Об адвокатском запросе

Гуманное прочтение закона

В практике дисциплинарных органов Адвокатской палаты Ставропольского края имел место интересный случай.

Адвокат, чей статус был приостановлен, направила адвокатский запрос от своего имени в государственный орган. Бдительный чиновник, прежде чем давать ответ, проверил соответствующие сведения и установил, что податель запроса на тот момент свой статус не активировала.

Пока шла проверка полномочий, готовилась и направлялась жалоба на адвоката, последняя возобновила статус на основании личного заявления.

Однако ей это не помогло, поскольку нарушение уже было совершено, что и установила Квалификационная комиссия палаты вне всякого разумного сомнения.

Рассматривая данное, казалось бы, незамысловатое дело, члены Совета столкнулись со сложной ситуацией.

В соответствии с п. 3.1 ст. 16 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре): «Лицо, статус адвоката которого приостановлен, не вправе осуществлять адвокатскую деятельность, а также занимать выборные должности в органах адвокатской палаты или Федеральной палаты адвокатов. Нарушение положений настоящего пункта влечет за собой прекращение статуса адвоката».

Как видно, Закон об адвокатуре предписывал применить к адвокату меру дисциплинарной ответственности в виде лишения статуса, и ничего иного.

Такая категоричность законодателя не оставляла выбора, но по соображениям корпоративной справедливости вызывала неприятие, поскольку адвокат характеризовалась положительно и чрезмерно жестокого наказания не заслуживала.

В соответствии с п. 4 ст. 18 Кодекса профессиональной этики адвоката: «При определении меры дисциплинарной ответственности должны учитываться тяжесть совершенного проступка, обстоятельства его совершения, форма вины, иные обстоятельства, признанные Советом существенными и принятые во внимание при вынесении решения».

Очевидно, что конструкция п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре не позволяла учесть ни тяжесть совершенного проступка, ни обстоятельства его совершения, ни форму вины, ни личность самого адвоката, ни иные обстоятельства, признанные Советом существенными и принятые во внимание при вынесении решения, так как предписывала независимо ни от чего лишить адвоката статуса.

Подумалось о том, что в выборе видов наказания даже за квалифицированное убийство (ч. 2 ст. 105 УК РФ) возможны альтернативы, а в нашем случае никаких вариантов в выборе мер ответственности за занятие адвокатской деятельностью в период, когда статус адвоката приостановлен, не предусмотрено.

Однако оказалось, что выход из возникшей коллизии все же существует.

Совет палаты пришел к следующему заключению: выводы Квалификационной комиссии о том, что в период приостановления статуса адвокат занималась адвокатской деятельностью, получили свое подтверждение и при рассмотрении в Совете палаты.

Данное обстоятельство не оспаривалось и самим адвокатом.

Вместе с тем Совет счел, что допущенному нарушению должна быть дана иная правовая оценка как малозначительному.

В соответствии с п. 2 ст. 18 КПЭА: «Не может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности действие (бездействие) адвоката, формально содержащее признаки нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, предусмотренного пунктом 1 настоящей статьи (далее – нарушение), однако в силу малозначительности не порочащее честь и достоинство адвоката, не умаляющее авторитет адвокатуры и не причинившее существенного вреда доверителю или адвокатской палате».

При принятии решения о признании действия адвоката малозначительным учтены следующие обстоятельства:

– отправление адвокатом адвокатского запроса в период приостановленного статуса представляет собой один из видов адвокатской деятельности, но согласно п. 2 и 3 ст. 2 Закона об адвокатуре не обозначено в числе наиболее важных видов юридической помощи;

– по убеждению Совета, исходя из смысла и содержания п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре, прекращение статуса предусмотрено за ведение полноценной адвокатской деятельности (представление интересов и участие в судах, правоохранительных органах и т.д.) в период, когда статус адвоката приостановлен;

– в данном случае сам факт отправления всего лишь одного, хотя бы и безосновательного, адвокатского запроса не нарушил ни государственных, ни частных интересов, тем более ответ на запрос так и не был дан.

Более того, право на обращение с заявлением в любой государственный орган не является эксклюзивным, присущим только адвокатам, оно имеется у любого гражданина.

В связи с изложенным Совет пришел к выводу, что формальное несоблюдение адвокатом п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре является малозначительным, поскольку не порочит честь и достоинство адвоката, не умаляет авторитет адвокатуры и никому не причинило существенного вреда.

