Явка с повинной как доказательство и ее новые перспективы

В Стандарте участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве должна быть учтена новая ситуация

---

Верховный Суд РФ поставил долгожданную точку в длительном споре о нуллификации явки с повинной как доказательства в ее нынешнем виде. Тем самым увенчались успехом усилия ФПА РФ и адвокатов, которые следовало бы учесть в разрабатываемом Стандарте участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве.

Месяц назад оперативные сотрудники страны, читающие юридические новости, с прискорбием отметили п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре»: « В тех случаях, когда в ходе проверки сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном статьей 144 УПК РФ, подсудимый обращался с письменным или устным заявлением о явке с повинной, и сторона обвинения ссылается на указанные в этом заявлении сведения как на одно из доказательств его виновности, суду надлежит проверять, в частности, разъяснялись ли подсудимому при принятии от него такого заявления с учетом требований части 1.1 статьи 144 УПК РФ права не свидетельствовать против самого себя, пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования в порядке, установленном главой 16 УПК РФ; была ли обеспечена возможность осуществления этих прав».

Как видно, явка с повинной может быть признана доказательством, но только в том случае, если явившемуся лицу разъяснили права не свидетельствовать против себя самого, пользоваться услугами адвоката, приносить жалобы на действия должностных лиц. При этом возможность осуществления этих прав должна быть реально обеспечена, что означает обязательное присутствие защитника даже тогда, когда лицо желает от него отказаться.

Данное положение создало серьезные трудности для недобросовестных должностных лиц в реализации их намерений использовать явки с повинной как доказательство обвинения.

Но такую достойную уважения  позицию Верховный Суд РФ занимал не всегда.

Так, согласно Постановлению Президиума Верховного Суда РФ от 4 июля 2000 г. № 310п00пр по делу Слюсаренко, Али-Заде и др.: «Суд ошибочно исключил из разбирательства явку с повинной в связи с неразъяснением ст. 51 Конституции РФ».
(Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. № 3. С. 16–17).

В соответствии с Кассационным определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 марта 2005 г. № 50-о04-82сп: « В связи с тем, что явки с повинной были написаны в отсутствие защитников и подсудимые отказались от их содержания в суде в силу п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, явки с повинной не могут быть признаны недопустимыми доказательствами».
(СПС «КонсультантПлюс»).

Таким образом, согласно сложившейся практике Верховный Суд РФ и нижестоящие суды ранее полагали, что при получении явки с повинной разъяснять право не свидетельствовать против себя самого и право на приглашение защитника не требуется, поскольку по смыслу ст. 142 УПК РФ явка с повинной есть добровольное сообщение лица о совершенном преступлении, а присутствие адвоката при ее написании не является обязательным.

Эта позиция включала зеленый свет для массового получения оперативными сотрудниками такого доказательства, как явка с повинной.

Подписантам явок на всю оставшуюся жизнь  запомнилось, как их принудительно доставляли в правоохранительный орган, а потом обрушивали всю мощь оперативного непроцессуального убеждения и принуждения. После чего многие были готовы делать любые признания.

А поскольку в распоряжении оперативных сотрудников иных процессуальных средств фиксации показаний не было, они оформляли эти признания как явку с повинной, стимулируя задержанных тем, что их позитивное поведение будет обязательно учтено на суде.

Внешне получалось, что гражданин, движимый угрызениями совести, пришел в правоохранительный орган и добровольно рассказал о совершенном им  преступлении. Судьи верили в эту красивую историю даже тогда, когда подсудимые отказывались от написанных явок с повинной, объясняя их невыносимыми пытками.

В пытки же наши судьи  верили крайне редко, а явки с повинной как доказательства принимали достаточно часто и охотно.

Такое происходило до тех пор, пока  на помощь не пришел Европейский суд по правам человека.

В своем Постановлении от 13 июля 2010 г. по делу «Лопата против России» (Lopata v. Russia, жалоба № 72250/01) ЕСПЧ указал, что использование для обвинения заявителя в совершении преступления явки с повинной, добровольный характер получения которой вызывает сомнения, написанной в отсутствие защитника, представляет собой нарушение п. 1 и подп. «с» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Доводы представителей Российской Федерации о том, что  согласно российскому уголовно-процессуальному законодательству «признание» не являлось процессуальным документом, который должен или может быть составлен в присутствии защитника, а представляло собой выражение доброй воли обвиняемого, содержавшие разъяснения ст. 51 Конституции РФ, не были приняты Европейским судом (см. п. 128 ).

При этом Европейский суд указал: «Что касается утверждения властей Российской Федерации о том, что присутствие защитника при получении признательных показаний не являлось обязательным согласно национальному законодательству, Европейский суд напоминает, что в его задачу входит не абстрактное определение соответствия Конвенции применимого национального законодательства или его соблюдения национальными властями, но оценка соблюдения требований статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского суда от 16 июля 1971 г. по делу “Рингейзен против Австрииˮ (Ringeisen v. Austria), § 97, Series A, № 13)» (см. п. 139).

В дополнение к этому Европейский суд подчеркнул, что помощь адвоката на ранней стадии является частью процессуальных гарантий, которым придается особое значение при рассмотрении вопроса о том, умалялась ли в данной процедуре сущность привилегии не свидетельствовать против себя (Постановление Европейского суда (вынесено Большой Палатой) от 11 июля 2006 г. по делу «Яллох против Германии», Постановление Европейского суда от 2 августа 2005 г. по делу «Колу против Турции»).

В связи с этим использование признательных показаний, полученных в отсутствие оказания юридической помощи, умаляет справедливость разбирательства в целом (Постановление Европейского суда от 13 марта 2014 г. по делу «Пакшаев против Российской Федерации»).

Имея в виду приведенную правовую позицию, ФПА РФ в отзыве на Постановление Пленума Верховного Суда РФ «О практике назначения судами России уголовного наказания» в ноябре 2015 г. указывала: «Если лицо отрицает факт добровольности заявления о явке с повинной, суду следует проверять доводы подсудимого об обстоятельствах, при которых было сделано заявление о явке с повинной, в том числе о соблюдении права лица на получение квалифицированной юридической помощи, оказываемой защитником, в случае если ее написанию предшествовало фактическое задержание лица сотрудниками правоохранительного органа».

Отрадно, что спустя год, хотя бы и в другом Постановлении Пленума Верховного Суда РФ – «О судебном приговоре», важное для тысяч российских граждан положение получило свое отражение.

В качестве окончательного закрепления отстаиваемой позиции Европейский суд 3 ноября 2016 г. коммуницировал ряд сходных жалоб (в том числе и по моей жалобе «Лозовский против России»)  и уведомил об этом  Правительство РФ.

В данных жалобах приводились аналогичные доводы о том, что явки с повинной, которые впоследствии были положены в основу обвинительных приговоров, были написаны в отсутствие защитников и при обстоятельствах, позволяющих сомневаться в их добровольном характере.

В связи с тем, что сложилась новая процессуальная ситуация, где легитимизация явок с повинной возможна только при участии адвокатов, требуется учет этого обстоятельства в разрабатываемом Стандарте участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве.

Представляется, что в Стандарте следует прописать в минимальном виде алгоритм действий адвоката-защитника в том случае, если доставленное  в правоохранительный орган или задержанное лицо изъявит желание написать явку с повинной, дабы обеспечить реализацию предусмотренных процессуальных прав и исключить предварительное принуждение.

Если данную важную сферу процессуальных правоотношений оставить без внимания, то наши оппоненты при попустительстве некоторых наших коллег легко найдут противоправный обходной маршрут и сведут на нет благие устремления  Европейского суда и Верховного Суда РФ.