Обзор дисциплинарной практики АП Ставропольского края за 2022 год

«Утверждено»
Решением Совета АП СК
27 января 2023 г.

Обзор, включающий пять разделов, подготовлен Аналитическим центром адвокатской палаты по результатам обобщения дисциплинарной практики АП СК за 2022 год.

Первый раздел содержит пример применения самого строгого дисциплинарного взыскания (прекращение статуса адвоката) в связи с констатацией - при рассмотрении жалобы доверителя на ненадлежащее исполнение адвокатом принятых обязательств - в деянии адвоката грубого нарушения положений КПЭА о недопустимости действий, направленных к подрыву доверия к адвокату и к адвокатуре в целом.

Во втором разделе обращено внимание на случаи рассмотрения жалоб и иных обращений в связи с назначением защитника для участия в неотложных процессуальных действиях (примеры 2.1. и 2.2.).

В третьем разделе (примеры 3.1. и 3.2.) освещены примеры рассмотрения обращений о нарушении адвокатами норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре в части статусных полномочий (адвокатский запрос и опрос адвокатом лица с его согласия).

Четвертый раздел содержит примеры рассмотрения обращений судей о злоупотреблениях адвокатами правом на защиту либо манкировании этим правом (4.1-4.3.).

В пятом разделе обзора отражены примеры рассмотрения обращений о несоблюдении адвокатами процессуального законодательства, в том числе о неявках защитников в судебное заседание без уважительной причины (примеры 5.1. - 5.3.).

1. Неисполнение адвокатом принятых обязательств по соглашению с доверителем.

Длительное немотивированное удержание адвокатом денежных средств доверителя при отсутствии спора о праве и без надлежащего уведомления контрагента о причинах задержки исполнения обязательства, вытекающего из профессиональной деятельности, свидетельствует о грубом нарушении адвокатом положений Кодекса профессиональной этики адвоката о недопустимости действий, направленных к подрыву доверия к адвокату и к адвокатуре в целом, а также о том, что злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

В адвокатскую палату поступила жалоба В. в отношении адвоката М.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях адвоката   нарушения п.1 и п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и ряда статей Кодекса профессиональной этики адвоката.

На основании заключения Квалифкомиссии Совет АП СК принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката, исходя из следующего.

В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что между адвокатом М. и В. заключен договор на оказание юридической помощи.

Предмет поручения определен как «оказание юридической помощи и юридических услуг доверителю в части представления интересов в бракоразводном процессе в районном суде».

Договором определен размер вознаграждения - 520 000 рублей, которое внесено кассу адвокатского образования по приходному кассовому ордеру.

Кроме того, В. выдал М. нотариальную доверенность на представление его интересов суде.

Позднее (после вынесения судом решения) между адвокатом М. и В. заключено «соглашение о расторжении контракта», которым предусмотрено: адвокат М. обязуется вернуть В. 300 000 рублей путем перечисления на предоставленный расчетный счет в течение трех месяцев с момента подписания соглашения.

Согласно п.2 и п.3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката: адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре; злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

Достоверно установлено, что по заключенному соглашению о расторжении соглашения об оказании юридической помощи адвокат М. должна была до указанной в соглашении даты возвратить доверителю неотработанное вознаграждение в размере 300 000 рублей, однако до настоящего времени указанное обязательство не исполнила.

Поскольку соглашение об оказании юридической помощи расторгнуто и по договоренности сторон установлена сумма и сроки возврата неотработанного вознаграждения - адвокат обязана была принять исчерпывающие меры по его возврату доверителю в строго установленные сроки. В данном случае указанная обязанность не была выполнена адвокатом ни в установленный срок, ни в разумный срок по его окончании (на день рассмотрения дисциплинарного производства Советом исполнение обязательства просрочено более чем на 7 месяцев). При этом о наличии уважительных причин неисполнения адвокатом добровольно взятого на себя обязательства по возврату части вознаграждения доверитель не уведомлен.

Указанное выше поведение адвоката, а именно длительное немотивированное удержание денежных средств при отсутствии спора о праве и без надлежащего уведомления контрагента о причинах задержки исполнения обязательства, вытекающего из профессиональной деятельности, свидетельствует о грубом нарушении адвокатом названных положений Кодекса профессиональной этики адвоката о недопустимости действий, направленных к подрыву доверия к адвокату и к адвокатуре в целом, а также о том, что злоупотребление доверием несовместимо со статусом адвоката.

В соответствии с п.1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, руководствуясь Конституцией РФ, законом и Кодексом профессиональной этики адвоката, исполнять свои обязанности перед доверителем.

Указанная норма Кодекса профессиональной этики адвоката также нарушена адвокатом М. при изложенных в жалобе обстоятельствах по следующим основаниям.

Так признаны обоснованными и состоятельными доводы жалобы о недобросовестном исполнении адвокатом М. принятого от В. поручения (представление его интересов в гражданском судопроизводстве), поскольку из предоставленных заявителем в квалификационную комиссию доказательств (переписка в мессенджере; протоколы судебного заседания и решение суда) усматривается, что адвокат М. не принимала участие в гражданском судопроизводстве по исковому заявлению В., т.е. не исполняла в полной мере принятые на себя обязательства по заключенному соглашению и соответствующей доверенности, предусматривающими непосредственное участие адвоката в судопроизводстве в качестве представителя истца.

Ненадлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей подтверждается и предоставленным соглашением о расторжении соглашения об оказании юридической помощи, в котором именно ненадлежащее исполнение адвокатом принятых обязательств указано в качестве причины его расторжения.

Адвокатом М. не были представлены объяснения по существу жалобы, не представлены и возражения относительно заключения квалификационной комиссии.

В то же время из материалов дисциплинарного дела следует, что в целях объективного рассмотрения дисциплинарного производства адвокату М. было заблаговременно предложено направить в квалификационную комиссию письменное объяснение и представить доказательства в подтверждение доводов своего объяснения, имеющих значение, по мнению адвоката, для объективного разбирательства.

Доказательства своевременного и надлежащего уведомления адвоката как участника дисциплинарного разбирательства имеются в материалах производства. Дисциплинарное разбирательство проводится в установленные Кодексом профессиональной этики адвоката сроки в условиях состязательности и равноправия сторон дисциплинарного производства.

Согласно п.2 ст.23 Кодекса профессиональной этики адвоката, письменные доказательства и документы, которые участники намерены представить в комиссию, должны быть переданы ее секретарю не позднее десяти суток до начала заседания. Между тем адвокат не представила объяснения и какие-либо доказательства, не выразила своего отношения к установленным в рамках дисциплинарного расследования обстоятельствам. Кроме того, получив заключение квалификационной комиссии, адвокат не воспользовалась предусмотренным пунктом 3 ст. 24 Кодекса правом на предоставление заявления о несогласии с заключением.

При изложенных обстоятельствах Совет счел достоверно установленными перечисленные в заключении квалификационной комиссии факты и обстоятельства, свидетельствующие о допущенных адвокатом М. грубых нарушениях Кодекса профессиональной этики адвоката.

За неисполнение либо ненадлежащее исполнение своих профессиональных обязанностей адвокат несет ответственность, предусмотренную Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (ч.2 ст.7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» №63-ФЗ).

Согласно пункту 6 статьи 18 Кодекса профессиональной этики адвоката мерами дисциплинарной ответственности являются замечание, предупреждение и прекращение статуса адвоката.

Совет путем голосования (единогласно) принял решение о применении в отношении адвоката М. меры дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката.

Назначая самую строгую меру дисциплинарной ответственности Совет учел соответствие назначенной меры дисциплинарного взыскания совершенному адвокатом нарушению требований кодекса профессиональной этики адвоката, с учетом его степени тяжести и обстоятельств совершения, отсутствие действующих дисциплинарных взысканий.

Как отметил Конституционный Суд РФ в Определении от 17 июня 2013 г. № 907-О, возложение на адвоката обязанности соблюдать Кодекс профессиональной этики адвоката и решения органов адвокатской палаты, а также наделение адвокатской палаты правом прекращения статуса адвоката направлены на обеспечение адвокатуры квалифицированными специалистами, обладающими высокими профессиональными и морально-нравственными качествами.

Совет отметил, что существование и деятельность адвокатского сообщества невозможны без соблюдения корпоративной дисциплины и профессиональной этики, заботы адвокатов о своих чести и достоинстве, а также об авторитете адвокатуры.

