Чему не учат в вузах

– В апреле на Х Всероссийском съезде адвокатов вы были избраны в Комиссию ФПА РФ по этике и стандартам. Какие обязанности, возлагаемые на членов КЭС, вам кажутся наиболее важными?

– До прошлого года, т.е. в течение 17 лет существования ФПА РФ, у нас не было адвокатской «внутрикорпоративной апелляции» – когда адвокату прекращали статус, он мог пожаловаться только в суд своего региона.

Прекращение «адвокатской лицензии» – экстраординарная мера, которая применяется крайне редко, и происходит это в «замкнутом пространстве» региональной палаты. Поэтому у кого-то из наших коллег могли возникать сомнения, не оказалось ли лишение статуса следствием какого-то личного конфликта с руководством палаты, а не результатом серьезного дисциплинарного проступка.

То, что КЭС с прошлого года получила право пересматривать решения региональных палат о прекращении статуса – результат эволюции адвокатского сообщества. Осуществляя это право, КЭС выступает как своего рода апелляционная инстанция, в которую входят адвокаты различных регионов, и должна проверять те случаи, когда прекращение статуса (а это, согласитесь, экстраординарная мера) вызывает определенные сомнения у коллеги, к которому применена такая мера дисциплинарной ответственности и он обжалует решение Совета палаты в КЭС.

Я участвовал в трех заседаниях КЭС, где были рассмотрены три дела по жалобам адвокатов на прекращение их статуса. Во всех этих случаях подавляющее большинство членов КЭС согласились с решениями региональных палат, поскольку нам было очевидно, что допущенные нарушения и в наших палатах тоже имели бы аналогичные последствия.

– У вас довольно богатый опыт рассмотрения дисциплинарных дел, ведь вы уже восемь лет являетесь членом Совета АП Санкт-Петербурга. А каков Совет вашей АП: авторитарный или демократичный?

– Об этом, наверное, лучше судить не мне, а со стороны. Как-то я наткнулся на мнение питерского коллеги, высказанное им в адвокатской группе в мессенджере «WhatsАpp»: «По жалобе клиентки попал на Совет палаты. Скажу вам – это хуже, чем на заслушивании в Главке»!

Самое интересное, что когда я стал выяснять, чем же мы так насолили этому адвокату, то оказалось, что он побывал у нас на Совете в связи с жалобами доверителей дважды, но оба раза Совет его оправдал.

Думаю, что причина его «психологической травмы» кроется не в Совете палаты, а в предшествующей службе, связанной с «заслушиванием в Главке».

Кстати, другой наш коллега, обсуждая в закрытой адвокатской социально-сетевой группе вопросы дисциплинарной практики, так высказался о задачах Совета: «Палате нужно отстаивать интересы адвокатов…».

– А вы согласны с такой постановкой вопроса?

– Конечно. Именно этим заветом – отстаивать интересы адвокатов – наш Совет постоянно руководствуется. У адвокатов иногда встречается ошибочное мнение, что Совет – это орган надзора и наказания и если ты попал на его заседание, то добра не жди. Думаю, что ошибочность представления о Совете как о карающем органе вполне можно подтвердить цифрами.

Смотрите: у нас в палате 4,5 тыс. адвокатов и это довольно много по российским меркам. Например, у наших соседей – в Псковской и Архангельской областях – соответственно всего 200 и 300 с небольшим адвокатов. В течение года наша Квалификационная комиссия рассматривает порядка 100 жалоб, представлений, обращений в отношении адвокатов, но поступает их в палату в 2–3 раза больше, т.е. примерно 20–25 в месяц. На первом этапе отсеивается их значительная часть – по причине процедурных и иных нарушений, подачи неуполномоченным лицом или без каких-либо доказательств и т.п. В результате президент Адвокатской палаты возбуждает производство и передает в Квалификационную комиссию около половины от поступивших жалоб, представлений, обращений – около 10–12 в месяц. А еще приблизительно в половине из этих случаев разбирательство заканчивается прекращением производства в Квалификационной комиссии, поскольку по итогам рассмотрения объяснений адвоката претензии к нему снимаются. Вторая половина поступает в Совет с заключением Комиссии, что со стороны адвоката имеется нарушение.

– Случается ли так, что Совет отменяет решение Комиссии, которая усмотрела нарушение со стороны адвоката, или не соглашается с мнением президента палаты?

– Да, конечно, хотя бы по одному дисциплинарному делу почти на каждом своем заседании Совет не соглашается с заключением Квалификационной комиссии. Тогда все претензии к адвокату снимаются. Возможно, одна из причин в том, что в составе Комиссии участвуют представители госорганов, а Совет все-таки состоит только из адвокатов.

В Совете АП Санкт-Петербурга в спорных ситуациях обсуждение одного дела может длиться больше часа, у каждого есть свое мнение, мы его высказываем и голосуем. Иногда президент может оказаться в меньшинстве по итогам голосования, но это воспринимается всеми как обычный рабочий момент.

– В Санкт-Петербурге уже несколько лет работает Институт адвокатуры, учрежденный Адвокатской палатой. Для чего и для кого он был создан? Есть ли там программы введения в профессию, рассчитанные на начинающих адвокатов?

