Популярные материалы

«Без перемен в судебной системе повышение роли адвокатуры невозможно»
10 марта 2023 г.
Светлана Володина
«Без перемен в судебной системе повышение роли адвокатуры невозможно»
Интервью президента ФПА РФ Светланы Володиной журналу «Закон»
Молодые адвокаты Ростовской области надеются осуществить все задуманное
3 марта 2023 г.
Екатерина Водяник
Молодые адвокаты Ростовской области надеются осуществить все задуманное
Но рассказывать о будущих проектах они предпочитают лишь после того, как те будут реализованы
Суд обязан обеспечить баланс интересов всех участников правоотношений
16 февраля 2023 г.
Дмитрий Тараборин
Суд обязан обеспечить баланс интересов всех участников правоотношений
А воздействовать на адвоката могут исключительно органы корпоративного самоуправления
С чистого листа
31 января 2023 г.
Светлана Володина
С чистого листа
В деятельности адвокатуры две составляющие – независимость и профессионализм
Адвокат зачастую выступает не только как профессиональный советник по правовым вопросам, но и как психолог
20 января 2023 г.
Светлана Васильева
Адвокат зачастую выступает не только как профессиональный советник по правовым вопросам, но и как психолог
Обращения наших доверителей в большинстве своем требуют не только юридического, но и человеческого подхода

Чему не учат в вузах

22 июля 2021 г.

Санкт-Петербургский институт адвокатуры специализируется на прикладной тематике

Максим Семеняко

Член Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам, вице-президент Адвокатской палаты Санкт-Петербурга, директор Санкт-Петербургского института адвокатуры
На вопросы «АГ» ответил член Комиссии ФПА РФ по этике и стандартам (далее – КЭС, Комиссия), вице-президент Адвокатской палаты Санкт-Петербурга, директор Санкт-Петербургского института адвокатуры Максим Семеняко.

– В апреле на Х Всероссийском съезде адвокатов вы были избраны в Комиссию ФПА РФ по этике и стандартам. Какие обязанности, возлагаемые на членов КЭС, вам кажутся наиболее важными?

– До прошлого года, т.е. в течение 17 лет существования ФПА РФ, у нас не было адвокатской «внутрикорпоративной апелляции» – когда адвокату прекращали статус, он мог пожаловаться только в суд своего региона.

Прекращение «адвокатской лицензии» – экстраординарная мера, которая применяется крайне редко, и происходит это в «замкнутом пространстве» региональной палаты. Поэтому у кого-то из наших коллег могли возникать сомнения, не оказалось ли лишение статуса следствием какого-то личного конфликта с руководством палаты, а не результатом серьезного дисциплинарного проступка.

То, что КЭС с прошлого года получила право пересматривать решения региональных палат о прекращении статуса – результат эволюции адвокатского сообщества. Осуществляя это право, КЭС выступает как своего рода апелляционная инстанция, в которую входят адвокаты различных регионов, и должна проверять те случаи, когда прекращение статуса (а это, согласитесь, экстраординарная мера) вызывает определенные сомнения у коллеги, к которому применена такая мера дисциплинарной ответственности и он обжалует решение Совета палаты в КЭС.

Я участвовал в трех заседаниях КЭС, где были рассмотрены три дела по жалобам адвокатов на прекращение их статуса. Во всех этих случаях подавляющее большинство членов КЭС согласились с решениями региональных палат, поскольку нам было очевидно, что допущенные нарушения и в наших палатах тоже имели бы аналогичные последствия.

– У вас довольно богатый опыт рассмотрения дисциплинарных дел, ведь вы уже восемь лет являетесь членом Совета АП Санкт-Петербурга. А каков Совет вашей АП: авторитарный или демократичный?

– Об этом, наверное, лучше судить не мне, а со стороны. Как-то я наткнулся на мнение питерского коллеги, высказанное им в адвокатской группе в мессенджере «WhatsАpp»: «По жалобе клиентки попал на Совет палаты. Скажу вам – это хуже, чем на заслушивании в Главке»!