Согласно Разъяснению Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам по вопросу применения мер дисциплинарной ответственности (утв. решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 15 мая 2018 г. (Протокол № 3), - прекращение статуса адвоката может применяться в случае грубого или неоднократного нарушения адвокатом законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, в том числе Кодекса профессиональной этики адвоката. О тяжести совершенного адвокатом проступка может свидетельствовать допущение адвокатом грубого и явного проявления поведения, которое умаляет авторитет адвокатуры, порочит честь и достоинство адвоката. Также о тяжести совершенного адвокатом проступка может свидетельствовать недопустимое и несовместимое со статусом адвоката отношение к исполнению профессиональных обязанностей.

В данном случае при назначении меры дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката Совет учел конкретные обстоятельства неисполнения адвокатом предусмотренных законом профессиональных обязанностей, свидетельствующие о грубости совершенного проступка и крайней степени пренебрежения адвоката к интересам доверителя при исполнении своих профессиональных обязанностей, в том числе при исполнении своих гражданско-правовых обязательств перед доверителем, непосредственно связанных с адвокатской деятельностью.

Названные обстоятельства в своей совокупности свидетельствуют не только о подрыве доверия к адвокату М. непосредственно, но и умаляют авторитет адвокатуры в целом.

Согласно пункту 7 статьи 18 и пункту 1.1. статьи 25 Кодекса профессиональной этики адвоката в решении Совета о прекращении статуса адвоката за нарушение норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката устанавливается срок, по истечении которого указанное лицо допускается к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката. Указанный срок может составлять от одного года до пяти лет.

По единогласному решению членов Совета, с учетом вышеизложенных обстоятельств установленного дисциплинарного проступка, М. может быть допущена к сдаче квалификационного экзамена на приобретение статуса адвоката не ранее чем через 3 (три) года со дня прекращения статуса адвоката.

2. Жалобы и иные обращения в связи с назначением адвоката для участия в неотложных процессуальных действиях.

2.1. Совет признал отсутствие у адвоката, назначенного в установленном порядке лишь на одно неотложное процессуальное действие, законных оснований для дальнейшего участия в данном уголовном судопроизводстве в качестве защитника обвиняемого, в связи с наличием у последнего адвоката по соглашению, не прекратившего участие в деле.

В адвокатскую палату поступило представление ГУ Минюста России по Ставропольскому краю в отношении адвоката К., основанное на жалобе Б. на действия (бездействие) данного адвоката.

Как указывалось в жалобе, Б. является обвиняемым по уголовному делу, возбужденному по признакам составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 210 и др. УК РФ.

23 июля 2021 г. для участия в следственных и процессуальных действиях следователь назначил адвоката К. В тот же день с участием данного адвоката следственное (процессуальное) действие было проведено.

Все возражения Б., связанные с участием К. в его защите, следователь отклонил. До настоящего времени Б. от адвоката К. не отказывался.

В период с 23 июля 2021 г. по настоящее время для участия в процессуальных и следственных действиях по уголовному делу, а также в судебных заседаниях К. неоднократно приглашался и уведомлялся как следователем, так и судом. Однако несмотря на это, он не принял участие ни в одном следственном (процессуальном) действии и не явился ни на одно заседание суда. По мнению Б., устранение К. от обязанностей защитника влечет нарушение конституционных прав подозреваемого (обвиняемого) на защиту.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях К. нарушений норм Закона об адвокатуре и КПЭА.

От Б. поступило заявление о несогласии с заключением квалификационной комиссии, в котором пояснялось, что адвокат К. 23 июля 2021 г., несмотря на возражения Б., фактически принял участие в двух процессуальных действиях, а не в одном, как указано в заключении комиссии. С учетом этих обстоятельств заявитель полагал, что К. должен был продолжить участие в деле в качестве защитника.

Совет палаты принял решение о прекращении дисциплинарного производства по следующим основаниям.

В ходе дисциплинарного разбирательства было установлено, что 23 июля 2021 г. К. по назначению следователя в порядке ст. 50 УПК РФ принял поручение на защиту Б. для участия в одном неотложном процессуальном действии.

Согласно постановлению следователя о назначении адвоката и данным из Центра субсидируемой юридической помощи (далее – ЦСЮП) АП СК адвокат К. назначался исключительно для участия в неотложном процессуальном действии, т.е. в качестве «дублера» (вынужденная временная замена) участвующего в деле приглашенного защитника Е.

С учетом установленных обстоятельств указание Б. в заявлении о несогласии с заключением квалификационной комиссии о том, что адвокат якобы фактически принял участие в двух процессуальных действиях, несмотря на возражения доверителя, – при рассмотрении данного дисциплинарного дела правового значения не имеет. Продолжение участия в деле после 23 июля 2021 г. защитника Е. – независимо от количества процессуальных действий, проведенных с участием назначенного адвоката К., – является обстоятельством, препятствующим дальнейшему участию в деле адвоката-«дублера». Кроме того, действия К. в период его участия при проведении процессуальных действий 23 июля 2021 г. были предметом рассмотрения другого дисциплинарного дела, возбужденного по жалобе Б. на действия (бездействие) К., в рамках которого вынесено заключение о наличии нарушений норм Закона об адвокатуре и КПЭА (решением Совета палаты К. был подвергнут дисциплинарному взысканию в виде замечания).

В настоящем дисциплинарном деле рассматривался вопрос об обоснованности устранения К. из уголовного судопроизводства после участия в процессуальном действии 23 июля 2021 г. По мнению Совета палаты, устранение адвоката правомерно, исходя из следующего.

Согласно Решению Совета ФПА РФ от 27 сентября 2013 г. «О двойной защите» (в редакции от 28 ноября 2019 г.) назначенный адвокат обязан устраниться от участия в деле (если выяснилось, что в деле участвует приглашенный защитник), за исключением случая, когда отклонение отказа от него следователь или суд мотивируют именно злоупотреблением правомочиями со стороны обвиняемого либо приглашенного защитника, о чем выносят мотивированное постановление (определение) с приведением конкретных фактических обстоятельств, свидетельствующих о дезорганизации хода досудебного или судебного процесса. Согласно Рекомендациям Совета ФПА об обеспечении непрерывности защиты по назначению (утверждены Решением от 28 ноября 2019 г.) защитник по назначению не вправе, в частности, продолжать ранее начатое им участие в дознании, предварительном следствии либо в рассмотрении дела судом при наличии у подозреваемого (обвиняемого) защитника по соглашению, от которого тот не отказался и который не отведен от участия в деле в порядке и по основаниям, предусмотренным законом.

Поскольку в дальнейшем (после 23 июля 2021 г.) интересы Б. продолжил защищать приглашенный им ранее адвокат Е., К. обязан был устраниться от участия в деле сразу по окончании неотложного процессуального действия (для участия в котором он назначался) во избежание обстоятельств «двойной защиты». Повторное вступление К. или иного назначенного адвоката в процесс было бы возможно лишь в связи с новым назначением (на основании нового мотивированного постановления следователя), переданным ему адвокатской палатой, либо по соглашению.

Такой алгоритм обусловлен необходимостью соблюдения адвокатом профессиональных обязанностей, включая обязательность исполнения решений органов адвокатской палаты субъектов Федерации и ФПА. Приоритет законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре перед УПК в данном случае очевиден, поскольку первое предусматривает больший объем гарантий лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело, обеспечивающих непрерывность защиты и право на защиту выбранным адвокатом. На возможность приоритета законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре перед УПК (вследствие предоставления большего объема гарантий) указывал, в частности, Конституционный Суд РФ (Постановление от 17 декабря 2015 г. № 33-П; определения от 21 октября 2008 г. № 673-О-О; от 8 ноября 2005 г. № 439-О и др.).

Также были приняты во внимание доводы письменного объяснения К. о принятии поручения на защиту Б. на одно неотложное процессуальное действие, что исключало его участие в данном деле в дальнейшем, о чем он 1 февраля 2022 г. направил в адрес следователя по почте, а также посредством электронных средств связи уведомление с аналогичными доводами о невозможности участия в данном деле.