Приведенный пример из дисциплинарной практики показывает, что сухая и категоричная норма закона не исключает гуманного ее прочтения с применением предусмотренных КПЭА процедур.

Но, чтобы добиться законодательной последовательности, норму п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре следовало бы изложить в следующей редакции: «Нарушение положений настоящего пункта может повлечь за собой прекращение статуса адвоката».

Первые 15 лет

Пятнадцать лет назад, 31 января 2003 г., I Всероссийский съезд адвокатов образовал Федеральную палату адвокатов Российской Федерации (ФПА РФ) и заложил основы ее деятельности. Из 222 зарегистрированных делегатов Съезда по первому вопросу повестки дня – «Образование Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации» – «за» проголосовал 221 делегат и лишь один делегат оказался «против». Произошло знаменательное для отечественной адвокатуры событие, ставшее важным шагом в развитии адвокатской корпорации и открывшее новую эру в организации института российской адвокатуры. Осуществилась 130-летняя мечта присяжных поверенных и советских адвокатов об объединении российской адвокатуры и создании высшего органа самоуправления на уровне всей страны. Подведем лишь некоторые итоги истекшего 15-летия.

Присяжные поверенные безуспешно пытались объединиться на своих съездах в 1905 г., советские адвокаты, преодолевая значительные трудности, в 1989 г. создали Союз адвокатов СССР, но в 1991 г. СССР не стало, и в 1994-м был создан Федеральный союз адвокатов России – общественная организация с добровольным членством, которая не могла стать органом самоуправления всего адвокатского сообщества.

Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» определил, что отечественная адвокатура является институтом гражданского общества и действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности и принципа равноправия адвокатов, а также установил, что на федеральном уровне адвокатура представлена Федеральной палатой адвокатов, членами которой являются не десятки тысяч адвокатов (адвокатское вече такого количества адвокатов было бы неработоспособно), а адвокатские палаты субъектов РФ.

При этом делегатами высшего органа ФПА – Всероссийского съезда адвокатов – являются не адвокатские палаты и не обязательно ими должны быть президенты региональных палат. Делегатами Всероссийского съезда адвокатов являются адвокаты – представители адвокатских палат всех 85 субъектов РФ, избранные высшими органами адвокатских палат – собраниями (конференциями) адвокатов.

Важность создания Федеральной палаты адвокатов можно поставить в один ряд, например, с такими важнейшими событиями в развитии организации отечественной адвокатуры, как избрание первого Совета присяжных поверенных в Санкт-Петербурге 2 мая 1866 г. (15 мая 1866 г. по новому стилю) или провозглашение в принятом ВЦИК 26 мая 1922 г. «Положении об адвокатуре» самоуправления отечественной адвокатуры и права самостоятельного приема в члены коллегии защитников.

Пятнадцать лет Федеральная палата адвокатов как общероссийский орган адвокатского самоуправления представляет и защищает интересы адвокатов в государственных органах, координирует деятельность адвокатских палат, заботится об обеспечении высокого уровня оказываемой адвокатами юридической помощи.

В начале 1917 г. накануне революции в Российской империи насчитывалось до 13 тыс. присяжных поверенных или 1 адвокат примерно на 12 тыс. населения. Этот уровень в СССР был достигнут лишь к 1990 г. при численности адвокатов – 26 тыс. В постсоветской России к началу 2003 г. насчитывалось до 55 тыс. адвокатов или 1 адвокат на 2,6 тыс. населения (за 12 постсоветских лет численность адвокатов на душу населения выросла в четыре раза, но, к сожалению, в значительной мере за счет сокращения численности населения).

За последние 15 лет численность адвокатов увеличилась на 17,5 тыс. и в настоящее время превысила 78,5 тыс., из которых примерно половина действующих адвокатов пришли в адвокатуру в эти 15 лет.

Благодаря активной деятельности высшего органа адвокатского самоуправления – Федеральной палаты адвокатов за прошедшие 15 лет в организации и деятельности отечественной адвокатуры произошли кардинальные перемены, проявляющиеся не только в возросшей численности адвокатского корпуса и кардинальном обновлении состава адвокатских кадров.

Вспомним, что 15 лет назад Федеральной палаты адвокатов не существовало, и подведем лишь некоторые итоги истекшего 15-летия.