– Все наши курсы рассчитаны на тех, кто уже получил высшее образование и занимается юридической практикой. Программа для тех, кто только что получил адвокатский статус, – «Введение в профессию» – согласно Стандарту профессионального обучения и повышения профессионального уровня адвокатов и стажеров адвокатов (утв. IX Всероссийским съездом адвокатов 18 апреля 2019 г.) является обязательной.

Подобный курс проводят многие региональные палаты, но у нас эта работа ведется системно творческим адвокатским коллективом, который идеально отработал данную программу. Теоретическая часть собрана на онлайн-платформе в виде материалов и заданий, которые обучающийся изучает и готовит самостоятельно. А для освоения самостоятельной работы наши опытные коллеги проводят с молодыми адвокатами три тренинга, которые дают возможность получить необходимые практические навыки.

Такая «технологичность» позволяет в течение года обучить примерно 6–7 групп по 25 человек – молодых адвокатов Санкт-Петербурга, а также две группы коллег из Ленинградской области. Подобная работа необходима, ведь только в АП Санкт-Петербурга ежегодно принимается примерно 220– 240 новых адвокатов.

– Что есть у вас такого, чего нет в других учебных заведениях?

– Наш основной принцип – «практики для практиков» – практикующие адвокаты и юристы разрабатывают и проводят занятия для своих коллег. Могу точно сказать, чего у нас нет в Институте адвокатуры. У нас нет, точнее не осталось, вузовских преподавателей, потому что, честно говоря, они «не тянут» нашу аудиторию. Уверен, что самое большое наше достижение – создание творческого преподавательского коллектива, который состоит полностью из коллег-практиков. Кто-то из них имел опыт проведения занятий для студентов, а большинству было просто интересно освоить новое направление работы, получить «порцию» профессионального признания, поделиться своими знаниями и наработками с другими.

В этом году действующие судьи тоже стали читать у нас свои лекции.

Мы активно приглашаем адвокатов не только из Петербурга, но и из любых регионов становиться преподавателями и спикерами Института. За последний год мы хорошо освоили процесс проведения учебных мероприятий в онлайн-формате, обзавелись необходимой техникой и новыми сотрудниками, и поэтому теперь адвокату – автору семинара или курса – совсем необязательно ехать к нам в Петербург, он может проводить занятия из своего офиса.

– Есть какие-то принципиальные отличия в учебных программах?

– У нас есть, конечно, обычные лекции и семинарские занятия, есть игровые процессы и тренинговые занятия. В результате коллеги создали очно-дистанционные курсы, где традиционные формы совмещаются с занятиями онлайн.

Например, одна из программ – онлайн-курс по судебному допросу. Он рассчитан на формирование навыка, очень нужного для каждого адвоката, хотя мало кто хорошо им владеет. Это вообще очень сложная тема – как правильно задать вопросы свидетелю, потерпевшему, подсудимому. Суд ведь получает информацию от адвоката не напрямую, а через ответы на те вопросы, которые тот задает участникам процесса. Правильно сформулировать эти вопросы – очень непростая задача, так как отдельные вопросы может снять суд, от других вопросов в определенной ситуации будет «уходить» свидетель. Этот курс, вопервых, – пример исключительно прикладной темы, которой не учат в вузах, вовторых, наши авторы делают это максимально технологично – та часть материала, которую участник должен освоить самостоятельно, представляет собой специально отснятые и смонтированные видеоролики и групповые задания, загруженные на онлайн-платформу. А затем мы трижды собираем всю аудиторию в Zoom-конференциях или какой-то аудитории, где в небольших группах проходит практическая обкатка новых знаний. Допуская какие-то ошибки, учащиеся могут рассчитывать на обратную связь, они получают замечания преподавателей, исправляют эти ошибки, и благодаря этому реализуется навыковая форма обучения.

– Нет ли у вас искушения привлечь больше спикеров и слушателей из других регионов страны?

– Конечно, есть. И мы стараемся постоянно отслеживать различные юридические издания и конференции, чтобы потом пригласить их авторов и участников на наши занятия. Так что мы не только стараемся качественно повысить квалификацию наших молодых коллег, но даем возможность реализоваться тем профессионалам, которым есть что рассказать и которые могут поделиться опытом.

Мы стремимся сделать наши занятия максимально качественными и интересными. И коллеги приходят к нам, несмотря на то, что большинство наших занятий – платные.

Хотя мы перевели многие занятия в онлайн-формат, это сделано без ущерба качеству. Многие наши занятия, как я уже сказал, платные, но мы же должны на вырученные деньги платить зарплату сотрудникам, приобретать новое качественное оборудование. Все это позволило улучшить «клиентский сервис», качество картинки и звука, не допускать сбоев во время трансляции. Кроме того, мы теперь записываем все наши вебинары для того, чтобы те, кто не успел их прослушать, в том числе из-за разницы во времени, мог затем сделать это позже, в записи.

– К вам на курсы может записаться какой-нибудь молодой следователь, прокурор с 20-летним стажем или просто корпоративный юрист, решивший попробовать свои силы в адвокатуре?

– Да, конечно, может. Так и происходит.