Отсутствие принципиальных изменений усложняет развитие адвокатуры

О проблемных вопросах реализации Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»

Современная практика реализации Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) на примере Новосибирской области идет по дороге, содержащей серьезные правовые препятствия. Эти проблемы в нашем понимании монструозны, социально опасны, крайне негативно отражаются на состоянии получения населением юридической помощи, защищенности их прав и активизации деятельности адвокатуры региона. Они существуют длительное время и их уровень опасности достиг такого состояния, когда требуется незамедлительное принятие экстренных мер на правительственном уровне.

Закон об адвокатуре был принят 17 лет назад в такой общественно-социальной, экономической и политической обстановке в стране, которая напоминает нынешнюю лишь неизменно бесправным положением адвокатуры. Случились многочисленные значимые изменения в законодательстве, в общественных настроениях и экономических отношениях. Страна стала другой, изменились мотивации гражданских правоотношений, связь общества с властью стала иной. Кто бы мог подумать в день принятия важного для нас закона, какое значение будет придаваться, к примеру, персональным данным, и какие формы защиты информации появятся сегодня.

Но 17 лет – это не срок, коль скоро мы заговорили об утрате актуальности правовых форм. Закон об адвокатуре был принят после 15 лет споров и дискуссий о путях развития адвокатуры и правовой архитектуре ее существования. Несмотря на безусловную значимость принятия этого закона (а несравненно хуже только отсутствие какого-либо закона в принципе), он появился на свет благодаря существованию нескольких точек зрения как некий компромисс. Благодаря активному противостоянию этих нескольких точек зрения, как дитя нескольких отцов, он перенял их свойства, качества и дурные привычки, которые уживаются друг с другом в одном лице и до сих пор не проявились в виде какого-то очевидно порочного проявления только благодаря огромному количеству нянек в виде толкователей-декларантов. Этот ныне существующий закон содержит множество противоречий и пробелов, существующих до сих пор. А с учетом усложнения государственных и общественных связей, отношений между людьми они все более и более осложняют развитие адвокатуры и препятствуют профессиональной адвокатской деятельности.

Как я уже говорил, 17 лет после принятия Закона об адвокатуре и 15 лет споров до этого – значимый отрезок времени даже для российской государственности. Тридцать лет назад – когда впервые заговорили о Законе об адвокатуре, самое понятие «персональный компьютер» в СССР отсутствовало как таковое. Таким образом, Закон об адвокатуре родился уже «старичком», со всеми свойственными этому возрасту чертами – он отражал (помнил) то развитие адвокатуры, правовой сферы и законодательства, которое учитывалось в течение долгих споров. И как всякий старичок, считал эти времена лучшими, не в пример нынешним. К примеру, на момент принятия Закона об адвокатуре в налоговое законодательство 70 федеральными законами были внесены такие изменения, которые кардинально изменили налоговый режим в стране. Но только – не в адвокатуре.

И сегодня некоторые положения Закона об адвокатуре, например, формы адвокатской деятельности, организация адвокатских образований с точки зрения ведения налогового учета, контроля и отчетности не соответствуют требованиям налогового законодательства. Ни один учебник не знаком с нашим бухгалтерским учетом, ни одна методическая рекомендация или разъяснения порядка ведения бухучета адвокатуры не помнит о каких-то отношениях с существующим порядком, а общие правила не вписываются в особенности построения адвокатуры. Для примера: многие новосибирские адвокаты сегодня получают письма из налоговых органов, где они именуются «индивидуальными предпринимателями» и им предлагается срочно предоставить отчетность по ИП или ликвидировать предприятие. Несмешной вопрос в свете такой логики: чье предприятие?

До сих пор во многих организациях, в том числе кредитных, от адвокатов требуют трудовые книжки.

В настоящее время законодательство меняется и активно развивается. Но только не Закон об адвокатуре. В результате к старым проблемам факультативно добавляются новые. Еще два года назад считалось, что руководитель адвокатского образования получает вознаграждение за руководство в качестве компенсации за то, что он вынужден отказываться от непосредственного оказания юридической помощи гражданам (например, вести их дела в судах по представительству интересов). И это также признавалось адвокатской деятельностью с наличием права на налоговые вычеты с такого вознаграждения. Сейчас налоговый режим изменился, этому виду адвокатской деятельности пытаются придать удаленный от адвокатской деятельности характер, результатом чего стала искусственная постановка адвокатов-руководителей в худшее положение по сравнению с адвокатами – не руководителями и, как следствие, – отказ адвокатов с потенциальными организаторскими способностями от руководящих должностей. А ведь эти адвокаты – цвет корпорации, они проводники закона, носители концептуальных принципов правосудия, наконец, это талантливые исполнители и контролеры.

