Слово – основное орудие в адвокатской деятельности

– Нвер Саркисович, до поступления во Всесоюзный заочный юридический институт Вы окончили Курганское высшее военно-политическое авиационное училище. Почему решили сменить профессию и стать юристом?

– Курганское высшее военно-политическое училище готовило партийно-политических работников, то есть квалифицированных членов КПСС, которые должны были проводить политику партии в Вооруженных силах. Я окончил его в 1991 г., и через два месяца распался Советский Союз. Коммунистическая партия Советского Союза перестала существовать как руководящая и направляющая сила советского общества. Когда все одномоментно рухнуло, я понял, что моя профессия оказалась ненужной и надо выбирать другую область деятельности. Меня всегда больше привлекали гуманитарные дисциплины, а не физико-математические, хотя по ним у меня тоже были отличные оценки в школе. И мне показалось, что профессия, близкая к профессии политработника, – юридическая. Так что юристом я стал не своей инициативе, а по стечению обстоятельств.

В 1991 г. я поступил в Ставропольский филиал Всесоюзного заочного юридического института (в настоящее время – Московский государственный юридический университет им. О.Е. Кутафина (МГЮА). – Прим. ред.). Когда я учился на шестом курсе, он был преобразован в Ставропольский государственный университет, так что я получил диплом об окончании юридического факультета этого университета.

– Диплом с отличием, кстати, – это я узнала из Вашей биографии, опубликованной на сайте палаты, когда и почему Вы решили стать адвокатом?

– В 1992 г., когда я учился на втором курсе юридического факультета и служил в авиационном полку в городе Приморско-Ахтарске Краснодарского края в должности заместителя командира роты, на тот момент по военно-политической работе, меня сократили. Я пришел в гражданскую жизнь, не имея возможностей трудоустройства, но меня в 1993 г. рекомендовали на должность следователя, и я работал 5 лет в Георгиевском следственном отделе Ставропольского края. Моя карьера складывалась вполне успешно, но я чувствовал, что мне больше по душе защищать, а не обвинять.

Когда я работал следователем, познакомился со своим будущим наставником – выдающимся адвокатом Юрием Александровичем Кашириным, царствие ему небесное (статью Н.С. Гаспаряна о Ю.А. Каширине читайте здесь. – Прим. ред.). Он был лауреатом Национальной премии в области адвокатской деятельности и адвокатуры.

Юрий Александрович сказал, что мне нужно перейти в адвокатуру и у меня должно получиться. И я перешел. Тогда это было гораздо сложнее, чем сейчас, так как количество адвокатов ограничивалось. И мне сказали, что все вакансии заняты. Экзамены я сдавал в 1998 г. в Ставропольской краевой коллегии адвокатов и был принят туда по итогам тайного голосования в Георгиевской юридической консультации с перевесом в один голос.

– Как началась Ваша адвокатская деятельность?

– Мне говорили, что нужно лет десять, чтобы добиться положительных результатов в профессии. А я почувствовал себя в своей стихии с первого же дела. Помню этот процесс, в котором меня вначале не восприняли всерьез. Я проявил активность, спорил с прокурором, и у меня было три реплики, чего больше никогда не случалось. Прокурор был опытный и отнесся ко мне по-отцовски: мол, адвокат молодой, плохо понимает. На мой взгляд, я дал ему очень достойный ответ.

Когда судья уходила в совещательную комнату, то была недовольна, что процесс оказался таким напряженным. Она даже возмущенно воскликнула: «Подумаешь, Плевако нашелся!» Я заметил, что суды и прокуроры не готовы к активной защите – они ждут от адвокатов спокойного, лояльного поведения, а я с первого процесса с ними ни в чем не соглашался и создавал им всяческие проблемы.

Когда я проработал адвокатом полгода, у моего кабинета уже выстраивалась очередь. У меня было по пять судебных заседаний в день, а через год-два – уже несколько оправдательных приговоров, и прокурор дал команду начальнику отдела милиции, чтобы меня в отдел не пускали, потому что я им здорово подпортил статистику. А кроме того, ко мне стали обращаться и прокуроры, и судьи, потому что у них самих были родственники, друзья, которым понадобилась помощь адвоката.

В общем, в профессию я вошел, как говорится, без раскачиваний. Она мне пришлась очень по душе.

– Помогли ли Вам в этом знания, приобретенные в период работы следователем?

