Не отказ, а приостановление участия как необходимый превентивный стандарт

О проекте стандарта адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве

---

В выстроенной шеренге проектов стандарта участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве мне очень нравится тот, который предусматривает важное право защитника приостановить оказание юридической помощи подзащитному
.
Согласно ч. 3 ст. 11 проекта: «Защитник вправе приостановить оказание юридической помощи подзащитному в том случае, если дознаватель, следователь или суд не примет решения по заявленному подзащитным отказу от помощи защитника в предусмотренном действующим законом порядке и в предусмотренные сроки».

Авторы проекта предусмотрели и более радикальный вариант – отказа защитника от участия в процессуальном действии.

Так, согласно ч. 2 ст. 13 проекта: « В том случае, когда лицо, проводящее следственное, процессуальное действие, или председательствующий в судебном заседании грубо нарушает закон и иным образом существенно нарушает действующее законодательство и при этом степень подобного нарушения, по убеждению защитника, подрывает базовые принципы и назначение уголовного судопроизводства, делая невозможным разумное, добросовестное и квалифицированное выполнение обязанностей защитника по защите прав и интересов подзащитного, защитник вправе отказаться от участия в следственном или ином процессуальном действии и (или) покинуть место его проведения, а равно отказаться от участия в судебном заседании».

В связи с этим возникла необходимость обсудить эти смелые нововведения с точки зрения их основательности и практических перспектив.

Следует отметить, что советское, да и постсоветское нормотворчество таких правомочий адвокату не предоставляло.

Вряд ли за последние сто лет существования адвокатуры в России кто-то мог даже помышлять о возможности такого процессуального демарша со стороны адвоката, который в таком случае мог столкнуться с несовместимыми с пребыванием в профессии обвинениями в отказе от принятой на себя защиты.

Почему такие идеи возникли именно сейчас?

Древнегреческий философ Гераклит примерно 2500 лет назад предостерегал нас от неизменности и постоянства подходов, говоря, что все движется и ничего не стоит на месте.

К сожалению, именно в последние годы мы столкнулись с беспрецедентным и ранее никогда не встречавшимся уровнем обвинительного уклона в правоохранительных органах и судах. Не хочется в очередной раз приводить грустную статистику, она всем хорошо известна.

Нередко, находясь в отечественном суде, выступая в прениях либо заявляя обоснованные ходатайства, оказываешься в положении постоянного представителя России при ООН Виталия Чуркина, который в Совете Безопасности что-то пытается говорить, приводить какие-то убедительные аргументы, а его изначально никто не хочет слушать, за исключением разве что представителей Сирии и Венесуэлы.

Между тем положение российских адвокатов в уголовном судопроизводстве хуже, чем положение Виталия Чуркина в ООН, поскольку последний обладает правом вето и успешно им пользуется, а адвокаты такого права не имеют.

Изнемогая от обвинительного уклона и неся все тяготы и лишения от нарушений своих процессуальных и профессиональных прав, наши коллеги в разных концах страны отметились как гневными заявлениями адвокатских палат в адрес руководителей суда, так и временными забастовками с целью привлечь внимание к своим проблемам. Ничего подобного в предыдущей адвокатской истории не было, поскольку не было таких претензий к работе судебной системы.

Президент РФ, выступая перед Федеральным Собранием в 2014 г., и сам признал, что в работе правоохранителей доминирует обвинительный уклон.

Именно в последние годы мы столкнулись с пренеприятнейшей проблемой так называемых адвокатов-дублеров, которая была искусственно создана следователями и судьями с целью разрушить священный союз подзащитного и выбранного им защитника.

Игнорируя волю обвиняемых и подсудимых, сотни, а может быть, тысячи выбранных адвокатов, от Калининграда до Камчатки, были удалены по надуманным причинам из процессов взамен наспех назначенных. Тем самым был нанесен ощутимый удар как по взаимоотношениям между адвокатами внутри сообщества, так и по репутации адвокатуры в обществе в целом.

Понимая масштаб возникших проблем, ФПА РФ 27 сентября 2013 г. была вынуждена принять решение о двойной защите, пытаясь остановить опасную тенденцию.