* * *

Адвокатская палата Новосибирской области практически ежедневно сталкивается с самыми болезненными противоречиями Закона об адвокатуре и странностями, связанными с его исполнением органами государственной власти.

Так, до сих пор не сбалансированы отношения государства и адвокатуры, обозначенные в ст. 3 Закона.

В п. 3 говорится о том, что в целях доступности для населения юридической помощи и содействия адвокатской деятельности органы государственной власти «выделяют адвокатским образованиям служебные помещения и средства связи».

Вот уж воистину да не оскудеет рука дающего! До реформы адвокатуры каждая районная юридическая консультация в Новосибирской области имела служебное помещение – на правах аренды либо от мэрии Новосибирска, либо от районных администраций районов области, или же размещалась в зданиях судов. Итак, закон оглашен – и что мы наблюдаем? В судах все адвокатские образования лишились помещений. Сейчас нет даже кабинетов для адвокатов, где они могли бы подготовиться к судебным заседаниям.

В 2014–2017 гг. в Новосибирске построены и сданы в эксплуатацию три здания для районных судов. В новом 4-х этажном шикарном здании Заельцовского райсуда нашлось аж два уютных кабинета для прокуроров и не нашлось уголка для адвокатов даже, как говорили в старину, «в передней». Наконец, недавно решили: дадим кабинет. Но тут же было предложено обустроить его адвокатуре за свой счет. У государства не нашлось для значимой, неотъемлемой части российского правосудия – адвокатуры – одного стола и двух стульев. Осталось только добавить – уборщика адвокатуре предложено нанять своего, «их» уборщица пол адвокатам мыть не будет. Так и хочется спросить – пятьсот рублей разрушат бюджет города Новосибирска, или же даже уборщиц адвокатских помещений власть рассматривает с точки зрения процессуальных (чуть не сказал – классовых) противоречий? Или, быть может, «их» уборщица, подметая пол, выдаст адвокатам какие-то секреты мастерства судей и прокуроров, что породит угрозу увеличения количества оправдательных приговоров с 0,4% до 0,5?

В условиях абсолютной необъяснимости событий и явлений в голову могут приходить самые необычные версии.

Дзержинская коллегия адвокатов арендует помещение у мэрии, выполняет социально значимые функции, в том числе и по оказанию бесплатной юридической помощи населению, но при этом принуждена платить налог на добавленную стоимость.

Поэтому уже сегодня адвокаты сами находят себе помещения и рабочие места, при этом, как правило, где придется. И часто такие условия, не соответствующие статусу адвоката как части правосудия, не способствуют повышению статуса адвокатуры вообще и укреплению доверия к фигуре адвоката – в частности. К этому следует добавить очень важный управленческий, коллегиальный момент – усложняются вопросы управления, организации осведомленности и информирования, утрачивается понимание корпоративности, чувство товарищеского локтя. В результате формируется новый, не самый лучший тип юристов. Казалось бы, я говорю простые и всем известные истины. Об этом говорят и мои коллеги-руководители из других регионов, и сами адвокаты изо дня в день. Но отсутствие каких-либо принципиальных изменений принуждает сделать вывод, и он неутешителен, и в нем звучит угроза государственности и правовому сознанию граждан, о чем я говорил в самом начале, – не все, что произносится из уст закона есть закон.

* * *

Ощутимые проблемы адвокатской деятельности и не менее ощутимый ущерб качественному обеспечению населения юридической помощью в Новосибирске доставляют юристы-предприниматели (чаще всего – лжепредприниматели), действующие под видом адвокатов. Положения ст. 5 Закона об адвокатуре никто не соблюдает, ответственность за такое нарушение закона носит невнятный, неощутимый характер. У нас есть положительные примеры решения таких вопросов, однако достигнутый положительный результат не соответствуют объему потраченных для его достижения энергии и терпения. Так, чтобы добиться в судебном порядке ликвидации ООО «Юридические консультации», учредитель которого категорически отказался устранить нарушение ст. 5 Закона об адвокатуре и сменить название, Адвокатская палата Новосибирской области и налоговый орган занимались этим вопросом более двух лет. Следует признать, что у адвокатуры нет для этого соответствующих полномочий, да и дела такого порядка представляются прежде всего государственными. Но каждый месяц заявляют о себе новые лжеадвокатские фирмы, они появляются как грибы после дождя.

