«Разъяснение – не индульгенция»

Юрий Пилипенко рассказал об истории принятия Разъяснения Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам (КЭС) по вопросам применения п. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката в отношении адвоката, принявшего по соглашению поручение на осуществление защиты по уголовному делу, и прокомментировал содержащиеся в этом документе выводы.

– Юрий Сергеевич, Разъяснение Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам о применении п. 2 ст. 13 КПЭА стало завершением продолжавшейся в адвокатском сообществе в течение многих лет дискуссии по вопросу о том, может ли адвокат прекратить осуществление защиты по уголовному делу в случае, если доверитель перестает выплачивать ему предусмотренный соглашением гонорар. Почему дискуссия оказалась такой долгой и КЭС лишь сравнительно недавно подошла к этой проблеме?

– Вопрос этот возник еще в годы советской власти, но советские адвокаты, насколько нам всем известно, вне зависимости от того, продолжали им платить их подзащитные гонорар или нет, под влиянием именно в советское время сложившейся традиции, обусловленной приоритетом публично-правового начала в регулировании перед частноправовым, всегда продолжали работу по делу до завершения того либо иного этапа, той либо иной стадии уголовной защиты. Чаще всего это продолжалось до подачи кассационной жалобы.

Проблема, связанная с финансовыми отношениями между адвокатом и подзащитным, заметно проявилась в последние три десятилетия, когда частноправовое начало в правовом регулировании приобрело больший вес, чем в предшествующий период. И если возникали ситуации, когда подзащитный переставал выплачивать гонорар, а судебный процесс или предварительное следствие (во втором случае проблема стоит менее остро) продолжались, адвокаты стали задумываться, как освободить себя от этого бремени и продолжить зарабатывать деньги, потому что других источников дохода у них, как известно, нет.

И, естественно, не могло не сложиться несколько подходов к этой проблеме в рамках, прежде всего, разрешения дисциплинарных дел. Мы знаем, что наши московские коллеги приняли и обосновали позицию, которая подразумевала в том числе возможность прекратить выполнение обязанностей судебного защитника в отсутствие гонорара – при обязательном наличии в соглашении об оказании юридической помощи условия о том, что неуплата гонорара является поводом для расторжения договора. А поскольку адвокат может участвовать в уголовном судопроизводстве в качестве защитника только на основании соглашения или по назначению, то при действующем уголовно-процессуальном регулировании, по мнению московских коллег, расторжение соглашения является юридическим фактом, лишающим адвоката права осуществлять какие-либо процессуальные действия в интересах своего бывшего подзащитного. Это примерное изложение позиции, в оригинале она чуть сложней.

Такая позиция не могла не понравиться многим адвокатам, которые восприняли ее как свободу в решении вопроса о прекращении своих обязанностей по защите доверителя в случае, если он перестает выплачивать гонорар. Но в то же время классическое регулирование (понимание), о котором я говорил выше, зародившееся в годы советской власти, не потеряло своего влияния и, насколько я могу судить, очень заметное число руководителей адвокатских палат придерживаются классической школы, основанной на идее преобладания публично-правового регулирования над частноправовым.

Таким образом, проблема существовала несколько десятилетий, постепенно самонакапливалась и привлекала все больше внимания, но не поддавалась решению, поскольку в адвокатуре сформировались различные подходы к ней. Даже противоположные, я бы сказал.

Вот основные причины, по которым КЭС обратилась к этому вопросу. А поводом послужили запросы от советов адвокатских палат. И если два первых мы не были готовы разрешить, то третий оставлять без реагирования было уже невозможно. КЭС приняла этот запрос в работу и начала готовить разъяснение.

Подходов внутри КЭС было несколько, они вызывали там жесткие дискуссии и напряженные дебаты, в ходе которых родилась идея, на мой взгляд, компромиссная и, судя по результатам голосования за это предложение, устраивающая большинство тех коллег, которые несут ответственность за российскую адвокатуру. Это, прежде всего, руководители адвокатских палат, адвокатских образований, которые высказывали свои суждения и на конференции «Адвокатура. Государство. Общество», предшествовавшей заседанию Совета ФПА РФ, где было принято это Разъяснение, и на самом заседании^[1].

– Прокомментируйте, пожалуйста, основную суть этого Разъяснения.

– Три важных вывода, которые содержатся в нем, сводятся к следующему. Мы констатируем, что адвокат при заключении соглашения со своим доверителем имеет право использовать весь инструментарий, который есть в Гражданском кодексе и подходит к нашей деятельности по оказанию правовой помощи. В том числе, в соглашение об осуществлении защиты по уголовному делу могут быть включены положения, регулирующие финансовые взаимоотношения между адвокатом и его подзащитным, их завершение в связи с отказом доверителя исполнять обязанность по уплате вознаграждения и последствия, которые могут быть этим вызваны. Мы исходим из того, что органы адвокатского самоуправления не могут запретить адвокатам составлять соглашения так, как это устраивает и их самих, и их подзащитных, если это к тому же допускается Гражданским кодексом.

