Материалы дискуссии
Сохранить бессрочность сплошной кассации по уголовным делам
Кассационное разбирательство рискует превратиться в пустую формальность
Об ограничении срока на сплошную кассацию
Сохранить бессрочность сплошной кассации по уголовным делам
Судебная система должна «наступить на горло собственной песне»
Разработанный Верховным Судом РФ законопроект об ограничении срока на сплошную кассацию по уголовным делам принят Государственной Думой в первом чтении.
Причина, побудившая Верховный Суд РФ «включить задний ход», лежит на поверхности: новые кассационные суды общей юрисдикции завалены делами.
У осужденных появилась еще одна надежда на справедливый суд, и они хотят, чтобы эта надежда себя оправдала. А судьям некогда, они не успевают. Тем более что часть из них, вновь назначенных судей новых кассационных судов, уже скоропостижно удалилась в почетную отставку, о чем свидетельствуют пресс-релизы ВККС.
Если стремиться оставаться объективным, то вряд ли можно усмотреть в самом по себе установлении срока на сплошную кассацию по уголовным делам нарушение права на доступ к правосудию.
Долгое время в уголовно-процессуальном праве России вообще не существовало сплошной кассации. И ничего. Доступ к правосудию был, кассационные инстанции работали (другой вопрос, как они работали).
Конституционный Суд РФ неоднократно указывал, что конституционное право на судебную защиту не предполагает возможности для гражданина по собственному усмотрению выбирать способ и процедуру судебного оспаривания – они определяются, исходя из Конституции Российской Федерации, федеральными законами.
Законодатель теперь в первом чтении решил, что бессрочность права на сплошную кассацию следует устранить, определив для подачи соответствующей жалобы двухмесячный срок.
Довод о том, что двух месяцев вряд ли хватит, чтобы подготовить хорошую кассационную жалобу, на мой взгляд, является несерьезным. Для подачи апелляционной жалобы закон отводит 10 дней, хотя предмет апелляционного обжалования шире, чем кассационного: кроме вопросов права, апелляционные суды решают и вопросы факта.
К тому же для сплошной кассации сохраняется институт восстановления пропущенного срока на подачу жалобы. И плюс к этому право на выборочную кассацию остается бессрочным.
Короче говоря, в самой предложенной Верховным Судом РФ юридической конструкции осуществления права на кассационное обжалование судебных постановлений по уголовным делам, с моей точки зрения, вряд ли можно усмотреть ограничение самого права на доступ к правосудию.
Тем не менее этот законопроект я категорически не поддерживаю. И вот почему.
Верховный Суд РФ во многих своих инициативах исходит из того, что с уголовным правосудием у нас в государстве в целом все хорошо. Не без проблем, не великолепно, конечно, но нормально. Есть отдельные недостатки, не носящие системного характера, над которыми судейское сообщество активно работает. Из этой же предпосылки, насколько я понимаю, исходит и автор текста пояснительной записки к обсуждаемому законопроекту.
Но мы-то, в адвокатуре, знаем, что на самом деле состояние уголовного судопроизводства у нас в стране, мягко говоря, аховое. И чем крупнее субъект Федерации, тем хуже в нем уголовные суды. Про столицу нашу, город-герой Москву, вообще отдельный разговор.
Поэтому предпосылка, на которой Верховный Суд РФ основывает свои предложения, на самом деле является ложной.
Создание экстерриториальных кассационных судов общей юрисдикции, где дела рассматриваются преимущественно в условиях сплошной кассации, было обусловлено как раз тем, что прежние кассационные инстанции, принимавшие к своему рассмотрению дела лишь по усмотрению судьи, никакого эффективного исправления судебных ошибок не гарантировали. На примере кассационной инстанции Костромского областного суда могу сказать, что в передаче на рассмотрение этой инстанции жалоб на судебные постановления нижестоящих судов, если дела «прошли» через судебные коллегии облсуда в апелляционном порядке, отказывалось всем поголовно (специально несколько лет назад проверял это утверждение по системе «ГАС-Правосудие»). Так что адвокаты уже знали, что первая кассация – это чистая формальность, результат заранее известен и нужен лишь для того, чтобы попытаться достучаться до второй кассации – до судебной коллегии Верховного Суда РФ, что практически равнозначно чуду из чудес.
