Подстроенное преступление

Верховный Суд (ВС) РФ направил судьям детальные разъяснения правовых позиций Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ), касающиеся того, какие действия спецслужб должны считаться провокациями. При этом спровоцированного тайными агентами человека нельзя судить: он, возможно, не сделал бы ничего плохого, если бы его к этому не подтолкнули. Советник Федеральной палаты адвокатов (ФПА) РФ Нвер Гаспарян считает, что признание имевшей место провокации даже при установлении факта совершения вменяемых действий (получения взятки, сбыта наркотических средств и т.д.) должно влечь вынесение оправдательного приговора.

ВС опубликовал обобщение практики и правовых позиций Европейского Суда по правам человека по делам, где рассматривался вопрос о предполагаемом нарушении Российской Федерацией п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г. в связи с совершением заявителями преступлений вследствие подстрекательства со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Первое и главное правило: суды должны проверять, было ли преступление совершено без вмешательства правоохранителей. Секретные операции должны проводиться в пассивном режиме, т.е. спецслужбы должны наблюдать и фиксировать, а не подстрекать.

Вот правильный пример: некую Л. взяли в момент продажи наркотиков. Это не было случайностью – за ней наблюдали. Одним из ее «подельников» был офицер ФСБ, работавший под прикрытием.

На суде гражданка заявила, что ее долго уговаривали, и в итоге она сдалась. При этом ничего такого у нее на уме и не было, а якобы еще один человек буквально наседал на нее по заданию чекистов: продай и продай. Поэтому имела место типичная провокация.

Европейский Суд признал: утверждения подсудимой не были абсолютно невероятными. Их следовало проверить, и российские суды это сделали. На процесс был вызван офицер ФСБ. У заявительницы была возможность задать ему вопросы, в том числе относительно личности других возможных информаторов и провокаторов. Выяснилось, что чекисты никого к ней не направляли. Сама же подсудимая не смогла назвать точные данные «провокатора». Соответственно, найти его не удалось. Скорее всего, женщина его просто придумала.

Что касается сотрудника спецслужб под прикрытием, то он «включился в сделку в то время, когда она уже была спланирована». «Следовательно, не вызывает сомнения то, что он просто "присоединился" к уголовно наказуемому деянию, а не спровоцировал его», – подчеркнул ЕСПЧ.

Однако секретные операции не всегда проводятся настолько корректно, иначе бы не потребовались специальные разъяснения из Страсбурга. «Проблем в этой плоскости достаточно, – рассказывает советник Федеральной палаты адвокатов России Нвер Гаспарян. – Правоохранители стараются упростить свою работу по раскрытию, например, коррупционных преступлений и нередко воздействуют на субъект с целью спровоцировать его на совершение преступления, которое в противном случае не было бы совершено. Иными словами, сами порождают преступление, а потом его же раскрывают».

По его словам, признание имевшей место провокации даже при установлении факта совершения вменяемых действий (получения взятки, сбыта наркотических средств и т.д.) должно влечь вынесение оправдательного приговора. «Данное обобщение Верховного Суда РФ является важным и актуальным, – подчеркивает Нвер Гаспарян. – Суды, прокуроры, следователи и адвокаты должны руководствоваться этим обзором и учитывать сформировавшиеся позиции Европейского Суда по правам человека. Обобщение вобрало все наиболее значимые подходы ЕСПЧ и ориентирует суды на материальную и процессуальную проверку провокации».

В частности, как рассказывает советник ФПА, при процессуальной проверке провокации судам следует рассмотреть, каким образом было изучено заявление заявителя о подстрекательстве, являлась ли эта процедура состязательной и основательной.

Правоохранителям нередко приходится привлекать секретных агентов, осведомителей и использовать скрытые приемы, особенно в решении проблем организованной преступности и коррупции. Европейский Суд по правам человека признает правомерным использование секретных методов расследования в борьбе с преступностью. Как сказано в обзоре, ЕСПЧ «неоднократно выносил постановления о том, что секретные операции как таковые не препятствуют осуществлению права на справедливое судебное разбирательство и что присутствие четких, адекватных и достаточных процессуальных гарантий позволяет разграничить допустимые действия полиции и провокации».

В делах, главные доказательства по которым были получены в ходе оперативного эксперимента, власти должны доказать наличие веских причин для его проведения. «Раньше, в 90-е и в начале 2000-х гг., работа агентов и осведомителей рассматривалась именно как средство получения информации, которая сама по себе не являлась процессуальным доказательством, а служила лишь сведениями об источниках доказательств, – рассказывает адвокат Сергей Колосовский. – Но сегодня показания информаторов и секретных агентов все чаще используются в качестве доказательств на судебных процессах. Поэтому суды должны особо тщательно проверять законность получения таких доказательств».

Источник – «Российская газета».