Касательно первого вывода подчеркну, что, с учетом заметной разницы в юридической квалификации адвоката и его подзащитного, необходимо прописать положения, регулирующие финансовые взаимоотношения, особо и отдельно разъяснить их подзащитному, чтобы у него было по крайней мере понимание того, какие последствия может повлечь то или иное его действие или его бездействие (например, неуплата оговоренного гонорара).

Вот первая позиция Совета ФПА РФ, основанная на разработках КЭС.

Вторая позиция сводится к тому, что вне зависимости от причин, по которым адвокат намеревается оставить своего подзащитного (а это может быть не только реализация соглашения в части отсутствия надлежащего финансирования работы адвоката, но и другая причина, например длительная болезнь), он обязан, действуя разумно, подчеркну – разумно, обеспечить непрерывность защиты и соблюдение интересов своего бывшего подзащитного. Мы не стали в Разъяснении уточнять, какие именно действия адвокат должен предпринять, поскольку полагаем, что при различных обстоятельствах они могут быть разными (например, передать досье; заранее предупредить суд, чтобы дать ему возможность вызвать адвоката по назначению; доработать, предположим, какие-то дни, пока адвокат по назначению не вступит в дело и не ознакомится с его материалами). Органы адвокатского самоуправления (квалификационные комиссии и советы) смогут дать оценку тому, насколько предпринятые адвокатом действия добросовестны и разумны.

И третий, самый главный вывод: Совет ФПА РФ и КЭС не исключили возможность дисциплинарного преследования адвоката в связи с тем, что он «отказался от защиты» (либо, в иной интерпретации, доверитель от него отказался как от защитника). Мы обратили внимание органов адвокатского самоуправления, что, возбуждая дисциплинарное производство при наличии допустимого повода^[2], они должны учитывать все обстоятельства, исходя из приоритета этических требований, предъявляемых к адвокатам и к их роли в обществе и в судебном процессе, над формально-правовыми.

– Какой общий вывод из этого следует?

– Мы, таким образом, взяли на себя смелость не запрещать однозначно адвокатам выходить из защиты в отсутствие оговоренного гонорара, но при этом определили условия, которые, если возникнет потребность, обеспечат цивилизованный и по возможности безупречный «развод» между адвокатом и его подзащитным. И это должны учитывать органы адвокатского самоуправления, потому что они будут выносить конечный «вердикт» в таких ситуациях, очень нечастых (никто не ожидает значительного числа подобных дисциплинарных дел – скорее всего, будет по году несколько случаев на всю российскую адвокатуру).

Но я обратил бы внимание коллег на одно очень важное обстоятельство. В ходе дискуссии выявилось, что значительная часть руководителей региональных адвокатских палат скептически относятся к возможности адвоката покидать своего подзащитного на стадии судебного процесса даже при прекращении выплаты гонорара. И Разъяснение КЭС, утвержденное Советом, я просил бы во всяком случае не воспринимать как индульгенцию заранее на все случаи, которые могут возникнуть, потому что конечное решение, повторюсь, будут принимать органы адвокатского самоуправления той палаты, где состоит адвокат, столкнувшийся с такой ситуацией.

– Разъяснение КЭС позволяет защитить право адвоката на вознаграждение за труд в случаях, когда его нарушает доверитель. Есть ли еще не решенные проблемы защиты профессиональных прав адвоката в сфере его отношений с доверителем?

– В ходе дискуссии на конференции «Адвокатура. Государство. Общество» этот вопрос тоже обсуждался. У нас в адвокатуре есть давний институт запроса разъяснения совета палаты о том, как поступить в сложной этической ситуации, и можно рекомендовать адвокатам в тех случаях, когда они сталкиваются с недобросовестным отношением к ним со стороны их подзащитных, в том числе и в финансовом плане, обращаться в совет за разъяснением, излагая все обстоятельства. Совет примет их во внимание и даст адвокату рекомендации. Это поможет минимизировать дисциплинарную ответственность или даже вообще избежать ее, если конфликт с доверителем перерастет в перспективе в дисциплинарное производство.

Беседовала Мария Петелина

[1] Конференция «Адвокатура. Государство. Общество» на тему «Отказ от защиты или отказ от защитника» состоялась 14 декабря 2022 г., заседание Совета ФПА РФ, на котором было утверждено Разъяснение КЭС о применении п. 2 ст. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, – 15 декабря 2022 г. – Прим. ред.

[2] Согласно п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката поводами для возбуждения дисциплинарного производства являются: 1) жалоба, поданная в адвокатскую палату другим адвокатом, доверителем адвоката или его законным представителем, а равно – при отказе адвоката принять поручение без достаточных оснований – жалоба лица, обратившегося за оказанием юридической помощи в порядке ст. 26 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»; 2) представление, внесенное в адвокатскую палату вице-президентом адвокатской палаты либо лицом, его замещающим; 3) представление, внесенное в адвокатскую палату органом государственной власти, уполномоченным в области адвокатуры; 4) обращение суда (судьи), рассматривающего дело, представителем (защитником) по которому выступает адвокат, в адрес адвокатской палаты). – Прим. ред.