Именно поэтому в нынешних условиях аргумент о сохранении бессрочной выборочной кассации не может рассматриваться как довод в пользу установления срока на сплошную кассацию, хотя этот аргумент сам по себе, так сказать, абстрактно-логически, и не представляется мне неправильным.
Он ложен в сегодняшних условиях, поскольку нынешнее состояние уголовного судопроизводства, к сожалению, не дает оснований надеяться, что для изменения или отмены в кассационном порядке пусть не всех, но хотя бы существенной доли неправосудных приговоров будет достаточно двух месяцев на подачу кассационной жалобы в порядке сплошной кассации.
Законность восстанавливается, и вера в правосудие возвращается не мгновенно, а исключительно постепенно. Нельзя осужденного «поражать в правах» только за то, что он долго решает, жаловаться или не жаловаться, потому что в условиях современного уголовного судопроизводства эти длительные раздумья чаще всего обусловлены убежденностью в отсутствии справедливости в наших уголовных судах.
Поэтому сейчас надо обязательно всем «Фомам неверующим» дать именно бессрочную (а не всего лишь на два месяца) возможность убедиться, что правосудие – не химера, что судебная ошибка может быть исправлена, что справедливый суд есть.
Пока российское уголовное судопроизводство не избавилось от обвинительного уклона (наличие которого Верховный Суд РФ, насколько я понимаю, вопреки сформировавшемуся общественному консенсусу по этому вопросу, активно не признает), возможности осужденных и их защитников оспаривать вступившие в законную силу приговоры не только не должны сужаться, но должны быть, насколько это возможно, расширены, даже если это увеличит нагрузку на судебную систему.
Вспомним конец 1990-х гг., «беспредел» налоговых органов и органов налоговой полиции в толковании и применении норм налогового права, некодифицированных вплоть до 1997 г. Недоимки, сумасшедшие штрафы в размере 100% сокрытой прибыли и прочие санкции взыскивались в административном порядке. Можно было, конечно, оспорить их в суде, но только если успел написать заявление до того, как у тебя все списали со счета.
И вот с 1998 г. вступает в силу Налоговый кодекс РФ, который предусматривает исключительно судебный порядок принудительного взыскания доначисленных недоимок, пени и штрафов. Мотивировка такого законодательного решения была простая – лишение собственности возможно лишь по суду.
И на 10 с лишним лет наступила эпоха реального, эффективного судебного контроля за деятельностью налоговых органов.
Конечно, арбитражные суды были завалены налоговыми делами. Даже плевые 3 копейки недоимки или 5 копеек штрафа, с которыми налогоплательщик не спорил, но и сам не платил, могли быть взысканы исключительно судом. Более половины нагрузки судей административных коллегий арбитражных судов составляли налоговые споры (кому интересно, может поднять судебную статистику тех лет). Упрощенного порядка и судебных приказов в арбитражном процессе тогда не существовало, поэтому любое заявление налогового органа, даже о взыскании 3 копеек, рассматривалось по всем правилам судопроизводства. Плюсом к тому без всякого досудебного порядка суды рассматривали и заявления самих налогоплательщиков об оспаривании ненормативных актов налоговых органов. Больше половины таких заявлений удовлетворялось.
Каков получился итог сплошного и многолетнего судебного контроля за работой системы налоговых органов государства? С моей точки зрения, он оказался великолепным. Уровень законности в деятельности налоговых органов и профессионализма их сотрудников многократно вырос. В системе ФНС была создана собственная служба досудебного аудита, рассматривающая спорные ситуации. Вместе с этим налогоплательщики получили стабильную и предсказуемую судебную практику по налоговым спорам и стали лучше понимать, что можно, а чего нельзя.
