Отказ от защиты: устранить путаницу

Кто от чего отказывается, когда доверитель не платит?

Волнообразно продолжающаяся дискуссия о допустимости ситуации, которую в этой же дискуссии принято называть отказом адвоката от защиты при неоплате доверителем его работы, свидетельствует об актуальности и неисчерпанности темы. И это вполне понятно.

Но чем дальше, тем сильнее ощущение некоторой путаницы вокруг этой темы. Думается, ее причина – в невольной подмене понятий.

Вот словарное значение слова «отказ» в рассматриваемом контексте: «Действие по гл. отказаться-отказываться, отсутствие согласия на что-нибудь, выражение несогласия, отклонение от себя чего-нибудь, отречение от чего-нибудь»^[1].

Отсюда возникают два существенных для обсуждаемой проблемы и взаимосвязанных вопроса: имеет ли место такое отсутствие согласия (несогласие, отречение) в ситуации, когда доверитель хронически и осознанно не оплачивает работу защитника (разовые и случайные задержки оплаты, разумеется, не в счет)? Если такое несогласие (отречение) имеет место, то с чьей стороны и в чем оно выражается?

Представляется, что в рассматриваемой ситуации вовсе не адвокат отказывается защищать доверителя – непреодолимые препятствия для этого возникают со стороны последнего. Адвокат же готов и хочет продолжать защиту. Но, во-первых, они с доверителем письменно согласовали условия, на которых защита осуществляется. И одним из самых существенных этих условий является оплата труда адвоката, ее размер и сроки. Исполнение этого обязательства – не вопрос усмотрения доверителя, не одолжение с его стороны, а его императивная обязанность. И если он ее не исполняет (еще раз оговоримся: не разово или случайно, а осознанно и систематически), то это означает, что отказывается от исполнения соглашения именно доверитель, а вовсе не адвокат. При этом право доверителя отказаться от соглашения с адвокатом в любой момент, в том числе и в одностороннем порядке, принадлежит ему безоговорочно и сомнению не подлежит. Адвокат же в отсутствие соглашения осуществлять защиту просто не может: отсутствие (прекращение действия) соглашения означает отсутствие правового основания участия защитника в деле.

Убежден: такая ситуация не образует отказа адвоката от защиты, тем более – когда он не бросает доверителя на произвол судьбы сразу после неоплаты, давая ему возможность исполнить свои обязательства, пусть и с задержкой, либо найти иное решение об организации своей защиты. Именно так всегда и действуют те коллеги, которые уважают свою профессию и себя в ней.

Тех читателей, кто в этом месте уже готов воспылать благородным гневом и воззвать к высотам профессиональной этики, чтобы противопоставить их «циничным» и «неадвокатским» цивилистическим нормам о свободе договора и необходимости исполнения обязательств надлежащим образом, попрошу не спешить. И первым делом напомню: принудительный труд не просто незаконен – он антиконституционен и запрещен. А вот право на достойное вознаграждение за труд без какой-либо дискриминации, напротив, конституционно гарантировано. Но разве требование к адвокату стать заложником доверителя и, невзирая на хроническое и осознанное неисполнение тем своих обязательств, продолжать защиту под угрозой дисциплинарной ответственности – это не требование принудительного труда? Какими этическими нормами оно может быть оправдано?

Во-вторых, у адвоката нет гарантированной зарплаты, гонорар – единственный источник его доходов (нечастые исключения лишь подтверждают это общее правило). Поэтому неоплата доверителем работы адвоката, особенно длительная и существенная, ставит его не только в трудную жизненную ситуацию, но и в зависимое, унизительное положение попрошайки перед недобросовестным доверителем. Представляется, что высокий статус адвоката как независимого профессионального советника несовместим с таким унизительным положением. Оберегать в любой ситуации свое достоинство, человеческое и профессиональное – прямое требование профессиональной этики адвоката, разве не так?