Относительно доводов Б. о желании получать правовую помощь назначенного адвоката К. (без заключения с ним соглашения) наряду с двумя приглашенными им защитниками (адвокатами Е. и П.) Совет напомнил разъяснение Пленума Верховного Суда РФ об отсутствии у лица права на выбор защитника по назначению (Постановление от 30 июня 2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве»).

2.2. Занятость адвоката в другом деле при отсутствии законных оснований для участия в нем не признана уважительной причиной неявки адвоката в судебное заседание.

В адвокатскую палату поступило обращение судьи районного суда в отношении адвоката Ч. в связи с неявкой последнего в судебное заседание по уголовному делу в отношении С., защиту которой адвокат осуществляет на основании соглашения.

Квалификационная комиссия усмотрела в действиях Ч. нарушения подп. 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и ряда статей КПЭА. Решением Совета АП СК адвокат был привлечен к дисциплинарной ответственности в виде замечания.

В ходе дисциплинарного разбирательства было установлено, что в производстве районного суда находится уголовное дело в отношении С., обвиняемой по ч. 1 ст. 111 УК. Адвокат Ч., являющийся защитником подсудимой по соглашению, не явился 14 октября 2021 г. в судебное заседание, так как участвовал в другом заседании – по продлению меры пресечения обвиняемой Б., защиту которой он осуществлял по назначению.

Несмотря на объяснение Ч. о наличии уважительной причины неявки в судебное заседание по делу С. (в связи с участием в то же время в заседании по делу Б.), доводы обращения судьи о неявке защитника, срыве судебного заседания и проявлении явного неуважения к суду и другим участникам процесса были приняты во внимание Квалификационной комиссией АП СК, поскольку законные основания для участия в другом судебном заседании у адвоката отсутствовали.

Данный вывод основывался на следующем.

При проверке автоматизированной системы учета и распределения дел по назначению было установлено, что 9 июня 2021 г. факсимильной связью в ЦСЮП АП СК поступило постановление следователя о назначении адвоката для рассмотрения ходатайства об избрании Б. меры пресечения в виде заключения под стражу в связи с неявкой адвоката по соглашению Ф. (в постановлении указывалось «ввиду отказа Ф. от участия в указанном процессе»).

Поскольку избрание меры пресечения в виде заключения под стражу является неотложным процессуальным действием, в соответствии с п. 2.7, 4.6 и 5.7 Правил АП Ставропольского края по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитника в уголовном судопроизводстве, утвержденных решением Совета АП СК от 11 июня 2019 г., адвокат Ч. 9 июня 2021 г. был назначен защитником Б. для представления ее интересов в районном суде при рассмотрении ходатайства следователя об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Других назначений на защиту Б. в ходе предварительного следствия и в суде адвокату не передавалось.

При передаче адвокату назначения координатор ЦСЮП неоднократно указывал, что Ч. назначается защитником только на одно неотложное процессуальное действие в связи с невозможностью явки защитника по соглашению, что подтверждалось аудиозаписью телефонного разговора между адвокатом и координатором.

Между тем из объяснения Ч. следовало, что он произвольно продолжил защиту Б. при наличии в деле адвоката по соглашению и участвовал в иных процессуальных действиях, в том числе назначенных на 14 октября 2021 г.

В соответствии с п. 1 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20 апреля 2017 г.) основанием для осуществления защиты является соглашение об оказании юридической помощи либо постановление о назначении защитника, вынесенное дознавателем, следователем или судом, при условии соблюдения порядка оказания юридической помощи по назначению, установленного в соответствии с законодательством.

Согласно Правилам АП СК по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденного решением Совета ФПА от 15 марта 2019 г., адвокат не вправе самостоятельно принимать назначения в отсутствие поручения ЦСЮП.

Согласно Рекомендациям Совета ФПА об обеспечении непрерывности защиты по назначению защитник по назначению не вправе в том числе продолжать ранее начатое им участие в дознании, предварительном следствии либо в рассмотрении дела судом при наличии у подозреваемого (обвиняемого) защитника по соглашению, от которого тот не отказался и который не отведен от участия в деле в порядке и на основаниях, предусмотренных законом. Соответственно, если в дальнейшем интересы обвиняемого продолжает защищать приглашенный им ранее адвокат, то назначенный защитник обязан устраниться от участия в деле сразу по завершении неотложного процессуального действия (для участия в котором он назначался) во избежание «двойной защиты».   

Однако предполагая возможное нарушение прав Б. в связи с «двойной защитой», Совет принял во внимание отсутствие жалоб доверителя в адвокатскую палату либо жалоб защитника Ф. на действия адвоката Ч. в связи с изложенными обстоятельствами, что исключает дисциплинарное преследование в этой части.

В то же время доводы судьи о неявке адвоката в отсутствие уважительных причин в заседание 14 октября 2021 г. по уголовному делу в отношении С. нашли подтверждение.

Назначая в качестве меры дисциплинарной ответственности замечание, Совет учел в качестве смягчающих вину обстоятельства признания адвокатом заключения комиссии с обещанием впредь не допускать подобных нарушений, а также отсутствие действующих дисциплинарных взысканий.

3. Обращения, связанные с реализацией адвокатами статусных полномочий (адвокатский запрос, опрос лица с его согласия).

3.1. Отсутствие подписи в адвокатском запросе не повлекло за собой нарушение чьих-либо прав, в том числе заявителя. Названное обстоятельство лишь являлось самостоятельным основанием для отказа в предоставлении адвокату информации.

В адвокатскую палату поступило представление Главного управления Министерства юстиции РФ по Ставропольскому краю в отношении адвоката П., основанное на жалобе генерального директора общества с ограниченной ответственностью (далее Общества) на действия (бездействие) адвоката П.

В обращении указывается, что в июне 2022 года Обществом получен адвокатский запрос адвоката П., в котором отсутствует подпись данного лица. Кроме того, к ордеру не были приложены адвокатский ордер и нотариально заверенная доверенность на адвоката П.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях адвоката П. нарушения п.4 ч.1 ст.7, ч.3 ст.6.1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации №63-ФЗ и ряда статей Кодекса профессиональной этики адвоката.

Изучив материалы дисциплинарного производства и заключение квалификационной комиссии, Совет принял решение о прекращении дисциплинарного производства ввиду малозначительности совершенного проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

В ходе дисциплинарного разбирательства установлено: адвокат П., действуя на основании соглашения об оказании юридической помощи в интересах доверителей, нарочно вручил адвокатский запрос уполномоченному сотруднику общества с ограниченной ответственностью; в предоставленном заявителем бланке ордера действительно отсутствует подпись адвоката; ордер и доверенность к запросу не приложены, но в тексте имеется ссылка на заключенное соглашение (реквизиты).

Требование к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса определяются федеральным органом юстиции по согласованию с заинтересованными органами государственной власти (ч.3 ст.6.1 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

В соответствии с Приказом Минюста России от 14 декабря 2016 года № 288 (с изм. от (с изменениями на 30 ноября 2020 года) «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса» адвокатский запрос должен содержать следующие сведения: полное или сокращенное наименование адреса и почтовый адрес того, кому направляется адвокатский запрос; сведения об адвокате: ФИО, его регистрационный номер в реестре адвокатов субъекта Российской Федерации, реквизиты соглашения либо ордера, либо доверенности, наименование адвокатского образования; почтовый, электронный адрес, номер телефона/факса при наличии); наименование документа – адвокатский запрос и его регистрационный номер; указание лица (физического или юридического), его процессуальное положение, в чьих интересах действует адвокат, номер дела (при его наличии); просьба о предоставлении запрашиваемых сведений (в т.ч. справки, характеристики и иные документы; обоснование получения запрашиваемых сведений; указание способа передачи запрашиваемых сведений: почтовым отправлением, факсимильной связью, электронной почтой, выдать на руки); перечень прилагаемых к адвокатскому запросу документов (при наличии); указание на установленную законодательством ответственность за неправомерный отказ в предоставлении запрашиваемой информации, несвоевременное ее предоставление либо предоставление заведомо недостоверной информации (ст. 5.39 КоАП РФ); дата регистрации адвокатского запроса; ФИО адвоката и его подпись; адвокат вправе приложить к адвокатскому запросу любые документы или их заверенные копии.

Разъяснением Совета Адвокатской палаты Ставропольского края «Об адвокатском запросе» (утверждено решением совета АП СК 30.05. 2019 года) внимание адвокатов обращено на следующее.