Самое интересное, что когда я стал выяснять, чем же мы так насолили этому адвокату, то оказалось, что он побывал у нас на Совете в связи с жалобами доверителей дважды, но оба раза Совет его оправдал.

Думаю, что причина его «психологической травмы» кроется не в Совете палаты, а в предшествующей службе, связанной с «заслушиванием в Главке».

Кстати, другой наш коллега, обсуждая в закрытой адвокатской социально-сетевой группе вопросы дисциплинарной практики, так высказался о задачах Совета: «Палате нужно отстаивать интересы адвокатов…».

– А вы согласны с такой постановкой вопроса?

– Конечно. Именно этим заветом – отстаивать интересы адвокатов – наш Совет постоянно руководствуется. У адвокатов иногда встречается ошибочное мнение, что Совет – это орган надзора и наказания и если ты попал на его заседание, то добра не жди. Думаю, что ошибочность представления о Совете как о карающем органе вполне можно подтвердить цифрами.

Смотрите: у нас в палате 4,5 тыс. адвокатов и это довольно много по российским меркам. Например, у наших соседей – в Псковской и Архангельской областях – соответственно всего 200 и 300 с небольшим адвокатов. В течение года наша Квалификационная комиссия рассматривает порядка 100 жалоб, представлений, обращений в отношении адвокатов, но поступает их в палату в 2–3 раза больше, т.е. примерно 20–25 в месяц. На первом этапе отсеивается их значительная часть – по причине процедурных и иных нарушений, подачи неуполномоченным лицом или без каких-либо доказательств и т.п. В результате президент Адвокатской палаты возбуждает производство и передает в Квалификационную комиссию около половины от поступивших жалоб, представлений, обращений – около 10–12 в месяц. А еще приблизительно в половине из этих случаев разбирательство заканчивается прекращением производства в Квалификационной комиссии, поскольку по итогам рассмотрения объяснений адвоката претензии к нему снимаются. Вторая половина поступает в Совет с заключением Комиссии, что со стороны адвоката имеется нарушение.

– Случается ли так, что Совет отменяет решение Комиссии, которая усмотрела нарушение со стороны адвоката, или не соглашается с мнением президента палаты?

– Да, конечно, хотя бы по одному дисциплинарному делу почти на каждом своем заседании Совет не соглашается с заключением Квалификационной комиссии. Тогда все претензии к адвокату снимаются. Возможно, одна из причин в том, что в составе Комиссии участвуют представители госорганов, а Совет все-таки состоит только из адвокатов.

В Совете АП Санкт-Петербурга в спорных ситуациях обсуждение одного дела может длиться больше часа, у каждого есть свое мнение, мы его высказываем и голосуем. Иногда президент может оказаться в меньшинстве по итогам голосования, но это воспринимается всеми как обычный рабочий момент.

– В Санкт-Петербурге уже несколько лет работает Институт адвокатуры, учрежденный Адвокатской палатой. Для чего и для кого он был создан? Есть ли там программы введения в профессию, рассчитанные на начинающих адвокатов?

– Все наши курсы рассчитаны на тех, кто уже получил высшее образование и занимается юридической практикой. Программа для тех, кто только что получил адвокатский статус, – «Введение в профессию» – согласно Стандарту профессионального обучения и повышения профессионального уровня адвокатов и стажеров адвокатов (утв. IX Всероссийским съездом адвокатов 18 апреля 2019 г.) является обязательной.

Подобный курс проводят многие региональные палаты, но у нас эта работа ведется системно творческим адвокатским коллективом, который идеально отработал данную программу. Теоретическая часть собрана на онлайн-платформе в виде материалов и заданий, которые обучающийся изучает и готовит самостоятельно. А для освоения самостоятельной работы наши опытные коллеги проводят с молодыми адвокатами три тренинга, которые дают возможность получить необходимые практические навыки.

Такая «технологичность» позволяет в течение года обучить примерно 6–7 групп по 25 человек – молодых адвокатов Санкт-Петербурга, а также две группы коллег из Ленинградской области. Подобная работа необходима, ведь только в АП Санкт-Петербурга ежегодно принимается примерно 220– 240 новых адвокатов.