– Созданы и успешно функционируют органы и аппарат ФПА, включая советников и экспертов. Всероссийский съезд адвокатов созывался восемь раз, и не реже четырех раз в год проводились заседания Совета ФПА. Членами Совета ФПА в разные годы избирались 83 адвоката из 51 субъекта РФ.

В ФПА ежегодно рассматривается до 1,5 тыс. обращений, поступающих от граждан, включая адвокатов, сообщений правоохранительных, судебных и иных государственных органов, общественных и иных организаций.

Всероссийский съезд адвокатов и Совет ФПА приняли более 60 корпоративных нормативно-правовых актов, в частности, Кодекс профессиональной этики адвоката, Стандарт осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, Правила поведения адвокатов в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» и многие другие.

В третий раз переиздан переработанный и дополненный сборник нормативных актов и документов, регламентирующих адвокатскую деятельность, в двух томах.

Руководители ФПА и представители Совета в федеральных округах ежегодно совершали до 35 выездов в адвокатские палаты всех федеральных округов.

– Созданы и активно работают Комиссия ФПА по этике и стандартам, Научно-консультативный совет при ФПА, Общественно-консультативный совет ФПА, Комиссия Совета ФПА по защите прав адвокатов, другие комиссии и рабочие группы.

Ежегодно подготавливается до 50 экспертных заключений по законопроектам и проектам иных нормативно-правовых актов, относящихся к адвокатской деятельности, и по наиболее важным законопроектам, затрагивающим права и свободы граждан.

– Регулярно проводятся семинары, форумы, круглые столы, конференции, включая ежегодные научно-практические конференции «Адвокатура. Государство. Общество» с обсуждением актуальных правовых проблем. В 2016 г. прошел Первый Всероссийский конгресс молодых адвокатов. Налажено регулярное проведение совещаний с АП регионов в формате видео-конференц-связи.

– Созданы и активно работают Высшие курсы повышения квалификации адвокатов, регулярно проводятся вебинары ФПА по повышению квалификации адвокатов – в формате видеолекций на базе сайта ФПА.

Издаются «Новая адвокатская газета» и «Вестник ФПА», действуют сайты ФПА и «АГ». За 2016 г. сайт ФПА набрал 1,7 млн просмотров. Разработан типовой проект сайта региональной адвокатской палаты и на базе сайта ФПА запущены сайты более 20 палат.

– Установлены и поддерживаются широкие международные связи. В 2016 г. по инициативе ФПА представители восьми стран СНГ подписали Хартию основополагающих принципов адвокатской деятельности, подтвердив свою приверженность верховенству права и основополагающим принципам адвокатской профессии.

– Активно осуществляется представительская деятельность в федеральных органах всех ветвей государственной власти и общественных организациях. Это позволило последовательно отстаивать интересы сообщества в сфере законотворчества и законоприменения.

Защищая права корпорации, ФПА добилась принятия важных для адвокатуры законодательных новелл, в частности, об адвокатском запросе, о вхождении защитника в уголовный процесс и встрече с подзащитными, содержащимися под стражей, об участии представителя адвокатской палаты при производстве обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката, об установлении обязанности следователя при задержании адвоката информировать об этом адвокатскую палату, о закреплении в ГК РФ важного для адвокатуры положения о том, что особенности создания, правового положения и деятельности адвокатских палат и адвокатских образований определяются законодательством об адвокатской деятельности и адвокатуре.

Все стороны деятельности ФПА регулярно и подробно освещаются в адвокатских СМИ. Знакомство с этими публикациями у непредвзятого наблюдателя не оставляет места для сомнений относительно важности и объема постоянно выполняемой ФПА работы в интересах адвокатского сообщества.

ФПА достойно выполняет возложенные на нее функции. Российская адвокатура из совокупности адвокатов превратилась в профессиональное сообщество, стало единой сплоченной и активной корпорацией адвокатов, полноценным институтом гражданского общества. Многое из того, о чем мечтали 15 лет назад, успешно решено, развеяны сомнения скептиков, опасавшихся, что ФПА может превратиться в «министерство адвокатуры».

Вместе с тем далеко не все проблемы решены, например, остро стоит вопрос размера оплаты труда за участие в защите по назначению, необходимо выполнить требование законодателя и установить порядок распределения поручений на защиту по назначению, усовершенствовать единую методику профессионального обучения адвокатов и условий оказания адвокатами бесплатной юридической помощи.