Запрос как средство сбора информации может быть использован адвокатом лишь в связи с профессиональной деятельностью. По общему смыслу ст. 48 Конституции РФ, ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», полномочия адвоката совершать определённые действия для оказания квалифицированной юридической помощи доверителю при взаимодействии с органами государственной власти, иными организациями и лицами, возникают при наличии соглашения на оказание юридической помощи либо поручения на осуществление защиты/представительства по назначению соответствующего органа предварительного расследования или суда. Следовательно, адвокатский запрос как составная часть оказания квалифицированной юридической помощи является легитимным лишь при наличии соответствующего поручения (соглашения или назначения) на оказание юридической помощи. Именно оказание квалифицированной юридической помощи по конкретному поручению даёт право адвокату истребовать необходимую информацию и порождает встречную обязанность государственных, муниципальных органов и иных организаций предоставить требуемые сведения.

Поэтому ссылка в запросе на наличие поручения (соглашения, назначения) как основания для осуществления адвокатской деятельности по конкретному делу в запросе является обязательной. Наличие поручения подтверждается указанием в запросе на реквизиты соглашения об оказании юридической помощи, либо ордера, либо доверенности.    В то же время никто не вправе требовать от адвоката и его доверителя предъявления самого соглашения (часть 2 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»).

При этом адвокат может прилагать к запросу бланк ордера или доверенности, но это не является обязательным. Соответственно отказ в предоставлении информации лишь по основанию отсутствия в приложении к запросу доверенности либо ордера является неправомерным.

В предоставлении адвокату запрошенных сведений может быть отказано в случае, если: 1) субъект, получивший адвокатский запрос, не располагает запрошенными сведениями; 2) нарушены требования к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса, определенные в установленном порядке; 3) запрошенные сведения отнесены законом к информации с ограниченным доступом.

С учетом названных нормативных актов и разъяснения Совета АП СК доводы представления об отсутствии адвокатского ордера и нотариально заверенной доверенности на адвоката П. признаны необоснованными, поскольку в тексте запроса имеется ссылка на заключенное соглашение об оказании юридической помощи.

В то же время предоставленный Обществом в ГУ МЮ РФ по СК бланк адвокатского запроса, полученного от П., действительно не содержит его подпись. Последнее обстоятельство не отрицает и сам адвокат, объясняя это собственной невнимательностью.

Таким образом, адвокатом П. формально нарушены требования указанных выше ФЗ и Приказа Минюста России от 14 декабря 2016 года № 288 (с изменениями на 30 ноября 2020 года) «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса». Данное нарушение совершено по неосторожности (небрежности), поскольку установлено, что адвокат перед вручением генеральному директору Общества адвокатского запроса не убедился в наличии подписи на переданном тому экземпляре.

Соответственно, выводы квалификационной комиссии о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности в части ненадлежащего оформления ордера получили свое подтверждение и при рассмотрении дисциплинарного производства Советом.

Вместе с тем Совет, обсудив и оценив все обстоятельства дела в их совокупности, принял решение о прекращении дисциплинарного производства ввиду малозначительности совершенного проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение. Такое решение, принятое единогласно, обусловлено следующим.

В рамках дисциплинарного разбирательства не установлено, что отсутствие подписи в адвокатском запросе повлекло за собой нарушение чьих-либо прав, в том числе общества с ограниченной ответственностью. Названное обстоятельство лишь являлось самостоятельным основанием для отказа в предоставлении адвокату информации.

В соответствии с пунктом 4 статьи 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, применение мер дисциплинарной ответственности, включая прекращение статуса адвоката, является предметом исключительной компетенции Совета.

Исходя из своих полномочий, предусмотренных подпунктом 7 пункта 1 статьи 25 Кодекса профессиональной этики адвоката, Совет вправе прекратить дисциплинарное производство вследствие малозначительности совершенного адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение.

В соответствии с пунктом 2 ст.18 Кодекса профессиональной этики адвоката, не может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности действие (бездействие) адвоката, формально содержащее признаки нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса, однако в силу малозначительности не порочащее честь и достоинство адвоката, не умаляющее авторитет адвокатуры и не причинившее существенного вреда доверителю или адвокатской палате.

Констатируя малозначительность проступка, Совет прежде всего учел отсутствие вреда законным правам и интересам доверителей и иных лиц в связи с допущенным адвокатом нарушением при оформлении запроса. Учтена также позиция адвоката о признании и осознании допущенного по невнимательности нарушения.

3.2. Доводы представления о необходимости получения адвокатом судебного разрешения на опрос лица с его согласия (если такое лицо обладает статусом адвоката) не основаны на требованиях закона.

В июле 2022 г. в адвокатскую палату поступило представление Главного управления Министерства юстиции РФ по Ставропольскому краю в отношении адвоката М., основанное на соответствующем обращении следователя. В обращении изложены следующие обстоятельства.

В производстве следователя находится уголовное дело. Подозреваемым по данному уголовному делу является П. Защиту подозреваемого на стадии предварительного следствии осуществлял адвокат К. (являющийся членом адвокатской палаты иного субъекта РФ). 13 июня 2022 г. подозреваемым П. заявлено письменное ходатайство об отказе от услуг адвоката К., которое рассмотрено органом предварительного следствия и удовлетворено в полном объеме. С этой же даты защиту прав и законных интересов подозреваемого П. на стадии предварительного следствии осуществляет М., адвокат АП Ставропольского края.

17 июня 2022 г. в следственное подразделение МВД России от адвоката М. поступило письменное ходатайство, в котором она просит приобщить к материалам уголовного дела протокол опроса адвоката К. об обстоятельствах, ставших известными последнему в ходе оказания им юридической помощи подозреваемому П. Из протокола опроса следовало, что адвокат К. дал объяснение адвокату М. по обстоятельствам проведенного следственного действия с его участием — дополнительного допроса в качестве подозреваемого П., в том числе по фактам, воспринятым им в качестве защитника. На основании этого следователь сделал вывод о нарушении адвокатской тайны.

По мнению следователя, своими умышленными действиями адвокат М. нарушила требования ряда статей Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку:

·               адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю (ст. 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», далее — Закон об адвокатуре);

·               адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с оказанием юридической помощи (п. 2, 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ);

·               проведение каких-либо мероприятий в отношении адвоката допускается только на основании судебного решения, а протокол опроса адвоката К. не содержит ссылку на решение суда (соответственно, само такое решение также не предоставлено адвокатом М. органу предварительного следствия), разрешающее опрашивать адвоката об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с оказанием юридической помощи.

Рассмотрев данное обращение, Квалификационная комиссия и Совет приняли решение о прекращении дисциплинарного производства, установив, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также Кодекса профессиональной этики адвоката.

Такой вывод сделан с учетом следующего.

В рамках дисциплинарного производства установлено, что 15 июня 2022 г. адвокатом М. с письменного согласия подзащитного действительно произведен опрос адвоката К. об обстоятельствах, ставших ему известными в ходе оказания им юридической помощи подозреваемому П. (об обстоятельствах дополнительного допроса подозреваемого). 17 июня 2022 г. протокол данного опроса с соответствующим ходатайством адвоката М. (о приобщении к материалам уголовного дела) поступил в следственное подразделение МВД России.

В соответствии с подп. 2 п. 3 ст. 6 Закона об адвокатуре, адвокат вправе опрашивать с их согласия лиц, предположительно владеющих информацией, относящейся к делу, по которому адвокат оказывает юридическую помощь. Право защитника собирать доказательства путем опроса лица с его согласия установлено и УПК РФ (подп. 2 ч. 3 ст. 86).

Очевидно, что адвокат не обладает властно-распорядительными полномочиями, в том числе правом вызова для опроса со встречной обязанностью подлежащего опросу лица явиться для его проведения. По буквальному смыслу закона процедура опроса адвокатом лица — с его согласия, — дело сугубо добровольное.

Таким образом, доводы представления о необходимости получения адвокатом судебного разрешения на опрос лица с его согласия (если такое лицо обладает статусом адвоката) не основаны на требованиях закона. Также очевидно, что проведение названной процедуры (получение адвокатом-защитником судебного разрешения на опрос) было бы невозможно в рамках действующего уголовно-процессуального законодательства, в том числе по аналогии.