В советский, да и в реформаторский периоды России такой проблемы не было, поскольку право на защиту посредством выбранного защитника являлось незыблемым и никем не оспаривалось. Достаточно просмотреть позиции Верховных Судов РСФСР и СССР и оценить их трепетное отношение к этому важному процессуальному институту.

Чтобы легитимизировать новый порядок сначала Конституционный Суд РФ в ряде своих определений, а затем Пленум Верховного Суда РФ в п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» ввели в оборот новое понятие – злоупотребление правом на защиту.

Некоторые представители адвокатского сообщества интерпретировали это нововведение как лицензию на дальнейшее совершение волюнтаристских действий в отношении наиболее активных защитников.

Именно в условиях нового порядка, сложившегося в судах, стало возможным в буквальном смысле выбрасывание адвоката Вяткина из зала судебного заседания по постановлению судьи Чудовского районного суда Новгородской области Александра Щур 4 декабря 2014 г. только лишь за то, что наш коллега заявил судье отвод, а тот упорно не хотел его рассматривать.

Сама идея приостановки участия адвоката вовсе не нова. Следует вспомнить обоснованные позиции Квалификационной комиссии Адвокатской палаты г. Москвы, ранее неоднократно признававшей безупречными действиями адвокатов, которые покидали место производства процессуального действия или судебное заседание в ответ на то, что должностные лица отказывались рассматривать ходатайства, заявленные защитниками.

Таким образом, обвинительная система координат, в которой интересы стороны защиты не учтены и регулярно попираются, требует изменения ранее сложившихся подходов. Не понимать этого – значит оставаться жить в ином измерении.

Стандарт участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве должен быть максимально адаптирован к реальной действительности и способствовать выполнению адвокатами своей конституционной функции оказания профессиональной юридической помощи.

На мой взгляд, следует принципиально поддержать концептуальные идеи авторов Стандартов, но все же понизить степень их радикализации.

Так, в случаях назначения адвоката-дублера подзащитному, у которого имеется выбранный защитник и который настаивает именно на его участии, в Стандарте следует вести речь именно об отказе от участия в следственном или ином процессуальном действии, судебном заседании.

Во всех остальных описанных в ст. 13 проекта случаях необходимо принципиально отказаться от термина «отказа от участия» и использовать «приостановить участие»:
если дознаватель, следователь или суд не примет решения по заявленному подзащитным отказу от помощи защитника в предусмотренном действующим законом порядке и в предусмотренные сроки;
если лицо, проводящее следственное, процессуальное действие, или председательствующий в судебном заседании грубо нарушает закон и отказывает в рассмотрении заявления подозреваемого, обвиняемого об отказе от защитника, не принимает в предусмотренном действующим законом порядке и в предусмотренные сроки решения по заявленному подзащитным отказу от помощи защитника, препятствует возможности согласования позиции стороны защиты;
если лицо, проводящее следственное, процессуальное действие, или председательствующий в судебном заседании грубо нарушает закон и отказывает в рассмотрении заявления подозреваемого, обвиняемого об отказе от защитника, не принимает в предусмотренном действующим законом порядке и в предусмотренные сроки решения по заявленному подзащитным отказу от помощи защитника, препятствует возможности согласования позиции стороны защиты;

Именно такая позиция основана на следующем.

Во-первых, в соответствии с ч. 7 ст. 49 УПК РФ, п. 3 и 6 ч. 4 ст. 6 Федерального закона № 63-ФЗ от 31 мая 2002 г. «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также п. 2 ч. 1 ст. 9 и ч. 2 ст. 13 КПЭА адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе отказаться от принятой на себя защиты обвиняемого.

При этом действующие нормативно-правовые акты не содержат никаких исключений из общего правила о запрете отказа адвоката от принятой защиты.

В связи с этим Стандарт не может противоречить Федеральным законам России и устанавливать иное правовое регулирование, предусматривающее возможность отказа от принятой защиты в исключительных случаях.

Понятие «приостановить участие» в данном контексте представляется удачным и не вступающим в конфликт с иными действующими нормами и означает, что адвокат вынужден временно уйти, но готов возобновить защиту.

Во-вторых, предлагаемая в Стандарте конструкция «отказа от участия» является недальновидной и вредоносной.

