Династии обеспечивают преемственность в адвокатуре

– Сергей Юрьевич, 10 октября в рамках конференции «Адвокатура. Государство. Общество», посвященной 160-летию российской адвокатуры, был представлен Центральный музей истории адвокатуры «Артефакт» Федеральной палаты адвокатов РФ, один из разделов сайта которого посвящен проекту «Династии адвокатуры», реализуемому Федеральной палатой адвокатов РФ при поддержке Адвокатской палаты Московской области и Адвокатской палаты Ростовской области¹. Вы выступили одним из его инициаторов. В чем, на Ваш взгляд, его значение для адвокатуры?

– Мы вынуждены прямо говорить, что адвокатура может надеяться только на себя, свои силы. Помощи, какой-либо широкой поддержки извне у нас нет. И для того, чтобы поддерживать себя, нам нужны свои собственные силы, источники, ресурсы. Одним из таких ресурсов является преемственность в адвокатуре – передача знаний, приемов, наработок, наблюдений, то есть всего огромного накопленного (и зачастую выстраданного) опыта, из поколения в поколение. Это внутренние нити, даже лучше сказать – канаты, изнутри скрепляющие всю конструкцию адвокатуры.

Как те тросы, которые скрепляют Останкинскую телебашню и позволяют ей располагаться так высоко, противостоя ветрам и даже бурям. Безусловно, передача опыта происходит в самых разных формах – мастер-классов, лекций адвокатов, имеющих значительный стаж практики, их книг, статей, встреч с ветеранами адвокатуры.

Но когда парень или девушка с рождения живет в семье адвоката (и, как исключительный случай, – в семье двух адвокатов, если оба его родителя выбрали именно эту юридическую профессию), он или она воспринимают этот опыт в буквальном смысле с пеленок, с материнским молоком, потом – с разговорами своих родителей, затем – уже с их рассказами и наставлениями. Это бесценно. Поэтому очень рад, что ФПА РФ поддержала эту инициативу, так как подобных семей по стране довольно много. И это лучший способ, чтобы прошлое адвокатуры нашей страны, став настоящим, обязательно продолжалось в будущем.

– А что стало поводом для выдвижения этой инициативы?

– Всегда самой ценной является инициатива «с земли», потому что она самая искренняя. Знаю, что в Адвокатской палате Республики Мордовия несколько лет назад был издан буклет, посвященный ее истории и деятельности, и один из его разделов собрал информацию обо всех адвокатских династиях республики: родители – и дети, дедушки и бабушки – и внуки. Знаю, что в нашей Адвокатской палате Московской области в Московской областной коллегии адвокатов есть такой проект – проводятся встречи своеобразного клуба адвокатов, являющихся потомками адвокатов (и мне очень интересно наблюдать за детьми адвокатов, с родителями которых я был знаком). И я подумал, что подобные династии наверняка есть в адвокатских палатах всех регионов и нужно обозначить все это на всероссийском уровне.

Мне кажется, что это важно для всех: и для этих династий, потому что дает им возможность заявить о себе, и для адвокатуры в целом, потому что показывает коренной источник нашей силы.

– В основе отнесения тех или иных членов семей адвокатов к династиям – определение понятия «династии адвокатуры»², сформулированное Вами как авторитетным экспертом по семейному и наследственному праву. Как давно Вы специализируетесь в этой сфере и почему выбрали именно ее?

– Собственно говоря, благодаря интересу к семейным отношениям я и стал юристом. Я еще в школе стал интересоваться историей древнего мира и средних веков, а история того времени – это в основном монархии, а монархии – это наследование престола, а наследование престола – это династии. Самой близкой к истории была юриспруденция – так я пошел учиться в МГЮА. Поэтому мой интерес к семейному и наследственному праву был предопределен интересом к истории. Оба интереса сохраняются до сих пор, на высоком уровне увлеченности.

Очень люблю составлять родословные схемы правящих династий и знатных родов – часами могу заниматься этим. А интерес к ведению семейных и наследственных дел сопряжен с необходимостью изучить взаимное родство и зачастую составить родословную схему, чтобы разобраться в ситуации и понять, как помочь доверителю. Идеально, когда семейный или наследственный спор удается решить миром, – очень искренне радуюсь, если людям удается сохранить нормальные родственные отношения; особенно сильно радуюсь, когда расстающимся (к сожалению!) супругам удается сохранить между собой нормальное общение – и тем самым уберечь своих детей от бурь скандалов, потому что детей нужно очень внимательно беречь от психологических травм.

– Приходилось ли Вам в процессе работы над проектом «Династии адвокатуры» по мере поступления материалов от адвокатов сталкиваться с какими-то сложными, неожиданными вопросами?