Кроме того, необходимо учитывать, что в уголовном судопроизводстве допускается дача показаний адвокатом в качестве свидетеля в соответствии с исключениями, установленными п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ (с учетом правовой позиции, выраженной в определении КС РФ от 6 марта 2003 г. № 108-О), т.е. по ходатайству адвоката и в интересах доверителя. Вызов адвоката для допроса в данном случае является инициативой стороны защиты, отвечает ее интересам, носит добровольный и согласованный характер, в том числе и относительно объема подлежащих разглашению конфиденциальных сведений. Таким образом, нет необходимости настаивать на судебном порядке получения разрешения на проведение допроса адвоката на досудебной стадии, поскольку субъект адвокатской тайны (доверитель) не только дал согласие, но и заинтересован в доведении до органа расследования (суда) определенной информации.

Решением совета АП Ставропольского края 21 февраля 2020 г. были утверждены Рекомендации адвокату в случае вызова для допроса в качестве свидетеля по инициативе стороны обвинения и суда по вопросам, связанным с участием в уголовном судопроизводстве, в п. 3 которых адвокатам рекомендовано следующее: «Конституционный Суд Российской Федерации в Определении от 11 апреля 2019 года № 863-О констатировал, что в случае если допрос адвоката в качестве свидетеля возможен, то в соответствии с пунктом 3 статьи 8 Федерального закона “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации” указанное следственное действие, а равно и иные следственные действия в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускаются только на основании судебного решения. Указанная норма пользуется приоритетом как специально предназначенная для регулирования соответствующих отношений; для защиты прав и законных интересов отдельных категорий лиц она устанавливает дополнительные гарантии, обусловленные их особым правовым статусом.

Исключением из правила об обязательности судебного решения, разрешающего допрос адвоката в качестве свидетеля является случай, когда доверитель (бывший доверитель и его новый адвокат) не возражает (в письменной форме) против допроса адвоката либо ходатайствуют о таковом, поскольку в этом случае сам субъект защиты конфиденциальных сведений (доверитель) заинтересован в разглашении определенной информации либо добровольно и сознательно соглашается с необходимостью такого разглашения. Свидетельский иммунитет адвоката как профессиональная привилегия служит интересам доверителя и, следовательно, может быть востребована только доверителем, который может от нее отказаться (см. подпункт 1.1. пункта 1 Рекомендаций)».

Процитированное решение совета АП СК относится к ситуации, когда адвоката вызывает для допроса следователь (дознаватель), т.е. лицо, обладающее властно-распорядительными полномочиями в отношении свидетеля как участника уголовного судопроизводства. В данном дисциплинарном разбирательстве названное решение применимо в части обязанности адвоката соблюдать приоритет доверителя по вопросу разглашения обстоятельств, составляющих адвокатскую тайну.

Из установленных в рамках настоящего дисциплинарного разбирательства обстоятельств следует, что в данном случае субъект адвокатской тайны (доверитель П.) очевидно заинтересован в доведении до следствия определенной информации, известной ему и его бывшему защитнику. В подтверждение такой заинтересованности доверителем дано согласие адвокату на опрос конкретного лица (защитника, прекратившего свои полномочия в данном деле). При наличии письменного согласия доверителя на опрос его бывшего адвоката-защитника по изложенным в обращении обстоятельствам (возможное нарушение прав доверителя при проведении следственного действия с участием защитника), получение адвокатом М. объяснений от адвоката К. (с его согласия) для использования их исключительно для целей защиты доверителя-обвиняемого (субъекта адвокатской тайны) не повлекло нарушения адвокатом своих профессиональных обязанностей в части необходимости соблюдать адвокатскую тайну.

4. Обращения судей о злоупотреблениях адвокатами правом на защиту либо манкировании этим правом.

4.1. Само по себе отсутствие адвоката в момент оглашения постановления о продлении подзащитному срока стражи не может квалифицироваться как дисциплинарный проступок (отказ от защиты).

В адвокатскую палату поступило частное постановление судьи районного суда в отношении адвоката Г. В нем указывалось, что на 16 декабря 2021 г. было назначено рассмотрение ходатайства следователя о продлении обвиняемому Ц. срока стражи. Для защиты обвиняемого в порядке ст. 50 и 51 УПК был назначен адвокат Г. После удаления судьи в совещательную комнату для вынесения постановления защитник самовольно покинул зал суда. Таким образом, судья счел, что Г. грубо нарушил требования ч. 7 ст. 49 (отказ от принятой защиты) УПК и ст. 13 КПЭА, поскольку самостоятельно покинул заседание до объявления о его окончании.

Квалификационная комиссия, рассмотрев материалы дисциплинарного дела, пришла к выводу о необходимости его прекращения ввиду отсутствия в действиях Г. нарушений Закона об адвокатуре и КПЭА. Совет палаты поддержал это решение по следующим основаниям.

Как было установлено в ходе дисциплинарного разбирательства, Г., участвующий в качестве защитника в судебном заседании при рассмотрении ходатайства о продлении срока стражи в отношении Ц., обвиняемого по ч. 4 ст. 159.3 УК, действительно не присутствовал (с согласия подзащитного) при оглашении постановления, уведомив секретаря заседания (поскольку судья находилась в совещательной комнате) об уважительности причины ухода (участие в другом судебном заседании).

Однако Квалификационная комиссия не приняла во внимание доводы обращения судьи об отсутствии адвоката во время оглашения постановления без уважительных причин, в связи с отсутствием в материалах дисциплинарного производства доказательств, бесспорно подтверждающих изложенные в частном постановлении обстоятельства. Кроме того, было учтено, что при установленных обстоятельствах неявка адвоката на оглашение постановления не создала препятствий для отправления правосудия, поскольку ст. 310 УПК не предусматривает иных обязанностей сторон при провозглашении приговора или иного судебного акта, кроме выслушивания их стоя. Соответственно, реализация сторонами тех или иных прав, включая права ходатайствовать и делать заявления, на данном этапе не предусмотрена.

Отсутствие адвоката при оглашении постановления о продлении срока стражи в данном случае не нанесло ущерб правам подзащитного, поскольку оказание конкретной юридической помощи доверителю в момент оглашения постановления не предусмотрено – суд лишь разъясняет лицу порядок и сроки обжалования; возможность обжалования судебного акта не утрачивается моментом провозглашения.

При этом в рамках дисциплинарного разбирательства установлено, что подзащитный не предъявлял адвокату каких-либо претензий, связанных с нарушением права на защиту. В частности, он не возражал выслушать судебный акт без адвоката и просил защитника не обжаловать постановление о продлении срока стражи, что отражено в его заявлении на имя адвоката Г.

Таким образом, указанные в обращении судьи действия (бездействие) адвоката не образуют состав предполагаемого дисциплинарного проступка (отказ от защиты), поскольку отсутствие защитника в данном случае было согласовано с доверителем и не повлекло снижение его процессуальных и правовых гарантий.

4.2. В бездействии адвоката по отзыву апелляционной жалобы не установлены признаки дисциплинарного нарушения.

В адвокатскую палату поступило обращение судьи районного суда в отношении адвоката Л. В обращении указывалось, что согласно подп. 3 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре и подп. 2 п. 1 ст. 9 КПЭА адвокат не вправе занимать по делу позицию вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда адвокат убежден в самооговоре подзащитного.

Однако Л., поставленная в известность о поступившем в адрес суда ходатайстве обвиняемого не рассматривать жалобу адвоката, не отозвала апелляционную жалобу на постановление суда о продлении обвиняемому срока стражи, действуя тем самым вопреки воле доверителя.

Рассмотрев обращение, Квалификационная комиссия посчитала необходимым прекратить дисциплинарное производство из-за отсутствия в действиях адвоката нарушений норм Закона об адвокатуре и КПЭА. Совет палаты поддержал вывод Квалификационной комиссии по следующим основаниям.

Как установлено в ходе дисциплинарного разбирательства, Л. приняла назначение на защиту С. на стадии рассмотрения судом ходатайства следователя о продлении обвиняемому срока стражи в районном суде.

В назначенный день, 21 октября 2021 г., Л. приняла участие в судебном заседании в качестве защитника С., предварительно ознакомившись с представленным в обоснование ходатайства материалом и выяснив отношение подзащитного к ходатайству, с которым тот был не согласен, желая изменения меры пресечения на домашний арест. Указанная позиция обвиняемого была официально заявлена им в процессе рассмотрения ходатайства и поддержана защитником.