– Что есть у вас такого, чего нет в других учебных заведениях?

– Наш основной принцип – «практики для практиков» – практикующие адвокаты и юристы разрабатывают и проводят занятия для своих коллег. Могу точно сказать, чего у нас нет в Институте адвокатуры. У нас нет, точнее не осталось, вузовских преподавателей, потому что, честно говоря, они «не тянут» нашу аудиторию. Уверен, что самое большое наше достижение – создание творческого преподавательского коллектива, который состоит полностью из коллег-практиков. Кто-то из них имел опыт проведения занятий для студентов, а большинству было просто интересно освоить новое направление работы, получить «порцию» профессионального признания, поделиться своими знаниями и наработками с другими.

В этом году действующие судьи тоже стали читать у нас свои лекции.

Мы активно приглашаем адвокатов не только из Петербурга, но и из любых регионов становиться преподавателями и спикерами Института. За последний год мы хорошо освоили процесс проведения учебных мероприятий в онлайн-формате, обзавелись необходимой техникой и новыми сотрудниками, и поэтому теперь адвокату – автору семинара или курса – совсем необязательно ехать к нам в Петербург, он может проводить занятия из своего офиса.

– Есть какие-то принципиальные отличия в учебных программах?

– У нас есть, конечно, обычные лекции и семинарские занятия, есть игровые процессы и тренинговые занятия. В результате коллеги создали очно-дистанционные курсы, где традиционные формы совмещаются с занятиями онлайн.

Например, одна из программ – онлайн-курс по судебному допросу. Он рассчитан на формирование навыка, очень нужного для каждого адвоката, хотя мало кто хорошо им владеет. Это вообще очень сложная тема – как правильно задать вопросы свидетелю, потерпевшему, подсудимому. Суд ведь получает информацию от адвоката не напрямую, а через ответы на те вопросы, которые тот задает участникам процесса. Правильно сформулировать эти вопросы – очень непростая задача, так как отдельные вопросы может снять суд, от других вопросов в определенной ситуации будет «уходить» свидетель. Этот курс, вопервых, – пример исключительно прикладной темы, которой не учат в вузах, вовторых, наши авторы делают это максимально технологично – та часть материала, которую участник должен освоить самостоятельно, представляет собой специально отснятые и смонтированные видеоролики и групповые задания, загруженные на онлайн-платформу. А затем мы трижды собираем всю аудиторию в Zoom-конференциях или какой-то аудитории, где в небольших группах проходит практическая обкатка новых знаний. Допуская какие-то ошибки, учащиеся могут рассчитывать на обратную связь, они получают замечания преподавателей, исправляют эти ошибки, и благодаря этому реализуется навыковая форма обучения.

– Нет ли у вас искушения привлечь больше спикеров и слушателей из других регионов страны?

– Конечно, есть. И мы стараемся постоянно отслеживать различные юридические издания и конференции, чтобы потом пригласить их авторов и участников на наши занятия. Так что мы не только стараемся качественно повысить квалификацию наших молодых коллег, но даем возможность реализоваться тем профессионалам, которым есть что рассказать и которые могут поделиться опытом.

Мы стремимся сделать наши занятия максимально качественными и интересными. И коллеги приходят к нам, несмотря на то, что большинство наших занятий – платные.

Хотя мы перевели многие занятия в онлайн-формат, это сделано без ущерба качеству. Многие наши занятия, как я уже сказал, платные, но мы же должны на вырученные деньги платить зарплату сотрудникам, приобретать новое качественное оборудование. Все это позволило улучшить «клиентский сервис», качество картинки и звука, не допускать сбоев во время трансляции. Кроме того, мы теперь записываем все наши вебинары для того, чтобы те, кто не успел их прослушать, в том числе из-за разницы во времени, мог затем сделать это позже, в записи.

– К вам на курсы может записаться какой-нибудь молодой следователь, прокурор с 20-летним стажем или просто корпоративный юрист, решивший попробовать свои силы в адвокатуре?

– Да, конечно, может. Так и происходит.

Поделиться