В Новосибирске есть одно образование ИП, которое обирает пенсионеров уже по второму кругу, предлагая пенсионерам «дать адвоката для 100% выигрыша в суде по увеличению размера пенсии». Фантастические прелюдии, которыми обволакивают доверчивых пожилых людей эти деятели, не отыщешь даже в библейских историях. Но не на адвокатуру возложена обязанность бороться с такими прохиндеями, наше участие в борьбе с этим уродливым явлением ограничивается информированием соответствующих органов. Между тем ответственность за нарушение закона в этой части и энтузиазм правоприменителей при пресечении этих нарушений таковы, что впору ставить вопрос об угрозе профессиональной адвокатской деятельности как независимой части российского правосудия – справедливо предположить, что лжеадвокаты действуют не только в Новосибирской области.

А чтобы заявление об опасности для адвокатуры не носило условный характер, нам стоит огласить и признать еще один факт – квазиадвокаты активно проникают уже и в уголовное судопроизводство. Принимают поручения, получают вознаграждения за участие в уголовном судопроизводстве, гарантируя, разумеется, положительный результат, чем только увеличивают масштаб порочности деяния, а после разыскивают адвокатов – им, в отличие от обманутых ими граждан, хорошо известно, что участие в уголовном судопроизводстве невозможно без настоящего адвоката, после чего оплачивают этим адвокатам некую часть от принятого за услуги вознаграждения. При этом участие настоящих адвокатов в процессуальных действиях эти лица оплачивают по ставкам, рекомендованным адвокатской палатой, а значительную разницу они считают своим законным доходом от предпринимательской деятельности. (Совершая небольшой флешбэк в рамках данной статьи, предположу: не с этими ли лицами путают нас налоговые органы, предлагая закрыть предприятие в случае невозможности оплатить налоги индивидуального предпринимателя?)

Полагаю, что актуальность незамедлительного решения этой проблемы в свете реализации Закона об адвокатуре сегодня остра, как никогда.

Говоря еще об одном порочном круге, подчас замкнутом и даже неразрывном, стоит упомянуть о немалой сложности реализации адвокатами своих полномочий, в частности, по сбору сведений, необходимых для оказания юридической помощи. На первый план вышла защита персональных данных, и в результате адвокат ограничен в сборе важнейших сведений, от которых может зависеть судьба человека. Как часто бывает при появлении новых законов и участия в их создании нескольких точек зрения, защита одних интересов вступает в очевидные противоречия с защитой других интересов. Собственно, в виду правильного толкования правовой объективности, при которой это нормальное явление, необычным здесь является только то, что один и тот же закон как защищает интересы обеих сторон при наличии у них противоречивых позиций, так и нарушает право на эту защиту.

Так, Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не отвечает требованиям адвокатской деятельности как части правосудия, если вспомнить ст. 6.1 об адвокатском запросе. Бесспорно, она нужная и у нас есть примеры успешной практической реализации ее требований.

Но есть и примеры вопиющего неисполнения, в том числе и безнаказанного. Так, недавно адвокат, заключив соглашение на представление интересов гражданина, обратился с запросом в психиатрическую больницу, где ему уверенно и спокойно отказали в предоставлении сведений об его доверителе. Обратившись в прокуратуру в связи с очевидным нарушением права на защиту, адвокат обратился к прокурору, а тот направил в Адвокатскую палату обращение, в котором указал, что, по мнению психбольницы (пожалуй, повторю: «по мнению психбольницы»), у адвоката не могло быть соглашения, не предоставил он соглашение и прокурору, а поэтому прокурор просит проверить у адвоката подлинность соглашения и сообщить ему об этом.

Так будет продолжаться вечно, если предоставленные законом адвокату полномочия не будут подкрепляться серьезной ответственностью. Сейчас такая ответственность административная, и наказание за подобные нарушения несерьезно. Эта проблема напрямую связана со статусом адвоката, который Законом об адвокатуре до сих пор, осмелюсь предположить, до конца не определен.

* * *

Считаю, что необходима дополнительная конкретизация правового положения лица, которое может претендовать на получение статуса адвоката. Кажется невероятным, что среди оснований, дающих право на приобретение статуса адвоката, нет указаний на гражданство.

Сегодня все больше и больше представителей сопредельных государств пытаются сдать документы в Квалификационную комиссию Адвокатской палаты Новосибирской области и получить допуск к сдаче квалификационного экзамена, оставаясь гражданами этих государств и не имея российского гражданства.