– Конечно, родство ведь может быть весьма разнообразным.

Но очень хорошо, что при запуске этого проекта было дано такое широкое определение династии, – это позволило по максимуму принять участие в нем многим семьям, являющимся адвокатскими династиями не только по прямой нисходящей линии, но и по более широкому родству – дяди и тети, племянники и племянницы.

Я лично знаком (и очень ценю знакомство и сотрудничество) с очень успешной адвокатессой, которая пришла в нашу профессию по примеру своей родной тети, которая была адвокатом (и сын тети – тоже адвокат). Поэтому когда возникали такие вопросы и сомнения у коллег, я как один из организаторов мог уверенно убеждать их направлять документы для участия в этом проекте.

– В разделе «Практика» на сайте Федеральной палаты адвокатов РФ Вы ведете рубрику «Адвокатский запрос», идея создания которой также принадлежит Вам. Почему Вы придаете этой теме такое значение, какие материалы аккумулируете в рубрике?

– Я не только из закона, но и из практики своей и знакомых мне коллег вижу, что адвокатский запрос – ценный инструмент в арсенале имеющихся у нас средств для сбора доказательств.

Как реалист, прекрасно знаю, что при применении этого инструмента нередко возникают сложности у адвокатов всех регионов нашей страны. Но в целом это эффективный инструмент, необычный (хотя бы потому, что по статусу и даже названию он стоит, хотя и последним, но все же в одном ряду с депутатским запросом, судебным запросом, запросом следователя, запросом нотариуса) и благодаря необычности – в целом действенный, особенно с учетом того, что теперь предусмотрена ответственность за игнорирование адвокатского запроса теми, кому он адресован. Но практика его применения, конечно, вовсе не лучезарна, проблемы есть.

Однако коллеги по всей стране используют этот инструмент и, если сложности возникают, во многих случаях преодолевают их либо в порядке административного судопроизводства, либо в порядке производства по делам об административных правонарушениях.

Вновь воспользуюсь возможностью сказать: честь и хвала тем коллегам, которые не отступают перед нарушениями наших профессиональных прав и используют все возможные предусмотренные законодательством способы для оспаривания незаконных отказов в предоставлении информации по адвокатскому запросу или вообще игнорирования запросов. И когда удается добиться пресечения нарушения, о таких случаях нужно сообщать как можно шире и громче, как о примерах, которым мы все можем следовать. Поэтому вновь и вновь призываю коллег, успешно защитивших свое право на получение информации с помощью адвокатского запроса, не стесняться и обязательно сообщать эти примеры в Федеральную палату адвокатов для публикации в порядке обмена ценным опытом.

– Какие еще вопросы реализации адвокатами своих статусных полномочий Вы считаете особенно важными и, возможно, не в полной мере урегулированными?

– Однозначно – порядок применения статусного права по опросу лиц с их согласия. Право в законе есть, а порядка его применения нет ни в законе, ни в корпоративных актах. Убежден, что необходимо урегулировать эту тему, чтобы мы могли единообразно применять это право.

– Вы стали одним из победителей конкурса эссе «160 лет адвокатуры в России: история и современность», проведенного Федеральной палатой адвокатов РФ, Ваша работа включена в сборник, который был представлен на конференции «Адвокатура. Государство. Общество» 10 октября. Чем обусловлен выбор темы этого эссе?

– Будучи практикующим адвокатом, очень четко понимаю, как важно избегать заблуждений, которые помешали бы практике, то есть избегать того, чтобы мы мешали сами себе. Поэтому воспользовался замечательной возможностью проведения объявленного ФПА конкурса и описал в своем эссе тот яркий случай, когда неправильное понимание моим коллегой его статуса при оказании помощи в гражданском судопроизводстве помогло мне успешно выиграть то гражданское дело (если бы коллега не совершил ту ошибку, шансы были бы «пятьдесят на пятьдесят»).

– Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе в МГЮА: почему решили заняться преподавательской деятельностью, давно ли преподаете?

– Мне очень приятно отвечать на этот вопрос именно сейчас, поскольку в октябре этого года – ровно четверть века, как я фактически веду преподавательскую деятельность: по поручению Светланы Игоревны Володиной, передавшей мне свою группу. Первый семинар провел в октябре 1999 г., будучи еще аспирантом, поскольку преподавание является частью аспирантской подготовки. Очень быстро понял, что в преподавании нашел свое призвание, поэтому после окончания аспирантуры и защиты кандидатской диссертации в 2001 г. официально стал штатным преподавателем МГЮА и все эти годы совмещаю адвокатскую и преподавательскую деятельности.