Кроме того, вполне закономерно, что истекшее пятнадцатилетие выявило новые проблемы, требующие решения, и российская адвокатура вновь стоит на пороге реформ, которых с нетерпением ждет подавляющее большинство адвокатов и которые должны стать новым важнейшим этапом развития отечественной адвокатуры. Но завершение реформы Минюст России предполагает лишь к 2023 г., а тогда мы будем отмечать уже другой юбилей – двадцатилетие ФПА.

Поздравляю коллег с 15-летием объединения российской адвокатуры в единую централизованную профессиональную корпорацию и образования ее высшего органа самоуправления – Федеральной палаты адвокатов России!

Спорные положения

По итогам нововведений в законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре Министерство юстиции РФ подготовило требования к форме, порядку оформления и направления адвокатской запроса.

Проект соответствующего приказа был недавно представлен для публичного ознакомления.

Между тем указанное положение п. 3 ст. 61 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» уже успело вызвать немало споров и опасений среди некоторых представителей адвокатского сообщества, которые видели в такой регламентации возможность злоупотреблений со стороны государства и ограничения механизма получения адвокатами сведений, необходимых для оказания юридической помощи.

Однако представленный проект приказа полностью развевает подобные опасения, вплоть до того, что ряд коллег, которые не успели освоить компьютерные технологии, могут по-прежнему подавать адвокатские запросы, выполненные от руки.

Содержание адвокатского запроса также соответствует тем формам запросов, которые на данный момент разработаны самими адвокатами и их адвокатскими образованиями. Сам адвокат в запросе указывает о себе ФИО, номер в реестре адвокатов с указанием на субъект РФ, наименование адвокатского образования и контактные данные для получения сведений по запросу.

Адвокатский запрос должен содержать указание на реквизиты ордера (доверенности), а также копия ордера (доверенности) и удостоверения адвоката должны прилагаться к адвокатскому запросу.

Данное положение проекта приказа можно счесть спорным. И если копия ордера или доверенности является обычным требованием государственных органов при получении адвокатского запроса и в настоящее время, то требование о приложении копии удостоверения никак необоснованно. Реестр адвокатов является публичным и общедоступным, в силу чего любой адресат запроса имеет возможность проверить у отправителя запроса наличие действующего статуса адвоката и правильность указанных адвокатом в запросе о себе сведений.

Принципиально новым для адвокатского сообщества станет ведение адвокатскими образованиями регистрации адвокатских запросов в Журнале регистрации адвокатских запросов. Разумеется, придание адвокатскому запросу нового статуса на законодательном уровне требует достижения иного баланса, в том числе по контролю за рассылкой таких запросов адвокатами. И представляется верным, что такой контроль, хотя бы в форме уведомительной регистрации в журнале, будет вестись адвокатскими образованиями. Но пока сложно оценить, какую нагрузку это в итоге возложит на аппарат адвокатских образований, особенно крупных. Так, например, представленная форма журнала регистрации адвокатских запросов содержит графу «Реквизиты ответа на адвокатский запрос», которая подразумевает необходимость не просто регистрации запроса, а контроля за состоянием ответа в целях его отражения в журнале.

Очевидное и невероятное

Вынесенный на обсуждение проект приказа Минюста, призванного способствовать формализации адвокатского запроса, рискует превратиться в серьезный бюрократический рычаг для усложнения получения необходимых сведений. Правильнее сместить акцент на действительную исполнимость этого права, сокращение срока предоставления информации, а не умножать количество заполняемых бумаг.

Об отсутствии состязательности и равноправия сторон написано и сказано так много, что его упоминание сродни констатации свершившегося факта (faits accomplis). Как восход и заход солнца. Правда, с существенным отличием – последние всегда вызывают радостные эмоции.

Ярким примером отсутствия состязательности и равноправия является право на адвокатский запрос. Вялотекущий непрекращающийся дискурс, ведущийся вокруг проблем, связанных с реализацией этого права, привел к принятию закона[1], направленного на «устранение правовых коллизий и пробелов в законодательстве Российской Федерации в области адвокатского запроса, а также соблюдение конституционного принципа состязательности и равноправия сторон на любой стадии уголовного, гражданского, административного, арбитражного судопроизводства»[2].

Концептуальные решения, изложенные в законе, нельзя назвать приемлемыми для института адвокатуры.