Вынесенное судом постановление о продлении срока стражи адвокат обжаловала 25 октября 2021 г. На следующий день в суд поступило заявление обвиняемого, в котором тот просил не рассматривать апелляционную жалобу адвоката либо оставить ее без движения.

При ознакомлении с протоколом судебного заседания 27 октября 2021 г. Л. была проинформирована о заявлении С., однако предложение сотрудника аппарата суда отозвать жалобу оставила без исполнения, мотивировав тем, что заявление адресовано непосредственно судье, а не адвокату.

12 ноября 2021 г. Ставропольским краевым судом было вынесено апелляционное постановление о прекращении производства по жалобе в связи с поступлением от обвиняемого заявления о ее отзыве.

При изложенных обстоятельствах доводы обращения судьи о наличии в бездействии адвоката, не отозвавшей апелляционную жалобу, нарушения требований подп. 3 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре и подп. 2 п. 1 ст. 9 КПЭА, согласно которым адвокат не вправе занимать позицию по делу вопреки воле доверителя, за исключением случаев, когда он убежден в наличии самооговора доверителя, Совет АП СК не принял во внимание, исходя из следующего.

Как указано в ч. 1 ст. 389.1 УПК, право апелляционного обжалования судебного решения принадлежит осужденному и его защитнику. В соответствии с подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством средствами. Согласно п. 9 и 16 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20 апреля 2017 г.) «Адвокат по просьбе подзащитного или по собственной инициативе при наличии к тому оснований обжалует его задержание, избрание ему меры пресечения, продление срока содержания под стражей или срока домашнего ареста, применение к подзащитному иных мер процессуального принуждения, другие решения и действия (бездействие), нарушающие права и законные интересы подзащитного»; «Защитник обжалует в апелляционном порядке приговор суда при наличии к тому оснований, за исключением случая, когда подзащитный в письменном виде отказался от обжалования приговора и защитник убежден в отсутствии самооговора». В соответствии с п. 2 ст. 13 КПЭА адвокат, принявший поручение на защиту, должен выполнять обязанности защитника, включая при необходимости подготовку и подачу апелляционной жалобы на приговор. Согласно п. 4 указанной статьи Кодекса отказ подзащитного от обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату. Таким образом, подача защитником апелляционной жалобы производна от волеизъявления осужденного: адвокат в таком случае, используя свои профессиональные знания, фактически передает волю доверителя, а значит, осужденный может отказаться от обжалования приговора, отозвав апелляционную жалобу защитника.

Как следует из материалов дисциплинарного производства, при рассмотрении ходатайства следователя суд не разделил позицию обвиняемого и его защитника и продлил срок стражи. После вынесения судом данного постановления адвокат Л. обоснованно (в отсутствие письменного запрета на подачу жалобы от доверителя и исходя из ранее согласованной позиции защиты) обжаловала его. Однако позднее суд получил заявление обвиняемого, в котором содержалась адресованная судье просьба об отзыве апелляционной жалобы адвоката.

Если жалоба, представление отозваны до назначения заседания апелляционной инстанции либо принесены лицом, не наделенным таким правом в соответствии со ст. 389.1 Кодекса, либо принесены на промежуточное судебное решение, не подлежащее самостоятельному апелляционному обжалованию, судья возвращает указанные жалобу, представление. При этом по смыслу ст. 16, 47 и 49 УПК, а также ст. 6 и 7 Закона об адвокатуре при принятии решения о возвращении апелляционной жалобы, поданной адвокатом в интересах подзащитного, судья должен учитывать, что в соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства РФ защитник является самостоятельным участником уголовного судопроизводства, однако его позиция по делу и круг полномочий определяются тем, что он является участником процесса, выступающим на стороне защиты и призванным отстаивать права и законные интересы обвиняемого, а значит, – действующим исключительно в интересах последнего.

Таким образом, бездействие адвоката при установленных обстоятельствах не содержит признаков дисциплинарного проступка, поскольку суд в данном случае наделен правом возврата апелляционной жалобы адвоката по распоряжению его подзащитного.

4.3. Ознакомление адвоката не более чем с 3 томами уголовного дела в день не признано злоупотреблением правом на защиту при установленных обстоятельствах.

В адвокатскую палату поступило обращение судьи районного суда на действия (бездействие) адвоката Г.

В обращении указывалось, что в производстве суда находится уголовное дело в отношении Д., который обвиняется по ч. 1 ст. 210 и ч. 4 ст. 159 УК РФ, а также в отношении иных лиц, обвиняемых по ч. 2 ст. 210 и ч. 4 ст. 159 УК.

На основании постановления от 22 июня 2022 г. обвиняемому Д. был назначен защитник – адвокат Г. С момента предоставления в суд ордера адвокат в период с 23 июня по 25 июля 2022 г. частично ознакомился с материалами дела, составляющими 468 томов, затрачивая при этом от часа до двух с половиной часов в день.

Постановлением суда от 26 июля Г. был ограничен в ознакомлении с материалами дела до 26 августа. Вступивший в дело 9 июля на основании соглашения адвокат И. в период с 12 июля по 26 августа ознакомился с 468 томами дела в полном объеме, в то время как адвокат Г. – всего со 155.

Как резюмировалось в обращении судьи, на момент его направления адвокат Г. продолжает знакомиться с материалами дела, изучая в среднем не более трех томов в день. Таким образом, не исполняя постановление суда, Г. злоупотребляет правом, что может повлечь нарушение разумных сроков рассмотрения уголовного дела, а также прав иных участников судопроизводства.

Рассмотрев материалы, Квалификационная комиссия пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства. Совет палаты поддержал это решение, указав, что в рамках дисциплинарного разбирательства не установлены сведения, достоверно свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатуре и КПЭА.

Так, в ходе разбирательства было установлено, что на основании постановления суда от 22 июня 2022 г. обвиняемому Д. был назначен защитник Г., который в период с 23 июня по 22 сентября ознакомился со 155 томами уголовного дела. При этом 26 июля он был ограничен в сроке ознакомления с материалами на месяц.

Адвокаты И. и С., приглашенные обвиняемым в качестве защитников и вступившие в дело 26 июля, также были ограничены судом во времени ознакомления с материалами дела до 31 августа. В судебном заседании 31 августа указанные защитники заявили об ознакомлении с делом в полном объеме. В том же заседании Г. ходатайствовал о его освобождении от участия в деле ввиду вступления в дело защитников по соглашению, которые заявили в судебном заседании, что ознакомлены с материалами дела в полном объеме и имеют возможность самостоятельно осуществлять защиту подсудимого. Ходатайство адвоката Г. не было удовлетворено. Заявление обвиняемого об отказе от защитника по назначению ввиду заключения соглашения с другими адвокатами суд также оставил без удовлетворения.

Оценивая установленные обстоятельства на предмет наличия в действиях назначенного защитника дисциплинарного проступка, Совет АП СК отметил, что УПК не установлены критерии определения необходимого и достаточного времени для ознакомления адвоката, выполняющего функции защитника, с материалами уголовного дела, поскольку сложно стандартизировать объективные и субъективные обстоятельства различных дел, содержание и объем которых индивидуальны.

При определении времени, необходимого защитнику для надлежащего ознакомления с материалами дела, следует учитывать его объем, сложность квалификации обвинения, число обвиняемых, количество инкриминируемых деяний, подсудность дела, объем обстоятельств, подлежащих доказыванию, наличие в материалах дела результатов экспертиз, аудио- и видеозаписей, а также время для подготовки согласованной с доверителем позиции и оформления процессуальных документов в соответствии со стратегией и тактикой защиты.

Всестороннее и полное изучение защитником материалов дела как в ходе выполнения требований ст. 217 УПК, так и в суде, в частности в случае принятия адвокатом защиты в ходе судебного производства, является его профессиональной обязанностью. Пренебрежение указанной обязанностью и ознакомление с материалами дела по просьбе либо требованию органов дознания, следствия или суда в сроки, явно недостаточные для осуществления квалифицированной защиты, недопустимы и могут рассматриваться в качестве дисциплинарного проступка, влекущего соответствующую ответственность вплоть до прекращения адвокатского статуса.