– Мои процессуальные оппоненты того времени сердито отмечали, что я «прополз изнутри», то есть разведал все их хитрости и начал против них использовать. Но я знаю немало молодых толковых адвокатов, которым для успеха не потребовалась следственная практика. Все зависит от усердия и желания. Если бы я мог попасть в адвокатуру сразу, то пришел бы сразу, но меня тогда и не приняли бы, потому что у меня не было законченного юридического образования и существовали региональные квоты. И я оказался вначале в правоохранительной системе. Думаю, ничего случайного в жизни каждого из нас не происходит, Всевышний ведет по этой жизни, и значит, в этом был какой-то смысл. Я благодарен судьбе за свой путь.

– Вскоре после того, как была образована Адвокатская палата Ставропольского края, Вы вошли в состав Квалификационной комиссии и в Совет палаты. Как получилось, что Вы начали заниматься работой в органах адвокатского самоуправления?

– В то время я писал статьи в журнал «Российская юстиция» (тогда еще не выходила наша «Адвокатская газета»). Президент палаты Ольга Борисовна Руденко, вероятно, прочла одну из моих статей и решила пригласить меня в квалификационную комиссию. Это произошло в 2004 г. С того момента и до 2018 г. я входил в состав Квалификационной комиссии и был председателем Комиссии по защите прав адвокатов (в Адвокатской палате Ставропольского края она была образована одной из первых в России). В 2019 г. вошел в Совет палаты, стал вице-президентом.

– Значит, у Вас было два участка работы в палате, а кроме того, Вы вели дела, писали статьи и книги…

– …И параллельно еще играл в шахматы, в футбол, в теннис. У нас в палате был период, когда мы серьезно занимались спортом, у нас образовалась сплоченная команда. Где мы только не играли! Сначала в своем регионе сыграли против полиции, прокуратуры, обыграли их. Затем вошли в сборную России на чемпионатах мира и Европы по футболу среди адвокатов.

– Насколько я знаю, именно Вам принадлежала инициатива проводить всероссийские чемпионаты по футболу среди адвокатов.

– Да, мы с Ольгой Борисовной Руденко в 2010 г. предложили проводить чемпионат России по футболу и в 2013 г. – по шахматам среди адвокатов. Инициативу поддержали Федеральная палата адвокатов и Александр Крохмалюк, который был в то время главным редактором «Адвокатской газеты».

И мне приятно, что эти турниры прижились. В настоящее время адвокатское сообщество активно занимается спортом, это сплачивает. Сложно перечислить сейчас все виды спорта, по которым проводятся турниры, – список расширяется с каждым годом. Коллеги приезжают со всей страны, благодаря соревнованиям они общаются, дружат. Глядя на нас, Следственный комитет и прокуратура тоже стали проводить чемпионаты федеральных округов, российские чемпионаты по футболу. Пример адвокатов их вдохновил.

– Что побудило Вас начать писать статьи, а потом и книги?

– Мне это нравится. Первый свой очерк я написал в 1990 г., еще будучи курсантом Высшего военно-политического училища. Это был очерк о моем военном училище, который издало Министерство обороны СССР. Мне заплатили 150 рублей – очень приличный гонорар по тем временам. В то время я писал много статей в органы Министерства обороны на политические темы. А когда стал заниматься юридической деятельностью, начал писать на правовые темы. С момента появления «Адвокатской газеты» начал писать в «Адвокатскую газету».

– Что касается публикаций в «Адвокатской газете», то Вы абсолютный лидер: вышло 122 материала с 2017 г., когда было создано электронное издание, к которым прибавляются статьи, опубликованные в то время, когда газета была только печатной (с 2007 по 2016 г. – Прим. ред.). Ваши статьи всегда находят отклик у коллег, потому что содержат анализ текущих проблем, судебной практики, предложения по их решению, практические рекомендации. А кроме того, Вы автор нескольких книг, изданных под эгидой ФПА РФ (ознакомиться с ними можно в том числе в разделе «Электронная библиотека» сайта ФПА РФ. – Прим. ред.). Что Вас мотивирует к такой большой и сложной работе?

– Книги написаны не ради галочки или статистики. Я исхожу из того, что нужно действующему адвокату, поскольку сам таковым являюсь. Нужны такие книги, которые следует открывать каждый день. Это книги, связанные с анализом, обобщением судебной практики, на которые можно ссылаться, которые можно использовать. Адвокатам не нужна философия или демагогия. Им нужна практика, может быть, какая-то часть теории, но больше всего – практика.

– На днях выйдет из печати новая книга, которую Вы написали в соавторстве с московским адвокатом Алексеем Александровичем Ляминым, – «Энциклопедия недопустимых доказательств». Она ведь предназначена полностью для практического использования, теоретических разделов не содержит? Расскажите о ней, пожалуйста (К моменту публикации интервью книга уже вышла из печати и опубликована в Электронной библиотеке ФПА РФ. – Прим. ред.).

