Обсуждаемую реформу следует рассматривать как планомерную политику государства

Анализ тезисов критиков законопроекта Минюста России о профессионализации судебного представительства на основе адвокатуры

Противники реформы, направленной на профессионализацию судебного представительства на базе адвокатуры, необоснованно эксплуатируя негативную коннотацию слова «монополия», критически высказываются в адрес законопроекта, разработанного Минюстом России.

Попытки вести диалог в соцсетях и разоблачать манипулятивные тезисы заканчиваются, как правило, банальной блокировкой и удалением комментариев администраторами соответствующих чатов и групп. Попробую проанализировать некоторые из таких тезисов. Возможно, этот анализ окажется полезен тем, кто не сформировал позицию по данному вопросу либо сформировал негативную, но способен слушать и слышать иные мнения.

Я являюсь адвокатом более 7 лет; в адвокатуру перешел спустя почти 20 лет службы в правоохранительных органах. В 2018 г., сразу после получения адвокатского статуса, мы с партнерами учредили коллегию адвокатов, которую я возглавляю по настоящее время. Поскольку членами коллегии на данный момент состоят более 150 адвокатов Москвы и Московской области, считаю, что имею представление в том числе об организации адвокатской деятельности в силу обязанностей председателя адвокатского образования.

Итак, ключевой довод противников реформы обусловлен якобы нарушением как конституционных прав граждан на получение квалифицированной юридической помощи, так и прав большого количества юристов на свободу предпринимательской деятельности.

Запрет на привлечение лиц, не имеющих юридического образования, в качестве судебных представителей был введен с целью защиты прав граждан. Привлечение госорганами и юридическими лицами своих штатных юристов к участию в судебном процессе не делает их более «привилегированными», поскольку ст. 48 Конституции РФ применима именно к физическим лицам.

Обеспечение гражданам доступа к квалифицированной юридической помощи – это обязанность государства, как и предоставление ее бесплатно в определенных законом случаях. Именно адвокаты оказывают бесплатную юридическую помощь (БЮП), поскольку юристы-предприниматели не могут оказывать ее безвозмездно – это противоречит духу предпринимательства и целям, направленным на извлечение прибыли.

Мне могут возразить, что адвокаты, оказывающие БЮП, получают плату за нее от правоохранительных органов или органов власти субъекта РФ. В свою очередь, замечу, что эта плата носит компенсационный характер и не связана с извлечением прибыли.

Что касается «запрета на профессию», подчеркну, что никто не запрещает юристам-предпринимателям продолжать оказывать юридические услуги вне судебного представительства – например, готовить досудебные претензии, исковые заявления, жалобы, формировать позицию для клиентов в гражданском и арбитражном процессах, а также административном судопроизводстве. Также они могут обеспечивать исполнение решений суда, вести договорную и консультационную деятельность, участвовать в делах, рассматриваемых мировыми судьями.

Подобное разделение на судебных и не судебных юристов существует во многих странах с богатой историей судопроизводства. Например, в Англии предусмотрены две категории юристов: солиситоры и барристеры.

Противники реформы также полагают, что профессионализация судебного представительства на базе адвокатуры приведет к росту стоимости юридической помощи, так как сократится число судебных представителей, что увеличит нагрузку на адвокатов. В обоснование этой позиции приводится статистика судебных дел, причем общее число дел делится на количество адвокатов, вследствие чего получается гигантская нагрузка.

Подобный прием представляется манипуляцией, поскольку из общего количества дел не исключаются дела, рассматриваемые мировыми судьями; в которых не участвует представитель либо участвует штатный юрист организации; уголовные дела.

В любом случае будет действовать закон рынка – спрос рождает предложение. Полагаю, спрос на юридическую помощь не изменится. Первое время он действительно может превысить предложение, с этим трудно не согласиться, однако ситуацию «сгладят» два фактора:

• поэтапный переход, который займет два года, за которые можно воспользоваться тремя попытками для сдачи квалификационного экзамена на получение статуса адвоката;

• в связи с ростом спроса на судебное представительство досудебные процедуры, которыми в настоящее время занимаются в том числе адвокаты, перейдут юристам.

Таким образом, ситуация в отрасли урегулируется самостоятельно по законам экономики, произойдет перераспределение функций.

Третий аргумент противников реформы касается принципа независимости адвокатуры в контексте усиления госконтроля – в частности, посредством вмешательства государства в дисциплинарные процедуры и создания «ведомственной апелляции».