Необоснованное ограничение защитника во времени ознакомления с материалами уголовных дел также недопустимо, поскольку влечет нарушение права на защиту обвиняемого. Учитывая изложенное, защитник в каждом конкретном случае самостоятельно (в разумных пределах) определяет время, необходимое ему для ознакомления с материалами. Объем уголовного дела в отношении Д. согласно информации, направленной судьей в Квалификационную комиссию, составляет 468 тома, при этом тома с 343-го по 468-й содержат текст обвинительного заключения. Доводы письменного объяснения Г. об ознакомлении в среднем не более чем с тремя томами в день с учетом фотосъемки материалов на мобильный телефон с ограниченным энергоресурсом, позволяющим непрерывно фотографировать в течение не более двух часов, и дальнейшего детального изучения в течение рабочего дня в условиях офиса Квалификационная комиссия АП СК признала обоснованными.

Таким образом, копирование материалов дела и ознакомление с ними в объеме и сроки, указанные в обращении судьи, – три тома в день – не свидетельствует о злоупотреблении адвокатом процессуальными обязанностями. В соответствии с п. 7 ч. 1 ст. 53 УПК по окончании расследования защитник вправе знакомиться со всеми материалами дела, выписывать из него любые сведения в любом объеме, снимать за свой счет копии с материалов, в том числе с помощью технических средств. В процессе ознакомления с материалами дела, состоящего из нескольких томов, обвиняемый и его защитник вправе повторно обращаться к любому из томов, а также выписывать любые сведения и в любом объеме, снимать копии с документов, в том числе с помощью технических средств. Обвиняемый и его защитник не могут быть ограничены во времени, необходимом им для ознакомления с материалами. Стороне защиты на основании судебного решения может быть установлен определенный срок для ознакомления с материалами дела только при условии представления стороной обвинения достаточных доказательств, подтверждающих явное затягивание стороной защиты времени ознакомления.

Нормой ч. 3 ст. 248 УПК установлено, что в случае замены защитника суд предоставляет вновь вступившему в дело адвокату время для ознакомления с материалами дела и подготовки к участию в судебном разбирательстве. При этом фотографирование или копирование адвокатом материалов дела не тождественно ознакомлению с ними, поскольку является лишь формой и способом реализации права адвоката снимать копии с документов, в том числе с помощью технических средств.

Ознакомление с материалами дела представляет собой еще и интеллектуальную деятельность защитника по анализу и оценке собранной в период расследования и рассмотрения дела судом информации для формирования позиции защиты. Эта деятельность также требует значительных временных затрат. При этом не допускается злоупотребление адвокатом его правами с целью намеренного затягивания сроков ознакомления с материалами дела.

Как резюмировал Совет АП СК, указание адвоката Г. на необходимость полного ознакомления с материалами дела путем их фотографирования (на что уходило в среднем полтора-два часа в день) и дальнейшего всестороннего их изучения в офисе не содержит признаков злоупотребления правом. Позиция адвоката о необходимости тщательного изучения всех обстоятельств дела в связи с тем, что гражданин Д. согласно предъявленному обвинению является организатором каждого из вмененных соучастникам эпизодов преступных деяний, также заслуживает внимания. Такое отношение адвоката к профессиональным обязанностям соответствует требованиям, предъявляемым законодательством об адвокатской деятельности, КПЭА и Стандартом осуществления защиты в уголовном судопроизводстве.

5. Обращения о несоблюдении адвокатами процессуального законодательства, в том числе о неявках защитников в судебное заседание без уважительной причины.

5.1. Расторжение соглашения не освобождало защитника от надлежащего извещения судьи о своей неявке в судебное заседание.

В адвокатскую палату поступило частное постановление районного суда в отношении адвоката Л.

В частном постановлении указывается, что в суд поступило ходатайство осужденного М. о замене наказания более мягким видом наказания, судебное заседание было назначено на 04 мая 2022 года.

Защиту прав осужденного М. осуществляет адвокат Л. по соглашению на основании выданного ордера.

Однако, адвокат Л. в судебные заседания 24 мая 2022 года, 08 июня 2022 года не явился, о судебном заседании 24 мая 2022 года адвокат Л. был извещен непосредственно в судебном заседании 04 мая 2022 года под роспись, о судебном заседании 08 июня 2022 года адвокат Л. был извещен 24 мая 2022 года в телефонном режиме, а также письменно. 08 июня 2022 года в назначенное время адвокат Л. не явился, в день судебного заседания в телефонном режиме пояснил, что срок соглашения на оказание юридической помощи осужденному М. истек, в связи с чем в судебное заседание он не явится. Сведений о причинах неявки в судебные заседания суду не представил. В связи с чем судом был назначен адвокат из числа адвокатов адвокатской платы в порядке ст.ст. 50,51 УПК РФ.

Таким образом, суд полагал, что действия адвоката Л. грубо нарушают требования Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку адвокат неоднократно не являлся в судебные заседания, о причинах неявки суду не сообщал, сведений об уважительности причин неявки суду не представлял, что способствовало нарушению разумных сроков рассмотрения ходатайства осужденного.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях адвоката Л. нарушения п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и абз. 1 ст.12, п.1 ст.14 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Ознакомившись с заключением Квалифкомиссии и материалами дисциплинарного производства, Совет принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, исходя из следующего.

В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что в производстве судьи районного суда находилось ходатайство осужденного М. о замене наказания более мягким видом наказания.

Защиту осужденного М. в судебном заседании 04 мая 2022 года осуществлял адвокат Л. по соглашению, предоставив соответствующий ордер.

В судебные заседания 24 мая 2022 года, 08 июня 2022 года адвокат Л., будучи надлежаще извещенным, действительно не явился, о причинах неявки заблаговременно суд не уведомил.

Из письменного объяснения адвоката Л., предоставленного им заявления доверителя М. и акта выполненных работ усматривается, что соглашение на оказание юридической помощи действительно расторгнуто по инициативе доверителя 05 мая 2022 года.

Однако, указанное обстоятельство не освобождало адвоката Л. от надлежащего заблаговременного извещения суда о своей неявке в заседание 24 мая 2022 года в связи с расторжением соглашения.

Доводы адвоката о том, что он якобы сообщил 24 мая 2022 года позвонившей ему судье о расторжении соглашения и направил заявление доверителя в мессенджере помощнику судьи – противоречат доводам обращения судьи и не подтверждены адвокатом в достоверной форме. Таким образом, доводы обращения о неявке адвоката в судебное заседание 8 июня 2022 года также признаны заслуживающими внимания.

Совет отметил, что в п.1 ст.14 Кодекса профессиональной этики адвоката отсутствует предписание о форме, способе уведомления суда о неявке либо, опоздании, что позволяет адвокату избрать их самостоятельно, позаботившись о том, чтобы его информации дошла до сведения суда заблаговременно, позволив принять законное и обоснованное решение о возможности или невозможности начать судебное заседание в отсутствие адвоката-защитника.

Назначая в качестве меры дисциплинарной ответственности замечание, Совет учел соответствие назначенной меры дисциплинарного взыскания совершенному адвокатом нарушению требований кодекса профессиональной этики адвоката, с учетом его степени тяжести и обстоятельств совершения, отсутствие действующих дисциплинарных взысканий.

5.2. Если потерпевший расторг соглашение об оказании юридической помощи с адвокатом и сам не намеревался принимать участие в судебном разбирательстве, то неявка адвоката (представителя потерпевшего) в данном случае не может квалифицироваться как дисциплинарный проступок.

В адвокатскую палату поступило частное постановление районного суда Ставропольского края в отношении адвоката С.

В частном постановлении указывается, что районный суд рассматривает уголовное дело в отношении ряда подсудимых. В ходе судебного заседания 14 июня 2022 года допрашивался потерпевший В. Его допрос не был окончен в связи с истечением рабочего времени, продолжение допроса планировалось в следующем судебном заседании.

Интересы потерпевшего В. в ходе судебного разбирательства по соглашению представлял адвокат С.

По окончании судебного заседания 14 июня 2022 года со всеми адвокатами была согласована дата и время следующего судебного заседания 27 июня 2022 года в 09 часов 30 минут, им были выданы на руки соответствующие повестки (корешки имеются в деле).