В конце концов, через 10 с небольшим лет законодатель отказался от судебного порядка взыскания налоговых недоимок, пени и штрафов с организаций и индивидуальных предпринимателей, оставив его до сих пор обязательным только для взысканий с граждан. При этом прежняя мотивировка о том, что лишение собственности возможно только по суду, не была полностью отвергнута. Законодатель просто стал исходить из того, что если налогоплательщик считает, что у него изымают имущество в счет исполнения налоговой обязанности незаконно, то двери суда для него открыты. Организационно-процессуальный механизм защиты прав налогоплательщика достиг такого уровня, что постоянный и сплошной судебный контроль за их соблюдением уже не требовался.
Все это происходило не где-нибудь за границей, а у нас в Российской Федерации.
У нас самих есть отличный опыт организации эффективной судебной защиты прав граждан и организаций в их взаимоотношениях с государством.
Эту защиту обеспечивали новые суды, которых не существовало во времена СССР, – арбитражные суды, куда под руководством покойного ныне Вениамина Федоровича Яковлева были подобраны высокопрофессиональные кадры, не боявшиеся чувствовать себя судьями.
На новые кассационные суды общей юрисдикции осужденные и их защитники возлагают сегодня большие надежды.
Именно система сплошного рассмотрения ими кассационных жалоб «взбодрила» судей апелляционных инстанций, которые еще два года назад могли чувствовать себя царями и богами, потому что знали, что шанс не на отмену даже принятого ими судебного акта, а на само рассмотрение жалобы осужденного на этот акт, был ничтожно мал.
Осознание судьями того факта, что законность их судебного постановления обязательно проверят, если того захочет осужденный, и еще неизвестно, что решат, заставляет их все-таки рассматривать дело, а не просто привычно констатировать, что все законно и обоснованно.
Убежден, что система уголовного правосудия сегодня не готова к тому, чтобы создавать – пусть и разумные в иной ситуации – ограничения для очной встречи судьи с осужденным и его защитником в зале судебного заседания.
Более того, такие ограничения будут противоречить целям введения сплошной кассационной проверки вступивших в законную силу судебных актов нижестоящих инстанций, организационно и территориально непричастным к этим инстанциям кассационным судом.
Судебная система должна в данном случае «наступить на горло собственной песне» и принести интересы рациональной организации собственной деятельности в жертву интересу общества в обеспечении на деле эффективной судебной защиты прав и свобод граждан и исправления судебных ошибок, которых, к сожалению, в уголовном судопроизводстве еще очень много.
Кассационное разбирательство рискует превратиться в пустую формальность
Предполагаемое ограничение срока на обжалование приговора противоречит праву осужденного на доступ к правосудию
В Государственной Думе рассматривается проект федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» (далее – законопроект), подготовленный Верховным Судом РФ. Документ предусматривает установление двухмесячного срока на обжалование приговора по правилам «сплошной» кассации.
Федеральная палата адвокатов РФ отрицательно оценила предлагаемую новеллу. В отзыве ФПА РФ мотивированно указано, что предлагаемые изменения ограничивают право сторон на обжалование вступивших в законную силу приговоров судов по сравнению с действующим порядком, что не имеет адекватного доктринального и нормативно-правового обоснования.
На эту же тему на сайте ФПА РФ опубликовано мнение заместителя председателя КС РФ в отставке Тамары Морщаковой. Невозможно не согласиться с ее обоснованным утверждением, что предпочтение правовой определенности вопреки интересам незаконно осужденного не отвечает целям и нравственным ценностям уголовного судопроизводства.
Как и большинство коллег считаю, что уже само по себе ограничение срока подачи жалобы в порядке «сплошной» кассации (в защитительных целях) непропорционально, а ограничение срока лишь двумя месяцами не только безосновательно, но и не отвечает принципу справедливости судебного разбирательства.
В пояснительной записке к законопроекту в обоснование ограничения срока на подачу «сплошной» кассации указано, что с закреплением правил «сплошной» кассации производство в суде кассационной инстанции по уголовным делам утрачивает характер исключительной стадии процесса, приобретая фактически черты ординарной проверочной стадии. Последнее же предполагает (как это имеет место в апелляционном производстве) необходимость установления в законе срока для подачи кассационных жалобы, представления.