Полагаю, речь идет о новеллах, позволяющих Минюсту России или его территориальному органу:

• вносить в региональную адвокатскую палату или ФПА РФ представление об отмене решения квалифкомиссии по вопросу присвоения или отказа в присвоении претенденту статуса адвоката;

• вносить в ФПА представление об отмене решения совета адвокатской палаты субъекта РФ о прекращении дисциплинарного производства или об отказе в применении мер дисциплинарной ответственности;

• обжаловать в суд решение Совета ФПА.

Данные поправки являются новыми и предоставляют дополнительные полномочия федеральному органу юстиции. При этом необходимо отметить, что указанные полномочия распространяются только на решения, инициированные органом юстиции, и не подменяют волю органов адвокатского самоуправления – окончательное решение в любом случае остается за адвокатурой, которая действует на основе принципов независимости и самоуправления.

По мнению противников реформы, законопроект якобы обесценивает роль дипломов юридических вузов, ставя квалификационный экзамен на получение статуса адвоката выше государственного выпускного экзамена, подтверждающего получение юридического образования и необходимых компетенций.

Не соглашаясь с данной точкой зрения, отмечу, что наличие диплома о юридическом образовании не свидетельствует о достаточных компетенциях специалиста в ряде юридических профессий – судьи, нотариусы, арбитражные управляющие и патентные поверенные сдают квалификационный экзамен на доступ к соответствующей профессиональной деятельности. Сотрудники правоохранительных органов также проходят первичную и периодическую аттестации (не реже раза в пять лет), а в некоторых случаях – досрочную аттестацию. Помимо наличия диплома о высшем юридическом образовании претендент на статус адвоката должен иметь двухлетний стаж по юридической специальности.

Касательно аргументов о высоких размерах вступительных и членских взносов, являющихся, по мнению противников реформы, непреодолимым финансовым барьером для многих желающих вступить в адвокатуру, отмечу следующее.

Законопроект подразумевает наделение ФПА полномочием на определение единого размера отчисления на общие нужды адвокатской палаты субъекта РФ за первый год членства на всей территории страны. Есть уверенность, что этот взнос будут адекватным. Таким образом, единичные случаи установленных высоких вступительных взносов в ряде регионов уйдут в прошлое. Ежемесячные отчисления в региональную палату определяются общим собранием (конференцией) адвокатов субъекта Федерации – т.е. сами адвокатами – и редко превышают 2000 руб. О каком «непреодолимом финансовом барьере» идет речь, если это фактически меньше 70 руб. в день?

Еще один довод противников реформы касается усугубления неравномерности географического распределения адвокатов, что приведет к «юридическим пустыням» на территориях, где квалифицированная юридическая помощь станет фактически недоступной. Исключение высокоспециализированных юристов, не имеющих статуса адвоката, из числа судебных представителей повлечет институциональный вакуум и снижение качества услуг в этих областях.

Считаю эти опасения также беспочвенными – «юридическая пустыня» труднодоступным населенным пунктам не грозит, поскольку с 2002 г. на адвокатуру законом возложены обязанности по обеспечению в таких местностях обязательного присутствия адвокатов из расчета «два адвоката на одного судью». С этой целью создаются и функционируют юридические консультации как особый вид адвокатского образования.

Что касается высокоспециализированных юристов по узким и редким отраслям права, институциональный вакуум будет ими же и заполнен после перехода в адвокатуру по принципам того же экономического закона, который упомянут выше.

Наконец, противники реформы полагают, что законопроект препятствует практической подготовке студентов в юридических клиниках вузов, где они получают необходимый опыт судебного представительства под руководством кураторов, большинство из которых не являются адвокатами.

Непонятно, на чем основано данное утверждение. Например, в юридической клинике Государственного академического университета гуманитарных наук, в котором я преподаю, кураторство много лет осуществляют исключительно адвокаты. Такая же ситуация во многих вузах. Если в некоторых юридических клиниках не участвуют адвокаты (что вполне возможно), эту функцию выполняют штатные преподаватели вузов, которые редко имеют отношение к юристам-предпринимателям.

Подводя итог, отмечу, что обсуждаемую реформу следует рассматривать как планомерную политику государства. Предшествующий этап профессионализации, касающийся обязательного наличия юридического диплома для участия в судопроизводстве, и шаг, предпринимаемый в свете указанного законопроекта, приведут, на мой взгляд, к профессионализации всей юридической помощи, а не только судебного представительства. И это будет закономерным итогом, поскольку предупреждение судебных споров является составной частью квалифицированной юридической помощи согласно ч. 2 ст. 7 КПЭА – адвокатская деятельность направлена в первую очередь на то, чтобы не доводить спор до суда.