И убежден, что ведение этих деятельностей взаимно помогает мне: адвокатская практика дает материал для преподавания, ведение различных занятий помогает мне совершенствовать разнообразные стили общения – с учетом того, что в общении студенты интересны, но зачастую весьма сложны, а я считаю непременным правилом преподавателя уважительное отношение к ним, поэтому необходимо выстраивать коммуникацию с ними.

Не могу не отметить различные пересечения преподавания, адвокатской практики и адвокатских династий. В первой группе, где я вел семинары осенью 1999 г., был сын адвокатессы, с которой через 2 года я встретился в одном из судебных дел, причем мы находились на разных сторонах; мы яростно воевали в процессе, но это не мешало нам поддерживать нормальное общение вне процесса. Я знал, что ее сын по окончании МГЮА тоже стал адвокатом; вот она – династийность в адвокатуре. В этом году оказалось, что одна нынешняя студентка ранее проходила практику у мамы, а в этом году – у сына; вот она – преемственность.

Но давно уже говорю и сейчас скажу вновь, что более всего ценю проведение мероприятий для коллег-адвокатов в порядке обмена опытом и повышения уровня профессионального мастерства: адвокаты – очень сложная аудитория слушателей, точно знающих, что им нужно, и я горжусь тем, что мне всегда удавалось сообщать им на своих мероприятиях то, что, по их собственным словам, очень помогает им в практике.

– Ведете ли Вы наряду с преподавательской научную работу? Как удается совмещать науку и преподавание с адвокатской практикой?

– Сразу признаюсь – совмещать удается с трудом, везде нужно быть вовремя. Стараюсь. Научной деятельностью тоже занимаюсь, но на прикладном уровне. Вот тут, к сожалению, сейчас у меня продвижения нет. Но – не теряю намерения вернуться к основательному занятию наукой.

– А почему Вы решили заняться также медиаторской деятельностью? Какие споры Вам как медиатору приходится улаживать, всегда ли удается прийти к мировому соглашению?

– К медиаторской деятельности я плавно подошел со стороны адвокатской практики. Искренне исповедую принцип «худой мир лучше доброй ссоры» и всегда поддерживаю любые мирные инициативы доверителей, иногда и сам их предлагаю; но если они не готовы, то, разумеется, не настаиваю.

К тому же у меня большой и разнообразный опыт ведения переговоров, и в адвокатской практике я его широко применяю на благо доверителей. Поэтому я сознательно прошел обучение и получил статус медиатора, чтобы освоить процедуру медиации как еще один возможный способ мирного решения проблем, прежде всего – в семейных и наследственных спорах.

И я вижу, что даже если адвокат не хочет или не готов проводить процедуру медиации, знание медиативных техник обогащает его арсенал. Поэтому очень призываю коллег обратить положительное внимание на медиацию.

– Вы являетесь автором уже нескольких художественных произведений. Что побудило Вас заняться литературным творчеством?

– Непосредственным поводом для занятия сочинительством и обнародования своих произведений стала смерть моего лучшего друга, Славы Белогорцева, в ноябре 2017 г. С его смертью до сих пор не могу примириться и поэтому решил написать произведение, где прототипом главного героя был бы Слава. А поскольку он был адвокатом, то главный герой тоже стал адвокатом и роман получился адвокатским. Это был роман «Корни тайны».

Но я абсолютно убежден, что мы, адвокаты, очень заслуживаем того, чтобы о нас и нашей нелегкой, но очень нужной людям работе говорили как можно больше и как можно громче. И адвокаты должны быть показаны истинно, как живые реальные люди, без того очернительства адвокатуры, которым нередко сопровождается введение в литературное произведение или фильм героя-адвоката. Адвокат – такой же человек, как все остальные люди, со своими достоинствами и недостатками, и он помогает людям – это уже повод показывать его хорошо, хотя и объективно (приукрашивать действительность и скрывать недостатки считаю нежелательным), но обязательно – по-доброму.

Вновь скажу: мы, адвокаты, очень заслуживаем светлого взгляда читателей и зрителей на нас и нашу работу. А раз я так считаю – то нужно и самому это осуществлять. И я стал сочинять следующие романы, главными героями которых всегда являются адвокаты.

Всего на данный момент я обнародовал 3 романа («Корни тайны», «Адвокаты. Братья во вражде», «Дети отцов»). Поскольку я сам адвокат-цивилист, то героям моих романов приходится вести гражданские дела. Но мы прекрасно знаем, что в гражданских делах разных эмоций, чувств, переживаний не меньше, а, может быть, даже и больше, чем в уголовных, а уж интриг точно больше, и психологически это очень интересно – переплетения сложных взаимоотношений между людьми всегда интересны.

Беседовала Мария Петелина, главный редактор «АГ»