Снизим накал страстей

Г.К. Шаров давно и последовательно отстаивает предложение об исключении из Кодекса фразы о том, что жалобы, обращения и представления указанных в ст. 20 КПЭА лиц, основанные на действиях (бездействии) адвоката (в том числе руководителя адвокатского образования, подразделения), не связанных с исполнением им профессиональных обязанностей, не могут являться допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

Полностью согласен с выводом Геннадия Константиновича, что «исходя из системного толкования положений Закона об адвокатуре и КПЭА, фраза о действиях адвоката, “не связанных с исполнением им профессиональных обязанностей”, подразумевает не обязанности адвоката по исполнению профессионального долга перед конкретным доверителем по конкретному делу, а все обязанности адвоката – как узкопрофессиональные, так и обязанности, связанные с принадлежностью к адвокатской профессии».

Например, ни у кого не оставляет сомнений в ее профессиональном характере обязанность адвоката по внесению отчислений на нужды адвокатской палаты (на что справедливо указывает М.Н. Толчеев). Хотя исполнение этой обязанности и не связано с оказанием юридической помощи доверителю, за ее неисполнение адвокатов привлекают к дисциплинарной ответственности – на основе КПЭА! – во всех адвокатских палатах. Можно привести в пример и обязанности адвоката повышать свою квалификацию, исполнять решения совета и т.д. Дисциплинарная практика свидетельствует, что за неисполнение и этих обязанностей адвоката-нарушителя нередко лишают статуса.

Поскольку нынешняя редакция п. 4 ст. 20 КПЭА не препятствует надлежащей дисциплинарной практике, я не вижу смысла вносить в нее изменения на том лишь основании, что, как пишет Г.К. Шаров, «отдельные судьи, не утруждающие себя системным толкованием положений Закона об адвокатуре и КПЭА, ссылаются на эту норму в ошибочном ее истолковании». Думаю, что в такой ситуации следовало бы использовать подход Конституционного Суда РФ (ныне легально закрепленный): если норма сама по себе пороков не содержит, а порочно ее истолкование, то надо обеспечить надлежащее истолкование в практике этой нормы, а не ее отмену. Такой подход в адвокатуре легко реализовать, издав соответствующее разъяснение Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам.

Конечно, возможен и другой вариант: п. 4 ст. 20 КПЭА исправляется и содержание новой редакции также разъясняется Комиссией ФПА РФ по этике и стандартам. Большой беды и в таком варианте не вижу, но предпочтительнее все же первый вариант.

Заявителями в дисциплинарном производстве у нас являются доверители, адвокаты, судьи, управление Минюста и вице-президент палаты. Нынешняя редакция п. 4 ст. 20 КПЭА ограничивает их в праве ставить вопрос о возбуждении в отношении адвоката дисциплинарного производства, если предполагаемое нарушение не связано с исполнением адвокатом профессиональных обязанностей.

Представим себе, что такого ограничения в КПЭА больше не записано. На что в этом случае должен сослаться президент палаты при вынесении распоряжения об отказе в возбуждении дисциплинарного производства, если содержание жалобы не связано с исполнением адвокатом профессиональных обязанностей? Ссылаться будет не на что. И президента палаты, отказавшегося возбуждать дисциплинарное дело, обвинят в предвзятости, в том, что он единолично, без квалификационной комиссии, решает, что профессиональные обязанности адвокатом не нарушены. А уж при нашем, «не утруждающем себя системным толкованием положений Закона об адвокатуре и КПЭА» правосудии, да при отсутствии оправдывающей решение президента палаты нормы в корпоративном акте, суды, скорее всего, перестрахуются и встанут на сторону заявителя, жаждущего «крови адвоката». Не забудем, что заявителем у нас является также и Минюст.

Конечно, это рассуждения бюрократа от адвокатуры. А куда деваться? К сожалению, в списке обязанностей президента адвокатской палаты бюрократическая часть довольно внушительна. И то, по каким правилам эти обязанности будет положено исполнять, для любого президента палаты имеет немаловажное значение.

Разделяю опасения Д.Н. Талантова, что исключение ныне действующей нормы п. 4 ст. 20 КПЭА может спровоцировать – причем исключительно по формальным основаниям! – ситуацию, когда квалификационная комиссия вынуждена будет, образно говоря, и под кровать к адвокату заглядывать, чтобы в итоге сделать вывод: дисциплинарное производство подлежит прекращению.

В то же время, думаю, Дмитрий Николаевич несколько сгущает краски, опасаясь удушения свободы слова и мнений в адвокатуре при «укорочении» п. 4 ст. 20 КПЭА.

Необходима конструктивная дискуссия без очернительства, без огульных обобщений и тому подобной «превратно понятой демократии». Предлагаю обсудить изменения в КПЭА спокойно. И где-то даже по-бюрократически.