Правовая позиция ФПА РФ о проекте федерального закона «Об урегулировании споров с участием посредника (медиации) в Российской Федерации»

Заместителю министра юстиции

Российской Федерации

М.М. Бесхмельницыну

На № 12/108186-МБ

От 23 сентября 2020 г.

Уважаемый Максим Михайлович!

В Федеральной палате адвокатов Российской Федерации рассмотрен проект федерального закона «Об урегулировании споров с участием посредника (медиации) в Российской Федерации» (далее – законопроект), подготовленный Министерством юстиции РФ.

Законопроект, как следует из пояснительной записки, имеет своими целями создание благоприятных условий для развития медиации, ее популяризацию и совершенствование, а также снижение нагрузки на судебную систему.

Изучение указанного законопроекта позволяет высказать следующую правовую позицию:

1. Законопроект содержит ряд новых положений, которые давно обсуждаются в сообществе медиаторов, являются необходимыми и востребованными. В частности, устанавливается обязательная медиация по семейным спорам с участием несовершеннолетних детей; включено общее положение о применении восстановительного правосудия – медиации в области уголовных дел; придается легитимный статус медиации в области образования («школьной» медиации).

Данные нововведения, нашедшие выражение в законопроекте, заслуживают поддержки, являются востребованными и своевременными. В представленной редакции эти положения реализованы в общем виде и, по-видимому, потребуют юридико-технической доработки.

2. Вместе с тем законопроект содержит ряд положений, с которыми Федеральная палата адвокатов РФ не может согласиться, поскольку они противоречат заявленным целям развития медиации и снижения нагрузки на судебную систему, являются произвольными и крайне противоречивыми.

Прежде всего, в законопроекте предлагается установить запрет для адвокатов и нотариусов выступать в качестве медиаторов. Такое предложение не имеет под собой законных оснований, противоречит устоявшейся общемировой практике, а также не учитывает тот положительный опыт, который был накоплен в нашей стране за прошедшие несколько лет с момента принятия действующего закона о медиации.

Действующее в настоящее время законодательство никаких ограничений такого рода не устанавливает. Деятельность медиатора, как и адвокатская деятельность, не является предпринимательской и допускает совмещение статуса адвоката с осуществлением процедуры медиации. Следует напомнить, что и для участия в другом альтернативном способе разрешения споров – осуществлении функций третейского судьи – наличие адвокатского статуса не является препятствием.

Более того, законопроект содержит определенное внутреннее противоречие: с одной стороны, требует обязательного наличия у медиатора высшего юридического образования, а с другой стороны, именно профессиональным юристам – адвокатам и нотариусам – законопроект предлагает запретить доступ к осуществлению медиации.

Такой запрет в отношении профессиональных юристов, подчиняющихся профессиональным и этическим стандартам, выглядит абсолютно произвольным и нелогичным. Почему и для чего этим «революционным нововведением», вопреки российскому и мировому опыту, перекрывают дорогу к медиации для этой квалифицированной части юридического сообщества – остается непонятным. Создается впечатление, что наиболее профессиональная группа юристов вызывает недоверие и за что-то «наказывается» авторами законопроекта, а другая часть юридического рынка, не подчиняющаяся никаким профессиональным правилам и стандартам, напротив, получает зеленый свет.

Авторами законопроекта также не учитывается, что в течение последних 10 лет именно представители адвокатского сообщества являются востребованными медиаторами. Причем эта востребованность исходит, в том числе, и со стороны судейского корпуса. Судьи, рассматривающие гражданские или арбитражные споры, в большинстве случаев предпочитают, чтобы процедура медиации проводилась именно медиаторами-адвокатами, хорошо знающими процессуальное законодательство и способными облечь итоговое медиационное соглашение в юридически правильную форму.

Мы понимаем и разделяем желание авторов законопроекта полностью исключить потенциальную возможность каких-либо злоупотреблений со стороны лиц, участвующих в урегулировании споров в качестве медиаторов.

В этой связи мы считаем необходимым исключить запрет для адвокатов на выполнение функций медиатора, но одновременно предлагаем установить дополнительные гарантии беспристрастности и независимости медиатора с действующим статусом адвоката, направленных на повышение качества работы медиатора.

В качестве таких гарантий предлагается дополнить законопроект положением о том, что медиатор с действующим статусом адвоката перед началом проведения процедуры медиации предоставляет письменные гарантии по исключению конфликта интересов; включает в соглашение о проведении процедуры медиации свои обязательства о том, что он не вправе проводить медиацию, если ранее выступал в качестве представителя или консультанта любой из сторон; не вправе будет представлять интересы любой из сторон после окончания процедуры медиации по вопросам, прямо или косвенно затрагивающим предмет медиативного соглашения. В случае нарушения данных адвокатом обязательств медиативное соглашение может быть признано недействительным, а сторонам следует обратиться за взысканием понесенных расходов и убытков. Полагаем также возможным распространить действие норм Кодекса профессиональной этики адвоката на деятельность адвоката в ходе его работы в качестве медиатора.

3. Недостатком законопроекта, по нашему мнению, является полное исключение саморегулирования со стороны профессионального сообщества медиаторов.