Верховный Суд РФ своим Определением от 10 февраля 2014 г. № 14-АПУ14-3, вошедшим в обзор практики, пояснил, что выступать в качестве защитников в российских судах могут только российские адвокаты. Согласно п. 5 ст. 2 Закона об адвокатуре иностранные адвокаты могут давать россиянам разъяснения по вопросам законодательства своего государства (для этого юристу нужно зарегистрироваться в специальном реестре, кроме того, он не может быть допущен к делам, связанным с государственной тайной). В указанной норме закона нет слов «только» и «исключительно», однако в Верховном Суде РФ сочли, что смысл фразы именно таков.

Вопрос формулируется последовательно – а почему в законе нет такой строгой определенности?

Ведь формулировка определения ВС РФ в целом такова, что дает основания понимать буквально: если иностранный адвокат желает практиковать в России, он может изучить российское право, сдать экзамен и получить соответствующий статус в соответствии с действующим законодательством. В таком случае он будет считаться российским адвокатом и существующие ограничения не будут на него распространяться.

Подобный либерализм в законодательстве открывает дорогу иностранцам в российскую правовую систему, в органы расследования и суды, в экономику и финансы – это то, чего обоснованно и общепонятно пытаются не допустить как Правительство РФ, так и Президент страны. Но неужели значимая часть российского правосудия – адвокатура – так неугодна власти, что ей приходится не только приводить для мытья полов «своих» уборщиц, но и рассматривать вопрос о приобретении статуса адвоката Бобоевым Садриддином Фахриддиновичем, который при приближении оказался не только гражданином Таджикистана, но и лицом, лишенным возможности доступно излагать свои мысли на русском языке. Мне не совсем понятно, как, если случится невозможное, правоприменители будут контролировать соблюдение Садриддином Фахриддиновичем требований так называемого антиотмывочного законодательства, например. И почему властные структуры до сих пор не заинтересовала тенденция попыток получения статуса российского адвоката иностранными гражданами. И это, право слово, настолько же странно, насколько странно, что в настоящее время Федеральный закон «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не ставит им препятствий в этой части.

Предлагаем также вернуться к обсуждению такого основания для получения статуса адвоката, как наличие высшего юридического образования. Сегодня нам предъявляют такие «заключения», как заключение Федерального государственного учреждения из Москвы «Главный государственный экспертный центр оценки образования» от 23 ноября 2018 г., выданный по результатам оценки диплома о высшем образовании университета из Таджикистана Бобоеву Садриддину Фахриддиновичу. По смыслу заключения, мы должны его признать и допустить лицо к сдаче экзамена на адвоката.

Статус адвоката требует своей сбалансированности и с точки зрения исключения на рынке юридических услуг дискриминации в налогообложении и равенства налоговых обязанностей всех участников такой сферы. Если мы хотим сохранить высококвалифицированную адвокатуру, необходимо устранить несоответствие между высокими требованиями к статусу адвоката и несправедливым налогообложением в сравнении с так называемыми вольными стрелками. Сегодня налоговая ставка адвоката – 13%, и это даже тогда, когда он занимается бесплатной юридической помощью. А у индивидуального предпринимателя – юриста – 6%. Именно поэтому сегодня в адвокатуру не идут хорошие юристы, а из адвокатуры в такой непрозрачный рынок уходят адвокаты.

Да и соответствует ли определение адвоката, данное в Законе об адвокатуре, его статусу как самозанятого работника? И иным положениям Федерального закона, например, ст. 24, регулирующей создание юридической консультации? В соответствии с п. 5 этой статьи совет адвокатской палаты должен утверждать порядок направления адвокатов для работы в создаваемые юридические консультации. Такая формулировка сразу предполагает трудовые отношения, поскольку, видимо, это перевод на другую работу, в другую местность, или в лучшем случае – командировка. Но как возможно в принудительном порядке куда-либо направить самозанятого работника, да еще члена какого-либо адвокатского образования, являющегося самостоятельным юридическим лицом, не входящим в структуру адвокатской палаты?

Этот перечень проблем можно продолжить. Ликвидировать этот список, который появляется в режиме нон-стоп, намечалось реализацией проекта известной Концепции, которая предусматривала хотя и медленное, но все-таки приведение законодательства об адвокатуре к реалиям сегодняшнего дня. Но, как понимается, она положена в стол, а это привело к новым угрозам. Но проблему решать все равно придется, и лучше это делать незамедлительно.