Например, вызывает возражения приравнивание адвокатов, совершивших административное правонарушение, к должностным лицам. Равно как и положение о вхождении в Комиссию по этике и стандартам Федеральной палаты адвокатов представителей органов государственной власти (Минюста, Госдумы и Совета Федерации). Свобода, в чем бы она ни заключалась, теряется, как правило, постепенно. А нужно ли это адвокатуре?

Стоит ли напоминать, что участие органов государственной власти в деятельности адвокатуры свидетельствует о ее регулировании и контроле? Данное стремление государства вполне понятно, в том числе и самому государству. Но оно противоречит международным стандартам, касающимся роли юристов. Подобная тенденция настораживает, как и многозначительное молчание адвокатского сообщества. Эти непростые и крайне важные вопросы требуют осмысления и дальнейшего обсуждения.

Остается дождаться того момента, когда адвокаты войдут в состав комиссий по вопросам этики органов государственной власти. Хотя бы для приличия и создания видимости диалога и равноправия, а не контроля и зависимости.

Вместе с тем законом введены статья об адвокатском запросе и административная ответственность за отказ в предоставлении информации.

Следующий нюанс, на который хочу обратить внимание: Россия является страной тайн – начиная от государственной и заканчивая персональными данными, сведения о которых не предоставляются по адвокатскому запросу (в отличие от правоохранительных органов). Вместо создания равных условий государство предлагает еще больше ограничить эту возможность для адвокатов.

Законом установлен 30-дневный срок для ответа на адвокатский запрос. Инициатива сокращения этого и так непомерного срока была пресечена на корню, более того, теперь он может быть продлен еще на 30 дней. Между тем представители государственных органов получают сведения молниеносно. Адвокаты же могут ждать до 60 дней. Учитывая общепринятую тенденцию затягивания ответов, в этом не приходится сомневаться. Не правда ли, слишком долго? Это похоже на умышленное препятствование деятельности адвокатов. Вот почему созданный механизм предоставления информации не устранит проблемы, а многократно их увеличит. Поэтому в существующих условиях черепашьего предоставления информации эту инициативу можно прокомментировать словами: гора родила мышь…

Да что всё о состязательности и равноправии? Но куда ни кинь – всюду клин. Следовательно, давно назрела необходимость разрешить этическую индикативу: либо действительно обеспечить реализацию этого конституционного принципа, либо попросту признать его декларативность.

Но акцентировать внимание хочу на следующем.

Минюстом разработан проект приказа «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса» (далее – проект), ознакомление с которым вызвало противоречивые впечатления.

Во-первых, разработку общей формы адвокатского запроса стоит приветствовать. Это резонно, поскольку должно облегчить работу адвоката. Но редакция ч. 3 ст. 6.1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», наделяющая орган государственной власти полномочием определять требования к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса, вызвала вопросы.

Почему государственный орган должен определять эти требования? Разве адвокатура не в состоянии это сделать самостоятельно? Стоит ли ожидать, что Минюст озаботится разработкой формы ходатайства, тезисов выступления в прениях или тактикой защиты для адвокатов? Адвокатура отделена от государства, а чрезмерное насаждение государством своих порядков может ей только навредить.

Во-вторых, согласно проекту к адвокатскому запросу должны быть приложены копии ордера (доверенности) и удостоверения адвоката (п. 5).

Непонятно, почему речь идет именно о копии ордера? Ведь полномочия адвоката должны подтверждаться ордером или доверенностью, а не их копиями. Поэтому без приложения оригинала ордера к адвокатскому запросу получить запрашиваемые сведения сложно. Что касается копии удостоверения, то неясно, на чем основано данное требование. Замечу лишь, что оно противоречит ч. 1, 2 ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

И вновь прибегну к сравнению. Подобная процедура для представителей правоохранительных органов возможна только в смелой фантазии. Разве они прикладывают к своим запросам копии служебных удостоверений или копии служебных приказов? Так зачем же это делать адвокатам? Тем более в противоречие законодательству.

В-третьих, вызывает вопросы возможность направления адвокатского запроса в электронном виде (п. 8 и 9 проекта). К электронному документу оригинал ордера не приложишь, по этой причине адресаты отказывают в предоставлении запрашиваемых сведений. Например, в практике уже имеются подобные случаи отказа с указанием на необходимость приложения оригинала ордера. А это исключает возможность реализации этого права в электронном виде.

В-четвертых, не могу согласиться с положением о необходимости ведения журнала регистрации адвокатских запросов и хранения копий адвокатских запросов (п. 10 и 11). К чему эта абсурдная и тотальная бюрократизация?