Допустим, адвокат в ответ на грубые нарушения уголовно-процессуального закона со стороны суда отказался от участия в судебном заседании и ушел, а затем незамедлительно сообщил об этом в совет адвокатской палаты, как это предписывает ч. 4 ст. 13.

И что же дальше? Адвокат ушел навсегда или все же вернется? А если вернется, то когда?
К сожалению, стандарт не раскрывает, каков процессуальный способ разрешения возникшего конфликта.

Следует четко понимать, что судья, столкнувшийся с отказом адвоката от участия в судебном заседании, обратит свой взор на положения ч. 7 ст. 49 УПК РФ и на следующее заседание примет меры к назначению нового защитника, а ушедшего адвоката в суд более не пустит, имея в виду: «Уходя, уходи».

Таким образом, наш коллега, громко хлопнув дверью, может обратно в эту дверь не войти, а предлагаемая ст. 13 проекта методика действий адвоката может стать неудачным наставлением для безвозвратного выхода адвоката из процесса. Мы обычно считаем возмутительным удаление адвоката из процесса судом, а здесь получится, что сам защитник удалил себя из процесса.

Вряд ли такая перспектива устроит адвокатское сообщество, да и наших доверителей, теряющих своих адвокатов и остающихся наедине с системой.

В-третьих, отказ от участия в следственном или ином процессуальном действии, судебном заседании, скорее всего, будет не понят нашими подзащитными, которые ждут от своих защитников реальной правовой помощи, а не только демонстрации протестных действий.

В-четвертых, отказ адвокатов от участия в судебном заседании вызовет взрыв негодования в судейской среде и неизбежно приведет к усилению конфронтации между судьями и адвокатами.

Очевидно, что от такой напряженности в отношениях будут страдать в первую очередь наши подзащитные.

Судьи к таким контратакам, скорее всего, адаптируются, и мы столкнемся с новой волной адвокатов дублеров.

Таким образом, используемый в проекте термин «отказа от участия» является неправовым, контрпродуктивным и влекущим опасные для интересов сообщества последствия.

В связи с этим в ст. 11 нужно ограничиться термином «приостановить участие» и обязательно предусмотреть следующее:
– перед приостановлением своего участия в следственном или ином процессуальном действии, судебном заседании адвокат должен сделать соответствующее заявление, подчеркивая, что это не отказ от принятой на себя защиты, чтобы позиция адвоката была понятна как суду, так и его доверителю;
– приостановка участия должна предусматривать определенные временные сроки, например, сутки или несколько суток для того, чтобы следователь или судья имели возможность принять соответствующее решение по заявленному ходатайству либо для того, чтобы защитник мог сформулировать свое ходатайство, например, об отводе председательствующего или согласовать дальнейшие действия со своим подзащитным;
– предлагаемая в проекте форма поведения адвоката должна предусматривать процессуальный способ разрешения конфликта между судьей и адвокатом, иначе такие инициативы будут объявлены в судах как действия, дезорганизующие работу судебной системы.

В связи с этим адвокат, приостанавливая свое участие в судебном заседании, должен заявить, что готов явиться на следующее назначенное судебное заседание.

Такая позиция призвана успокоить суд, обычно озабоченный соблюдением разумных сроков рассмотрения уголовных дел.

Каково все же предназначение такого значимого процессуального права адвоката, как приостановление участия в следственном или ином процессуальном действии, судебном заседании?

На мой взгляд, это отвечающий современным реалиям превентивный адвокатский инструмент, используемый в исключительных случаях для принуждения следователя и судьи к законности и необходимости соблюдения конституционных прав. Такие экстраординарные процессуальные меры призваны вернуть должностных лиц в правовое поле.

Сегодня это как никогда ранее актуально.

Если суд объективен, уважает закон и соблюдает процессуальные права стороны защиты, то такой инструмент не понадобится.

В боевом снаряжении адвокатов в противостоянии с нарушающими закон судьями предусматривается наряду с возражением на действия председательствующего и отводом, право приостановить участие в судебном заседании.

На мой взгляд, адвокатское сообщество нуждается в таком вооружении, обоснованность и пропорциональность применения которого всегда смогут объективно проверить квалификационные комиссии.