кодексов (УПК) отступают перед судейским усмотрением, когда эти оценки произвольны. Похожие обстоятельства учитывают в пользу осужденного в одних случаях, а в других усугубляют вину. Советник ФПА РФ Нвер Гаспарян указал, что рассчитывать на положительный ответ КС оснований не было, так как универсального правосудия быть не должно. Однако, по его мнению, следует согласиться с заявителем относительно проблемы произвольного принятия решений служителями Фемиды.

В своей жалобе заявитель в КС настаивал, что судами, скажем, не принимается во внимание поведение подсудимого. Или, например, одни и те же обстоятельства применяются и для установления факта преступления, и для определения наказания.

Но КС подтвердил, что юридическая оценка деяния и назначение карательных мер осуществляются только судом.

Советник Федеральной палаты адвокатов РФ Нвер Гаспарян считает, что КС вынес основательное определение с разъяснением ряда норм УК и УПК. Потому что «заявитель поставил сразу несколько проблемных вопросов – в частности, о праве суда по своему усмотрению оценивать степень общественной опасности содеянного, не принимать во внимание отдельные обстоятельства». При этом, уверен Нвер Гаспарян, рассчитывать на положительный ответ КС не было оснований. Однако, по его мнению, следует согласиться с заявителем относительно проблемы произвольного принятия решений судами надзорных и кассационных инстанций, когда «одни и те же существенные нарушения закона могут повлечь отмену приговора, а другие дела оставлять без изменения, то есть когда закон применяется избирательно и неединообразно».

Вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант заявил, что индивидуализация наказания на основе общих критериев, установленных законодательно, – это «безальтернативно правильный подход». И без разумной судейской дискреции просто не приходится говорить о правосудии, ведь справедливость – это все-таки не математически рассчитываемая величина. Но общие критерии назначения наказания в уголовном законе прописаны все же «в целом удовлетворительно». Поэтому, подчеркнул Вадим Клювгант, здесь важнее другое, а именно: мудрость, беспристрастность и справедливость суда в конкретном деле, исключающие, в частности, проявления кампанейщины или деление подсудимых на «своих» и «чужих», а тем более совсем уже не правовые критерии вроде мести за строптивость или скидки за недоказанность. «Однако все эти черты должны быть присущи судье имманентно, они не достигаются директивами (в том числе и законодательными)», – напомнил он.

Как сказал журналистам адвокат АП Ульяновской области Александр Князев, у КС есть целый ряд решений с анализом принципов назначения наказания. Например, что суды не должны учитывать непризнание вины, поскольку ее отрицание – это один из способов защиты подсудимого. Однако в данном определении КС почему-то не оценил довод заявителя о произвольном учете судом посткриминального поведения обвиняемого. Последнее, заметил эксперт, принято разделять на позитивное – возмещение вреда, принесение извинений, активное способствование расследованию и негативное – воспрепятствование расследованию, оказание давления на свидетелей и пр. Александр Князев заметил, что «судебная практика показывает: позитивное поведение – это смягчающее обстоятельство». Да и Верховный Суд неоднократно отмечал, что необходимо учитывать «личность виновного, его отношение к содеянному, обстоятельства, смягчающие и отягчающие наказание». Правда, остается открытым вопрос, каким образом учитывать негативное поведение. Формально – никак, но очевидно, что оно сказывается на формировании мнения суда при назначении наказания.

Второй момент, вокруг которого продолжают спор и теоретики, и практики уголовного права, – это рецидив и его учет при назначении наказания, пояснил Александр Князев. КС вроде бы сделал акцент на принципе non bis in idem («не дважды за одно и то же»), то есть запрете повторного преследования и наказания за одно и то же деяние. Этот принцип в первую очередь предполагает искупление вины, когда после исполнения наказания преступник фактически расплатился с обществом. Это как бы означает, что любая добавка к назначенному наказанию невозможна после его отбытия, даже если последующее поведение лица обнаружит недостаточность воздействия на него или ошибочность первоначальной судебной оценки, напомнил эксперт. Но тогда, дескать, более строгое наказание за рецидив – это то самое усиление ответственности, которое лицо может получить по закону за совершенное впервые конкретное преступление, что обосновано не тяжестью нового деяния, а лишь фактом прошлого и уже отбытого наказания, по сути своей нарушает постулат non bis in idem. И хотя ч. 3 ст. 68 УК РФ говорит, что правило увеличения минимальных санкций при рецидиве не применяется, если судимость уже учтена как квалифицирующий признак, практика показывает иное, однако КС лишь повторил свою давнюю позицию, что теоретически этого нет.

Источник – «Независимая газета».