Не уверен, что подобная обязанность существует у представителей правоохранительных органов. Разве следователь ведет подобный реестр и хранит копии запросов? В чем необходимость обязывать к этому адвокатов?

Нередко приходится делать столько запросов, что для их внесения в журнал регистрации теперь понадобится штатная единица, а для хранения копий – содержание архива. Увы, но явная неразумность этого требования и его невыполнимость на практике могут использоваться для привлечения адвокатов к ответственности и давления на них.

В-пятых, решительно непонятны последствия несоблюдения предлагаемой формы адвокатского запроса. Будет ли это основанием для отказа в предоставлении сведений? Тем самым адвокатский запрос может превратиться в бюрократический фарс.

Что в итоге?

Сбор и получение информации адвокатам необходимы для оказания квалифицированной юридической помощи, которая должна быть качественной и своевременной. Адвокаты должны быть свободны и независимы в своих действиях. Вместо сокращения срока предоставления ответов законодателем разрабатывается документ, направленный на усложнение дискреционных полномочий адвокатов.

На мой взгляд, в предложенной редакции проект не соответствует нуждам адвокатуры и приведет лишь к бюрократизации. Он не только не решит существующих проблем, но и создаст новые.

В качестве общего пожелания – органам адвокатского сообщества отстаивать собственную независимость, а государству – пересмотреть срок ответа на адвокатский запрос.


[1] Федеральный закон от 02.06.2016 г. № 160-ФЗ «О внесении изменений в статьи 5.39 и 13.14 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»


[2] Пояснительная записка «К проекту Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части обеспечения права адвоката на сбор сведений, необходимых для оказания квалифицированной юридической помощи»

Излишние требования

2 сентября Министерство юстиции РФ опубликовало проект приказа «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса». Данный документ не успел приобрести рейтинг долгожданного, поскольку, во-первых, с момента вступления в силу Федерального закона от 2 июня 2016 г. № 160-ФЗ, предусмотревшего необходимость издания такого приказа, не прошло и трех месяцев, а во-вторых, как справедливо заметил исполнительный вице-президент ФПА РФ Андрей Сучков, практически все требования к адвокатскому запросу являются обыкновениями адвокатской практики.

И вот запрос начинает обретать вполне конкретную форму. Не без интереса ознакомился с проектом приказа, который уже вынесен на общественное обсуждение на пятнадцатидневный срок. Безусловно, отдельные моменты нормативного акта и предложенной типовой формы запроса заслуживают похвалы. Так, предусмотрена возможность направления адвокатского запроса не только на бумажном носителе, но и в электронном виде, что в целом отвечает современному техническому развитию. Вместе с тем это положение скорее все-таки рассчитано на будущее время, ведь пока немногие российские адвокаты обзавелись электронными подписями. К тому же на сегодняшний день не у всех адресатов имеется организационная и техническая возможность для рассмотрения подобных электронных обращений.

Очень важным и абсолютно правильным решением является внесение в типовую форму адвокатского запроса разъяснения об ответственности за неправомерный отказ в предоставлении информации, несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации (ст. 5.39 КоАП РФ).

Однако требование Минюста России об обязательном приложении к адвокатскому запросу, наряду с копиями ордера (доверенности), еще и копии удостоверения адвоката, вызывает искреннее недоумение. За время работы мне приходилось видеть сотни запросов, подписанных судьями, прокурорами, следователями, судебными приставами-исполнителями. Никто из них не подтверждает свои полномочия столь странным способом. Да, перечисленные лица – государевы люди, а адвокатура не входит в систему органов государственной власти и местного самоуправления. Но это вовсе не означает, что адвокатский запрос должен так разительно отличаться от официального обращения должностного лица. Таким образом, требования Минюста в этой части вышли далеко за пределы не только обыкновений адвокатской практики, но и противоречат общим правилам, принятым в российском делопроизводстве.