Однако потерпевший В. в судебное заседание 27 августа 2022 года не явился, представив заявление с просьбой о рассмотрении дела в его отсутствие. Вместе с тем в названном заявлении отсутствуют какие-либо пожелания об участии его представителя адвоката С., который в судебное заседание не явился, о причинах своей неявки суду не сообщил.

По данному уголовному делу в качестве свидетелей обвинения заявлены 33 человека и еще 4 свидетеля со стороны защиты. Часть свидетелей пришла в судебное заседание. Однако, ввиду неявки адвоката С., суд вынужден был отложить судебное заседание на 06 июля 2022 года, повторив вызов свидетелей и сторон.

Суд пришел к выводу, что адвокатом С. было проявлено явное неуважение к суду, что привело к срыву судебного заседания.

Квалификационная комиссия дала заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях адвоката С. нарушения норм Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса профессиональной этики адвоката.

Ознакомившись с заключением Квалифкомиссии и материалами дисциплинарного производства, Совет принял решение о прекращении дисциплинарного производства по следующим основаниям.

В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что адвокат С., участвующий в качестве представителя потерпевшего В. в судебном заседании районного суда СК на основании соглашения об оказании юридической помощи и ордера, действительно не явился в судебное заседание 27 июня 2022 года в связи расторжением соглашения на представление интересов потерпевшего В. от 14 июня 2022 года.

Из протокола судебного заседания от 27 июня 2022 года усматривается, что фактически судебное заседание отложено в связи с неявкой в судебное заседание потерпевшего В., направившего 27 июня 2022 года в суд заявление о рассмотрении уголовного дела в отношении К. и др. без его участия из-за ухудшения состояния здоровья.

Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 17 «О практике применения судами норм, регламентирующих участие потерпевшего в уголовном судопроизводстве» (с изменением, внесенным постановлениями Пленума от 9 февраля 2012 г. № 3 и от 16 мая 2017 г. № 17) предусмотрено: «Потерпевший, законный представитель, представитель, а также гражданский истец и его представитель, согласно статьям 42, 44, 45 УПК РФ, вправе принимать участие во всех судебных заседаниях по рассматриваемому делу для защиты своих прав и законных интересов. В этих целях председательствующий обязан известить их о дате, времени и месте судебных заседаний, а при отложении разбирательства дела разъяснить названным лицам право на участие в последующих судебных заседаниях и последствия отказа от использования этого права, что должно быть отражено в протоколе судебного заседания. Неучастие этих лиц в последующих после отложения разбирательства дела судебных заседаниях должно носить добровольный характер».

При рассмотрении данного дисциплинарного производства установлено, что потерпевший расторг соглашение об оказании юридической помощи с адвокатом С. и сам не намеревался принимать участие в судебном разбирательстве. Таким образом, неявка адвоката (представителя потерпевшего) не может квалифицироваться как дисциплинарный проступок, поскольку участие представителя потерпевшего в данном случае не являлось обязательным в силу закона, а соглашение расторгнуто.

5.3. Сведения об уважительности причин неявки адвоката в судебное заседание должны быть достоверно подтверждены.

В адвокатскую палату поступило обращение судьи районного суда в отношении адвоката Б.

В обращении указывается, что в производстве районного суда находится уголовное дело по обвинению С. в группе лиц в совершении преступлений, предусмотренных ч.2 ет.210, ч.3 ст.30, п.п. «а», «г» ч.4 ст.228.1 УК РФ и др.

Объем материалов уголовного дела при поступлении в суд составлял 146 томов.

По делу в качестве подсудимых привлечено 15 человек, 12 из которых сдержатся под стражей, защиту подсудимых осуществляют 15 адвокатов, 4 лица, допущенных по постановлению суда к защите подсудимых наряду с адвокатом.

Защиту подсудимого С. по назначению суда осуществляла адвокат Б.

Участникам процесса было объявлено, что судебные заседания по делу будут назначаться каждый четверг в 14 часов 30 минут. Очередное заседание было назначено на 03 февраля 2022 года. Стороны, в том числе адвокат Б., о времени и месте судебного заседания уведомлены надлежащим образом.

Однако, в судебное заседание 03 февраля 2022 адвокат Б. не явилась, о причинах неявки суд не уведомила. В ходе телефонного разговора с адвокатом Б. было установлено, что она больна, в связи с чем не может явиться в судебное заседание.

По направленной в экстренном порядке заявке в Адвокатскую палату СК адвокат Б. была заменена другим адвокатом. Слушание дела по существу было продолжено в 16 часов 00 минут 03 февраля 2022 года. По причине того, что адвокат Б. своевременно не известила суд о невозможности участия в судебном заседании, были нарушены права подсудимых, их защитников и гособвинителя, поскольку они длительное время ожидали замену, а затем и явку вновь назначенного адвоката, и соответственно, начала судебного заседания.

Квалификационная комиссия пришла к выводу о наличии в действиях адвоката Б. нарушения п.4 ч.1 ст.7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и абз.1 ст.12, п.1 ст.14 Кодекса профессиональной этики адвоката.

Ознакомившись с заключением Квалифкомиссии и материалами дисциплинарного производства, Совет принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, исходя из следующего.

Участвуя или присутствуя на судопроизводстве и производстве по делам об административных правонарушениях, адвокат должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и другим участникам процесса, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушения прав последнего ходатайствовать об их устранении (ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката).

При невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения адвокат должен при возможности заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий (п. 1 ст. 14 Кодекса профессиональной этики адвоката).

Указанные нормы законодательства об адвокатской деятельности нарушены адвокатом Б. при изложенных в обращении судьи обстоятельствах по следующим основаниям.

В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что адвокат Б. – защитник подсудимого С., будучи надлежаще уведомленной о дате, месте и времени рассмотрения уголовного дела (15 подсудимых, 146 томов), не явилась в судебное заседание районного суда 03 февраля 2022 года в 14 часов 30 минут, о причинах неявки суд заранее не уведомила.

Совет отметил, что в п.1 ст.14 Кодекса профессиональной этики адвоката отсутствует предписание о форме, способе уведомления суда о неявке либо, опоздании, что позволяет адвокату избрать их самостоятельно, позаботившись о том, чтобы его информации дошла до сведения суда заблаговременно, позволив принять законное и обоснованное решение о возможности или невозможности начать судебное заседание в отсутствие адвоката-защитника.

На суд возложена обязанность принятия мер для обеспечения обвиняемого, подсудимого, осужденного юридической помощью и в тех случаях, когда защитник манкировал своими обязанностями, не явившись на слушание дела, не известив суд о причинах своей неявке заранее, не предоставив доказательства ее уважительности.

Очевидно, что болезнь адвоката, подтвержденная медицинским заключением, является обстоятельством, препятствующим его явке в судебное заседание. В соответствие со ст. ст. 20 и 21 Конституции РФ каждый имеет право на жизнь, никто не должен подвергаться пыткам и насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению; в силу ст.18 и ч. 3 ст.56 Конституции РФ указанные права и свободы являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов и не подлежат ограничению даже в условиях чрезвычайного положения.

При этом ни для суда, ни в рамках дисциплинарного разбирательства не требуется предоставление медицинских документов с указанием диагноза адвоката, достаточно предоставления копии листка нетрудоспособности или же справки медицинского учреждения без раскрытия содержания диагноза.

Из письменного объяснения адвоката Б. следует: в судебное заседание 03 февраля 2022 года в 14:30 мин. она не явилась ввиду простудного заболевания, плохого самочувствия и высокой температуры; за медицинской помощью не обращалась, так как лечилась дома на самоизоляции, после обеденного перерыва сообщила помощнику судьи о том, что в судебное заседание по состоянию здоровья явиться не сможет.

Между тем, указанные доводы являются несостоятельными, поскольку доказательства уважительности причины неявки в судебное заседание 03 февраля 2022 года адвокатом не предоставлены ни в суд, ни в квалификационную комиссию, равно как не представлены и доказательства надлежащего заблаговременного уведомления суда о невозможности явки ввиду болезни.

Назначая в качестве меры дисциплинарной ответственности замечание, Совет учел соответствие назначенной меры дисциплинарного взыскания совершенному адвокатом нарушению требований кодекса профессиональной этики адвоката, с учетом его степени тяжести и обстоятельств совершения, отсутствие действующих дисциплинарных взысканий.

Вице-президент, руководитель Аналитического центра АП СК
Н.А. Трубецкой