На мой взгляд, сравнение с апелляционной инстанцией не совсем корректно. Так, основаниями отмены или изменения приговора или иного при рассмотрении решения по делу в кассационном порядке являются лишь существенные нарушения уголовного и (или) уголовно-процессуального закона, повлиявшие на исход дела. Исходя из значительно более узких и специфичных рамок проверки судебного решения, кассационная стадия не является ординарной судебной инстанцией (вне зависимости от процедуры рассмотрения жалоб).
В пояснительной записке со ссылкой на правовые позиции Конституционного Суда РФ и разъяснения Пленума Верховного Суда РФ указано на право стороны неоднократно по тем же или иным основаниям обжаловать судебные решения по правилам выборочной кассации в Верховный Суд РФ. Этот механизм будет доступен и в случае отказа в восстановлении пропущенного двухмесячного срока на обжалование в порядке сплошной кассации. По мнению авторов законопроекта, при названных обстоятельствах право на доступ к правосудию (даже у лица, не воспользовавшегося правом на «сплошную» кассацию) не нарушается.
Однако вопреки изложенным в пояснительной записке доводам, предполагаемое ограничение противоречит праву осужденного на доступ к правосудию. Эффективный доступ к правосудию на данном этапе (с учетом уровня судебной инстанции и ограниченности оснований для отмены судебных решений) предполагает особую тщательность при подготовке доводов обращения. Ведь речь, как правило, идет об исправлении существенных ошибок (повлиявших на исход дела), допущенных или не замеченных уже двумя судебными инстанциями. Надо понимать, что фактически имеет место подготовка к реализации права на однократное гарантированное рассмотрение доводов осужденного и его защитника кассационной коллегией в судебном заседании. Доступ осужденного к правосудию неотделим от соблюдения права на квалифицированную юридическую помощь. Осужденные зачастую обращаются по вопросу оказания юридической помощи для составления кассационной жалобы к адвокату, который не участвовал в деле. Иногда проводятся консультации с несколькими адвокатами, оценивается перспективность их доводов и предложений. Для подготовки жалобы требуются личные встречи (свидания в местах отбывания наказания), ознакомление с судебными решениями и материалами дела в полном объеме. Сейчас (без ограничения срока) такое ознакомление с материалами и подготовка жалобы проводятся со всей тщательностью и без необоснованной спешки. Осужденный и адвокат понимают, что другой попытки лично и непосредственно в судебном заседании донести до кассационной коллегии свои доводы относительно имевших место существенных нарушениях при рассмотрении уголовного дела в суде первой и апелляционной инстанций уже не будет. Отсутствие же надлежащей подготовки – с учетом предлагаемого двухмесячного срока на подачу жалобы – нивелирует само право на справедливое судебное разбирательство в кассационной инстанции. Само такое разбирательство рискует превратиться в пустую формальность. Никакие повторные жалобы в рамках выборочной кассации право на непосредственное рассмотрение жалобы в судебном заседании (с возможностью непосредственного участия) не заменят.
В пояснительной записке утверждается, что ограничение определенным сроком возможности обжалования итогового судебного решения по уголовному делу по правилам «сплошной» кассации решает одновременно несколько важных задач – упорядочивания процедуры кассационного производства, соблюдения разумных сроков судопроизводства и оперативного восстановления нарушенного права. Кроме того, исключение многократного пересмотра одного и того же уголовного дела в суде кассационной инстанции позволит избежать проблем, связанных с организацией и проведением нескольких судебных заседаний по одному и тому же делу, а также с исполнением принятых по их итогам в разное время судебных актов.
Каждая из указанных задач, безусловно, важная и требующая разрешения. Однако упорядочивание процедуры за счет снижения существующих гарантий – доступа к правосудию и права на защиту – не представляется разумным и продуманным шагом. Соблюдение же разумных сроков (как и проблема правовой определенности) в свете решаемых на данном этапе судопроизводства задач по восстановлению справедливости судебного решения и судебного разбирательства в отношении конкретного лица в целом не выглядит приоритетной целью. Опять же, задача соблюдения разумных сроков, видимо, исходит из посыла об ординарности кассационного производства. Но, повторюсь, последнее далеко не бесспорно.