– Это самое современное обобщение судебной практики по исключению доказательств, полученных с нарушением закона, за последние 30 лет. Особенно ценно, что книга включает в себя последние прецеденты кассационных судов общей юрисдикции, которые сегодня и определяют направления судебной практики. Уверен, что она станет настольной для тысяч наших коллег.

– Алексей Александрович Лямин вместе с Вами и Овагимом Араратовичем Арутюняном ведет на сайте ФПА РФ рубрику «Уголовное судопроизводство», идея создания которой принадлежала Вам. Она была открыта в 2022 г., и к настоящему времени в ней опубликовано порядка 30 обзоров судебной практики. Есть ли связь между ее содержанием и новой книгой?

– Да, в рубрике «Уголовное судопроизводство» есть информация в том числе о тех обзорах, которые частично вошли в книгу.

Вообще, данная рубрика создавалась как рабочая для адвокатов при подготовке к судам. Алексей и Овагим обстоятельно готовят обзоры по различным процессуальным темам, что очень полезно. Им большое спасибо за ценный для коллег труд.

– Как Вы выбрали свою специализацию в адвокатуре?

– Изначально я вел все дела, в том числе и гражданские, потому что если бы не делал этого, то много бы потерял. Спустя несколько лет я понял, что, как говорил Козьма Прутков, «нельзя объять необъятное», – надо сосредоточиться на том, что ближе. Мне ближе уголовные дела: это адреналин. Как серфингист на своей волне или мотоциклист на пересеченной местности, где постоянно овраги, ямы, чувствуешь остроту ситуации, где реально происходит конфликт. С одной стороны, я понимаю, что это энергозатратно, тяжело. С другой стороны, это меня притягивает. Чем сложнее задача, тем больше удовлетворения, если получен хороший результат. А больше шансов на такой результат, конечно, в суде присяжных.

– Адвокатура давно предлагает расширить компетенцию суда присяжных. На какие категории дел нужно ее распространить, как Вы считаете?

– Думаю, прежде всего, на все преступления против личности. Так называемые коррупционные преступления тоже следовало бы вернуть в компетенцию суда присяжных. Не знаю, в связи с чем возникла точка зрения, что присяжные могут быть необъективны по таким делам. Мне кажется, они как раз не испытывают симпатии к представителям власти, которые обвиняются в совершении коррупционных преступлений, получении взяток. В Российской империи 3/4 всех дел рассматривали присяжные заседатели. Чем больше дел рассматривают присяжные, тем больше шансов победить у адвокатов. Во-первых, адвокаты превосходят прокуроров, вне всяких сомнений. А во-вторых, присяжные заседатели свободны в принятии решений, в отличие от федеральных судей, которые связаны ведомственными установками.

– Если продолжить тему формирования общей позиции адвокатуры, то следующий вопрос – о том, когда Вы стали советником ФПА РФ и в чем конкретно состоит эта работа?

– Советником ФПА РФ я стал в 2015 г. Это аналитическая работа, подготовка отзывов на законопроекты, участие в мероприятиях в качестве представителя Федеральной палаты адвокатов, выступления на таких мероприятиях, активность в средствах массовой информации – в плане высказывания консолидированной позиции адвокатуры по определенным правовым вопросам.

– Уже около двух лет Вы являетесь заместителем председателя Комиссии Совета ФПА РФ по защите прав адвокатов. Расскажите, пожалуйста, об основных направлениях работы Комиссии и о том, что входит в Ваши обязанности.

– Комиссия готовит рекомендации, которые помогают адвокатам и дают ответы на вопросы, как себя вести, если следователь намеревается нарушить их профессиональные права. Например, мы подготовили объемные рекомендации по вызовам адвоката для допроса в качестве свидетеля, которые представлены на утверждение Совета ФПА РФ. Непосредственно участвовал в этой работе и руководил рабочим процессом председатель Комиссии – Генри Маркович Резник. Ранее Федеральная палата не издавала таких рекомендаций, хотя тема вызова адвоката для допроса об обстоятельствах, которые стали известны ему в связи с оказанием им юридической помощи, очень болезненна и ее актуальность всегда была высокой. Также мы подготовили рекомендации, касающиеся действий представителя палаты при обыске, выемке, осмотре.

Кроме того, в Комиссию обращаются адвокаты по различным вопросам, связанным с нарушением их профессиональных прав.

Бывают ситуации, которые требуют непосредственного участия Комиссии, поскольку затрагивают интересы всей адвокатской корпорации, по ним необходимо давать заключения. На контроле у Комиссии находится ряд резонансных дел. Одно из них – всем известное дело Дианы Ципиновой. Мы контролируем ход защиты, знаем, что происходит в каждом судебном заседании. В случае необходимости будем обжаловать судебные акты вплоть до самой высшей инстанции.