Закон устанавливает жесткое и всеобъемлющее регулирование со стороны государства всех вопросов организации и проведения медиации. Желание «навести порядок» в сфере правового регулирования данного вида деятельности понятно. Однако следует учитывать, что в основе медиации – негосударственный, альтернативный, создаваемый непубличными субъектами механизм разрешения споров и конфликтов. Поэтому такая тотальная форма государственного регулирования и контроля, которая предусматривается законопроектом, даст в недалекой перспективе обратный эффект – когда медиация как общественный институт перестанет развиваться и превратится в подобие государственной службы по примирению, возможно, в структуре органов опеки и попечительства.

Законопроект полностью игнорирует наличие значительного положительного опыта в организации медиации в Российской Федерации, наличие признанных в мире нескольких российских научных школ, развивающих это направление с 1990-х годов, а также большого числа высококвалифицированных медиаторов и преподавателей медиации.

Такой подход, в частности, выражается в том, что законопроект, в отличие от действующего закона, не предусматривает ни одного вопроса или полномочия, которое передается в сферу саморегулирования.

Более того, не предусматривается создание каких-либо органов саморегулирования, а Кодекс профессиональной этики медиаторов принимается государственным органом. Отдельно следует отметить, что Квалификационная комиссия, принимающая экзамен у будущих медиаторов, состоит исключительно из судей, представителей правоохранительных органов и Минюста.

Мы полагаем, что упомянутый выше подход является очевидным «перегибом», который целесообразно скорректировать, поскольку он не будет способствовать заявленным целям по развитию медиации, ее популяризации и совершенствованию.

4. Федеральная палата адвокатов РФ также считает целесообразным принятие дополнительных мер по стимулированию развития медиации в области арбитражных споров, которые не повлекут дополнительных расходов федерального бюджета.

Количество обращений к медиаторам и число судебных споров, закончившихся подписанием мирового соглашения с помощью медиатора, по-прежнему крайне мало. При этом, по данным Верховного Суда РФ, средняя нагрузка на судью продолжает расти и во многих регионах значительно превышает установленные нормативы. Показательными являются следующие данные статистики, представленные Верховным Судом РФ: количество дел, рассмотренных арбитражными судами по гражданско-правовым спорам с вынесением решения в 2019 году, составило почти один миллион (980 тысяч). При этом за весь 2019 год утверждено лишь 11 (!) мировых соглашений с привлечением медиатора.

Таким образом, процедура медиации в целом остается невостребованной как у граждан, так и у предпринимателей, несмотря на крайне высокую нагрузку на судей. Мы полагаем, что для расширения применения медиации недостаточно принять закон о медиации. Нужны определенные экономические и правовые стимулы для того, чтобы граждане и предприятия пользовались процедурой медиации.

В Европе и в США успешность развития примирительных процедур связана именно с «альтернативой» по отношению к очень долгой и дорогой судебной процедуре.

В российских арбитражных судах обратная ситуация: пошлина за обращение в суд очень низкая, а сроки разрешения споров – очень сжатые. Такую ситуацию можно было бы считать большим достижением российской арбитражной системы, если бы она не являлась одной из причин огромного переизбытка исков (зачастую абсолютно необоснованных), чрезмерной загруженности судей, снижения качества судебных решений и неспособности сторон урегулировать споры без направления заявления в суд.

Практика других стран, где медиация выступает в качестве серьезной альтернативы государственной судебной системе, показывает, что там исключена возможность обращений в суд «на всякий случай», а также создан баланс между судебными издержками и экономическими мерами по стимулированию для обращения к медиации.

При подаче иска в арбитражный суд, допустим, на 100 миллионов рублей, компания-истец должна будет заплатить максимальную пошлину в размере 200 тысяч рублей. По иску об изменении или расторжении многомиллионного контракта, в том числе заявления о признании права, заявления о присуждении к исполнению обязанности в натуре, – пошлина составит 6 тысяч рублей. Расходы на адвокатов, независимо от их реального размера, арбитражный суд пока взыскивает в «разумных пределах», которые немногим отличаются от размера пошлины.

В связи с этим такой аргумент, как расходы на судебную процедуру, риск взыскания судебных издержек, является очень весомой причиной для применения медиации в большинстве стран, но не в России.

С учетом этих обстоятельств целесообразным явилось бы, во-первых, некоторое повышение размера государственной пошлины по крупным коммерческим спорам, которое не стало бы препятствием в доступе к судебной защите, а мотивировало бы стороны более ответственно подходить к обращению в суд. (В качестве примера стоит привести положение дел в Великобритании, в которой предприниматели вынуждены платить четырехкратную пошлину, если они обращаются в суд, минуя медиацию.)

Во-вторых, дополнительным стимулом, стал бы возврат истцу уплаченной пошлины в случае, если стороны обращаются к медиации и достигают соглашения.

В-третьих, введение обязательной медиации целесообразно рассмотреть и по некоторым категориям судебных споров, рассматриваемых арбитражными судами. Такими категориями дел могут быть споры о размере штрафных санкций; об изменении и расторжении договоров; дела, в которых заявляются встречные иски; споры о качестве выполненных работ.

Профессиональная помощь медиатора по таким делам позволит значительно увеличить количество дел, оканчиваемых мировым соглашением, и снизить число обжалований судебных решений.

5. Многие положения законопроекта также требуют значительной юридико-технической доработки.

С уважением,
Президент ФПА РФ
Ю.С. Пилипенко