Для наделения запроса легитимностью автор проекта фактически задействует весь арсенал средств подтверждения статуса адвоката: регистрационный номер в реестре (хотя в проекте он почему-то именуется реестровым), ордер (доверенность) и удостоверение. Не многовато ли? Исчерпывающие реквизиты есть и в ордере, а многие нотариусы без проблем выдают доверенности с отражением в них данных из удостоверения адвоката. Не мешает заметить, что практика приобщения копий удостоверений адвоката к материалам уголовных, гражданских, административных дел отсутствует и ее никогда не было. Важно понимать то, что чрезмерная регламентация содержания адвокатского запроса, как и попытка всецело угодить будущим адресатам, не приведет к ожидаемым положительным результатам. Это как раз может создать реальную почву для формально обоснованных отказов в исполнении из-за отсутствия того или иного незначительного реквизита. И если для борьбы с необоснованными отказами имеется конкретное правовое средство – административная ответственность по ст. 5.39 КоАП РФ, то противопоставить формально обоснованному отказу в общем-то будет нечего.

Пытаюсь понять, чем руководствовался автор проекта, вводя требование о приложении копии удостоверения адвоката, но найти ответа не могу. Пояснительная записка к проекту является более чем краткой, и этот вопрос обошла стороной. Получается, что без приложения к нашему официальному обращению копии удостоверения, у адресата могут возникнуть сомнения в наличии статуса адвоката у отправителя. Но ведь и предоставление обычной незаверенной копии удостоверения никак ситуацию не меняет. Давайте смотреть правде в глаза. Давно известна страсть российских чиновников к печатям, не обошлось без ее восприятия и руководителями многих организаций. Проект же не предусматривает оттиска печати адвокатского образования ни на самом запросе, ни на прилагаемых копиях документов. Поэтому не исключено, что отсутствие оттиска печати на запросе и приложение в виде незаверенных копий повлечет отказы в исполнении запросов и ненужные споры между адвокатами и получателями. Стоит ли давать для этого повод?

Полагаю, что необходимо отказаться от требования, заключающегося в предоставлении копии удостоверения адвоката при направлении адвокатского запроса, и предусмотреть в качестве обязательного реквизита наличие в запросе оттиска печати адвокатского образования.

Обратная сторона медали

 
Федеральный закон от 2 июня 2016 г. № 160-ФЗ внес радостные для адвокатского сообщества дополнения в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, касающиеся административной ответственности за неправомерный отказ в предоставлении адвокату в связи с поступившим от него адвокатским запросом информации, а также несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации.

Однако в этом же законе имеются и грустные нововведения, которые туда попали вопреки позиции ФПА РФ.

На запрос ответят

Поддержка Правительством законопроекта об адвокатском запросе с энтузиазмом встречена адвокатской общественностью.

Адвокатский запрос – один из наиболее важных инструментов в деятельности адвоката по защите прав граждан и организаций. Он также является важным средством реализации принципа состязательности судопроизводства и равенства сторон перед судом.

Адвокатский запрос с момента его законодательного закрепления в 2002 г. существовал скорее декларативно: право запрашивать у адвоката было, а обязанность ответить на него отсутствовала. Как и не было санкции за игнорирование адвокатского запроса. Не удивительно, что при таком правовом регулировании эффективность запроса адвоката падала к нулю.

Особенно остро эта правовая неопределенность проявлялась в уголовном судопроизводстве. Когда у следствия арсенал способов для сбора доказательств – допросы, осмотры, обыски, выемки, экспертизы, контроль переговоров и многое другое, а у адвоката – совсем ничего. В такой ситуации о состязательности говорить не приходится, в полном смысле слова – игра в одни ворота.

Поддержанный Правительством проект закона нацелен на исправление этой негативной ситуации: установлены требования к запросу, порядок его направления, сроки ответа и наказание за неисполнение. Одновременно закреплены гарантии сохранения конфиденциальной информации, достигнут правовой баланс между обеспечением состязательности сторон при осуществления правосудия и охраняемой законом информацией, в том числе и государственной тайной.

Справедливости ради нужно отметить, что текст законопроекта не в полной мере таков, каким его хотела бы видеть адвокатура. По результатам его критики со стороны силовых ведомств, которых усиление позиций их процессуального противника явно не радовало, редакция претерпела значительные изменения. Но, по мнению адвокатов, лучше хоть такое законодательное регулирование данного правового института, чем вообще никакого. К тому же законопроект проходил этапы обсуждения и согласования очень долго и тяжело. Лишь на третьем году с момента его разработки он был согласован Правительством.

Остается надеяться, что депутаты Госдумы с вниманием отнесутся к важности законопроекта для реализации принципов судопроизводства, а также для защиты прав и интересов граждан и примут проект в качестве закона в короткие сроки.