– По отзывам коллег, когда Вы выступаете в суде с речью, то все – и судья, и другие участники процесса – слушают очень внимательно, даже если выступление продолжительное, более часа. Это большое ораторское искусство – удерживать внимание аудитории длительное время. Как стать хорошим судебным оратором?

– Мне кажется, здесь имеют значение два фактора – врожденные способности и кропотливый труд. Если нет природного таланта, но есть желание, думаю, что тоже можно добиться хорошего результата, но нужно заниматься каждый день, постоянно улучшая качество речи.

Я чаще всего недоволен своими выступлениями. Когда начинаю их слушать, нахожу массу дефектов, моментов, где надо было сказать иначе, подобрать другое слово. Я не считаю, что у меня все идеально, и знаю, что надо продолжать работать над собой. Слово – основное орудие в адвокатской деятельности, и этому аспекту надо уделять особое внимание.

Сегодня некоторые коллеги с пессимизмом отмечают, что судьи их не слушают. Но это не совсем так. Все зависит от того, как говорить. А если меня не хотят слушать, то это не значит, что я замолкаю. Например, однажды в прениях судье не понравилось то, о чем я говорю, так как я просил оправдать своего подзащитного, а она уже печатала обвинительный приговор. По мере того как она отворачивалась, я повышал голос. В какой-то момент я сказал: «Ваша честь, я это кому рассказываю?» И сделал паузу. Тогда она наконец повернулась ко мне: мол, давай, договаривай то, что тебе хочется сказать.

Как заинтересовать слушающего, в том числе судью? Это очень важно для адвокатов. К сожалению, они иногда произносят банальные вещи, используя часто употребляемые юридические термины, словосочетания, которые кочуют из текста в текст. Эти формализованные выражения неинтересно слушать. Что нового почерпнет из них судья? А надо как-то до него достучаться. Я пытаюсь по-разному. Например, иногда цитирую Евангелие или Коран – в зависимости от того, где рассматривается дело.

Вообще, надо думать о том, как воспримет твою речь оппонент, как ее воспримет суд, на какую волну он настроен. Нужно уходить от шаблонов и работать над речью, украшать ее, чтобы она была образной, интересной, изобиловала цитатами, сравнениями. Речь должна дышать, а не быть мертвой.

– Ваши дети унаследовали любовь к юридической профессии?

– Дочь окончила школу с золотой медалью, сейчас учится на первом курсе МГЮА. Сын тоже окончил школу с золотой медалью, а юридический факультет МГИМО – с красным дипломом. Думаю, рано или поздно и сын, и дочь придут в адвокатуру. У них есть способности к адвокатской профессии, это уже заметно. Мне кажется, свобода им больше нравится, чем несвобода и пребывание в каких-то рамках. Адвокатура – это лучшая профессия, какую можно придумать. Мои дети видят, что мне нравится моя работа.

– Что Вам больше всего нравится в адвокатской профессии?

– Она свободная, независимая. В этой профессии можно себя реализовать и при этом дышать полной грудью. Никто не приказывает, не повышает голос, не говорит, что мне делать и чего не делать, – я сам принимаю решения. Самое удивительное в этой профессии, что я могу высказать свое мнение, свою оценку в отношении всех, с кем сталкиваюсь в ходе уголовного судопроизводства, могу на законных основаниях критиковать их. Мне нравится и житейская свобода, отсутствие жесткого распорядка дня, возможность передвигаться по своему усмотрению, путешествовать, общаться, наслаждаться жизнью, заниматься спортом, дружить. И материальный аспект тоже важен: можно зарабатывать и удовлетворять необходимые потребности своей семьи. Эти составляющие позволяют говорить о том, что нам, адвокатам, повезло.

Есть люди, которые вынужденно пришли в адвокатуру, поэтому чувствуют себя некомфортно. Когда нет любви к профессии, нет сочувствия к доверителю (а о сочувствии говорил мой наставник Юрий Александрович Каширин как о главном условии успешности адвокатской деятельности), ничего хорошего в адвокатуре не ждет.

Кстати, бывшим сотрудникам правоохранительных органов, по моим наблюдениям, не всегда легко перестроиться – сменить обвинительный подход к делу на защитительный. Поэтому, на мой взгляд, необходимо ввести обязательную стажировку для всех претендентов, включая тех, кто приходит в адвокатуру из правоохранительных структур. За время стажировки будущий адвокат поймет, что это за профессия, вникнет в этические правила. Это крайне важно, потому что репутация адвокатуры полностью зависит от качественного состава нашей корпорации.