В-третьих, в современных российских реалиях даже одна стадия производства по уголовному делу вполне может длиться многие месяцы и даже годы, а работа защитника, если делать ее на совесть, велика и тяжела. Может ли адвокат, в течение длительного времени не получающий оплату за такую работу, исполнять свои профессиональные обязанности перед доверителем так, как этого требуют закон и Кодекс профессиональной этики: честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно? Или он в этой ситуации будет вынужден минимизировать работу с таким доверителем и искать оплачиваемые альтернативы, чтобы иметь возможность удовлетворить свои жизненные потребности, исполнять обязанности по содержанию семьи и адвокатской корпорации? А если он поступит так, разве это не будет против правил профессии? Так зачем же загонять адвоката в такой тупик?

Наконец, в-четвертых: нет и не может быть таких правил профессиональной этики, которые вынуждали бы адвоката восходить на эшафот и испытывать лишения из-за недобросовестности доверителя. Образ «адвоката-самурая» романтичен, но, как представляется, в рассматриваемом аспекте неприменим. Адвокат – высокий и независимый профессионал. Во всяком случае, таковы ожидания общества и закона по отношению к нему. И он должен иметь возможность приносить пользу именно в этом своем качестве, а не в качестве жертвы чьих-то недобросовестности и иждивенчества. Совершенно очевидно, что для этого он должен получать достойное вознаграждение за свой труд. При работе по соглашению – то вознаграждение, которое доверитель обязался выплатить. А проявить жертвенность, мужество и даже героизм в профессии адвокат сможет там и тогда, где и когда это будет действительно необходимо. И сделает это по зову совести, благородства и достоинства, а не под страхом дисциплинарного наказания.

Полагаю, именно такой подход полностью отвечает как цивилистическим, так и профессионально-этическим основам отношений адвоката и доверителя, в том числе при защите по уголовным делам. Однако для того, чтобы он мог реализоваться в конкретном деле, от адвоката тоже требуется профессионализм. Прежде всего, его профессионализм должен проявиться в проактивности. Нужно постараться как можно больше узнать о новом доверителе и согласовать с ним такую форму оплаты, которая максимально защитит от риска неоплаты (желательно – авансовую). Понятно, что и то и другое практически возможно не всегда, но стремиться к этому нужно, и ничего зазорного (неэтичного) в этом стремлении нет. Кроме того, письменное соглашение об оказании юридической помощи должно предусматривать не только размер, сроки и способ выплаты гонорара, но и детализированный алгоритм действий адвоката в случае неоплаты, сроки и последствия каждого из таких действий. Завершающей частью этого алгоритма вполне может стать условие соглашения, согласно которому неисполнение доверителем своих платежных обязательств, продолжающееся после совершения адвокатом всех предупредительно-информационных действий и по истечении согласованного сторонами срока, означает отказ доверителя от соглашения. Иными словами, его одностороннее расторжение доверителем. Обо всем этом, разумеется, следует договориться «на берегу» и обязательно в исчерпывающе ясных письменных формулировках. А в случае заключения соглашения в пользу третьего лица нужно предусмотреть и особое условие о том, что специального согласия получателя юридической помощи на расторжение доверителем соглашения в такой ситуации не требуется. Такая, изначально созданная и письменно закрепленная, договорная конструкция обеспечит адвокату необходимую защиту, а доверителю – необходимую ответственность.

Хотелось бы быть правильно понятым, поэтому подчеркну: все вышесказанное ни в коей мере не исключает, напротив – предполагает, что добросовестный адвокат и добросовестный доверитель, попавший в трудную финансовую ситуацию, по-прежнему нужны друг другу. А значит – они могут договориться о взаимоприемлемом урегулировании возникших сложностей с оплатой вознаграждения адвоката. Именно так и происходит в большинстве случаев, когда доверитель ведет себя с адвокатом честно. Более того, никто не может ограничить адвоката в праве защищать без оплаты. Эта благородная вековая традиция адвокатуры жива и сейчас, но реализуется она адвокатами исключительно добровольно и индивидуально.

Вместе с тем адвокат не должен становиться заложником недобросовестности доверителя, злоупотреблений с его стороны, равно как и заложником корпоративного ханжества. Просто адвокату нужно самому обо всем профессионально позаботиться и сделать это наилучшим образом, соблюдая баланс интересов и ценностей. Тогда не будет и оснований упрекать его в неэтичном поведении.

[1] https://diclist.ru/slovar/ushakova/o/otkaz.html