Обязать ответить

Прошедшее 18 ноября в Новосибирске межрегиональное координационное совещание заставило меня в очередной раз вспомнить о существующих проблемах при истребовании информации на основании адвокатского запроса.

По словам президента ФПА РФ Ю.С. Пилипенко, уже к концу этого года в Госдуму может быть внесен законопроект, содержащий нормы об адвокатском запросе. Предполагается, что реализация данной законотворческой инициативы позволит навести должный порядок в этом непростом и актуальном вопросе.

Вместе с тем хорошо известно, что порой законопроекты по тем или иным причинам ждут своего часа годами, а поэтому точную дату принятия закона и вступления его в силу не знает никто.
Но, несмотря на отсутствие специального закона, трудности с получением сведений по адвокатским запросам мне лично удалось преодолеть. На мои запросы отвечают и информацию предоставляют. Не всегда в месячный срок, но все-таки отвечают.

Три года назад мне пришлось как в старой доброй сказке «поскрести по сусекам» и провести ревизию правовых средств, с помощью которых на текущий момент можно добиться исполнения адвокатских запросов.

В этой связи надо коснуться одного законопроекта, внесенного Законодательным собранием Красноярского края в нижнюю палату Федерального Собрания РФ в 2006 г. В Госдуме он ожидал внимания депутатов без малого 5,5 лет, а затем свой путь прекратил и был отклонен. Идея региональных парламентариев заключалась в дополнении КоАП РФ статьей, которой устанавливалась бы ответственность за непредоставление адвокату информации, предусмотренной законом. Сам текст законопроекта сейчас приводить и анализировать бессмысленно, а интересен он был как раз отрицательным заключением на него, данным Комитетом ГД ФС РФ по конституционному законодательству и государственному строительству.
Так, рекомендуя Госдуме отклонить законопроект, Комитет в своем заключении указал, что «…правоотношения, связанные с реализацией гражданином закрепленного Конституцией РФ права на обращение в государственные органы и органы местного самоуправления, а также порядок рассмотрения обращений граждан государственными органами, органами местного самоуправления и должностными лицами, регулируются Федеральным законом от 2 мая 2006 г. № 59-ФЗ “О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации”. Статья 15 указанного закона устанавливает, что лица, виновные в нарушении установленного порядка рассмотрения обращений, несут ответственность, предусмотренную законодательством РФ.
В соответствии со статьей 5.39 КоАП РФ неправомерный отказ в предоставлении гражданину и (или) организации информации, предоставление которой предусмотрено федеральными законами, несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации влечет наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от одной тысячи до трех тысяч рублей…»

В связи с изложенным Комитет по конституционному законодательству и государственному строительству полагал, что действующий порядок привлечения к административной ответственности должностных лиц, нарушающих положения ст. 6 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», урегулирован в достаточной мере.

Приведенная официальная позиция названного Комитета Госдумы и была взята мною на вооружение.

В своих адвокатских запросах я начал на постоянной основе разъяснять адресатам положения ст. 5.39 КоАП РФ, размеры штрафов и ссылаться на возможность моего обращения к прокурору с просьбой о возбуждении дела об административном правонарушении в случае игнорирования направленного запроса.

Должен сообщить, что теперь мне почти всегда удается донести до получателей запросов мысль о наступлении для них негативных последствий при неисполнении обращения адвоката.
Однажды при направлении прокурору заявления в отношении сотрудников госучреждения, упорно не желающих замечать адвокатский запрос, свою позицию пришлось подкреплять приложением копии упомянутого заключения Комитета, которое размещено на официальном сайте ГД ФС РФ. После этого, у работников прокуратуры Новосибирской области непонимания не возникло, и проверка проводилась на предмет наличия в действиях должностных лиц признаков административного правонарушения, предусмотренного именно ст. 5.39 КоАП РФ.
Более того, ссылка на рассматриваемую норму не исключается и при обращении с адвокатским запросом в правоохранительные органы, а именно в подразделения СК РФ, ОВД, ФСКН и т.д., поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 2.5 КоАП РФ имеющие специальные звания сотрудники, совершившие правонарушение, предусмотренное ст. 5.39 КоАП РФ, несут дисциплинарную ответственность.

Это единственные правовые средства, которые на сегодняшний день можно противопоставить нерадивости отдельных исполнителей адвокатских запросов.

С заключением Комитета ГД ФС РФ по конституционному законодательству и государственному строительству можно ознакомиться ниже.