Дело, которого нет

В делах об убийствах главной уликой является труп потерпевшего, но обнаружить его получается не всегда. Еще недавно в России существовал принцип «нет тела – нет дела», однако все чаще судебная практика от него отходит. По мнению советника ФПА РФ Евгения Рубинштейна, это объясняется не новыми криминалистическими методиками, а снижением уровня доказанности события преступления. Как расследуют такие дела и как складывается по ним судебная практика – разбиралась «Сфера».

«Тело» нашлось живым и здоровым

В 2018 г. большую огласку получило резонансное дело – одна из жертв осужденного на пожизненный срок Евгения Данченко Татьяна нашлась живой и здоровой в другом городе через год после начала его тюремного заключения. Заместитель Генерального прокурора РФ Леонид Коржинек обратился в Верховный Суд с заключением о пересмотре уголовного дела «ввиду новых обстоятельств». Суд отменил приговор в части убийства женщины, однако Данченко остался на пожизненном заключении, так как остальные убийства, совершенные им вместе с братом, были полностью доказаны следствием, а тела потерпевших были найдены.

По словам одного их сотрудников СКР, причастность братьев Данченко к убийствам не вызывала сомнений, она подтверждалась свидетельскими показаниями и заключениями экспертов. «Да и их поведение нельзя назвать безупречным: оба отрицали совершенно очевидные факты. В разгар следствия вдруг пришла информация о том, что сожительница одного из братьев пропала без вести. Допросили ее мать, выяснили, что Татьяна ушла из дома 11 июля 2011 года, и с тех пор о ней ничего не известно. И что перед исчезновением она жила с Евгением Данченко», – рассказал сотрудник «Ленте.ру».

Подозрения быстро подтвердились показаниями сестры Евгения Ольги, которая утверждала, что мужчина ударил сожительницу по голове бутылкой, та упала и не подавала признаков жизни. Тогда Данченко завернул ее в покрывало, унес на огород, и больше потерпевшую никто не видел.

Экспертиза отметила, что смерть пострадавшей могла наступить от тупой травмы головы, которая могла сопровождаться различными повреждениями. В результате суд пришел к выводу о виновности Данченко в убийстве Татьяны. Защита подсудимого обращала внимание и на косвенность доказательств, и на то, что показания свидетелей основаны на слухах. Однако правота адвокатов подтвердилась лишь спустя год, когда Татьяна случайно нашлась живой в другом городе, а братья Данченко уже отсиживали свой срок в колонии особого режима.

Эта ситуация прекрасно описывает всю дихотомию дел «без тела». С одной стороны, отсутствие наказания за убийство противоречит принципу справедливости и создает опасный прецедент, ведь если преступник знает, что без тела нет дела, ему ничего не стоит полностью избавиться от главной улики. С другой – презумпция невиновности в таких случаях особенно актуальна. Порой доказательства и материалы дела складываются таким «удачным» хитросплетенным образом, что у всех, от следствия до судьи, не возникает сомнения в виновности подсудимого (как и произошло с делом братьев Данченко).

Нет тела – нет единого мнения

Принцип «нет тела – нет дела» в российской правоприменительной практике был заложен еще в советское время. «Считалось, что невозможно доказать преступление, в результате которого причинена смерть, без установления самого факта смерти. Иначе достижение уровня доказанности, который позволял бы утверждать, что деяние «вне всяких сомнений» повлекло за собой смерть пострадавшего и тем более, что это деяние является преступлением, невозможно», – говорит советник Федеральной палаты адвокатов РФ Евгений Рубинштейн.

Этот подход косвенно был закреплен даже в уголовно-процессуальном законодательстве в статье об обязательном назначении судебной экспертизы (ст. 79 УПК РСФСР), добавляет адвокат. То есть в каждом случае, когда требовалось «установить причины смерти и характер телесных повреждений», необходимо было проводить экспертное исследование, другого пути не было. Соответственно, отсутствие трупа делало невозможным установление причин смерти, а значит – и квалификацию деяния как преступного.

От данного подхода стали отходить в 2000-х, и хотя первое время присяжные заседатели и судьи крайне осторожно подходили к обвинению в делах, где отсутствует труп потерпевшего, приговоры по делам без тела выносились. В последние же лет 10 их выносят все увереннее и чаще, хотя мнение относительно законности таких приговоров сильно разнится, что неудивительно – единой позиции нет даже у Верховного Суда.

Например, в 2014 г. ВС РФ оставил в силе приговор Иркутского областного суда в отношении А. Никитиной, А. Ивановой, А. Правдивой по ч. 2 ст. 105 УК РФ «Убийство». Подавая апелляцию, осужденные руководствовались тем, что труп потерпевшего не обнаружен, а значит, их вина в убийстве не может быть доказана. Однако ВС РФ постановил, что факт отсутствия трупа не ставит под сомнение вывод суда о доказанности виновности осужденных в совершении убийства, поскольку данный вывод основан на совокупности исследованных в ходе судебного рассмотрения доказательств: протоколе осмотра места происшествия, заключении экспертов, показаниях свидетелей, а также осужденных Никитиной, Ивановой и Правдиной на предварительном следствии.

При этом в своем Постановлении Пленума от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» Верховный Суд напоминает, что обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. Также следует неукоснительно соблюдать принцип презумпции невиновности, согласно которому все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке, установленном Уголовно-процессуальным кодексом РФ, толкуются в его пользу.

По мнению адвоката АП Белгородской области Юрия Шевякова, виновность лица в совершении убийства действительно должна определяться совокупностью доказательств и не зависеть от фантазии, проявленной при сокрытии следов преступления, но дела все равно должны заводиться, а приговоры выноситься. «На мой взгляд, “нет тела – нет дела” – это, скорее, стереотип, существовавший многие годы в головах правоприменителей. Подобный подход к делам “без тел” считаю пагубным и социально опасным», – говорит юрист.

Адвокат АП Челябинской области Михаил Кириенко к такому подходу относится чуть более осторожно. Он отмечает, что при отсутствии трупа, но при наличии иных данных, например, останков, характерных для убийства, места происшествия, биологических следов, указывающих на причинение серьезных травм потерпевшему, и очевидцев возбуждение уголовного дела вполне возможно (по ст. 105 УК РФ). «А вот вынесение законного приговора – нет, так это будет приговор, построенный на догадках, оставляющий слишком много сомнений, которые сами по себе в силу положений статьи 14 УПК РФ (“Презумпция невиновности”) исключают постановление обвинительного приговора, что также прямо предписано положениями статьи 302 УПК РФ (“Виды приговоров”)», – считает эксперт.

Все же приговоры выносятся, и аргументом этого часто называют улучшение криминалистических методик, которые повышают достоверность и качество материалов дела. «Усовершенствование криминалистических методик и техники, безусловно, пошло на пользу следователям. Невидимые человеческому глазу доказательства, которые научились добывать криминалисты, в таких делах часто становятся «вишенкой на торте», предопределяя мнение судей или присяжных в вопросах доказанности самого события преступления и виновности лица в его совершении», – отмечает Юрий Шевяков.

Дело техники

Примеров профессионального и результативного применения криминалистического инструментария хватает. Видеокамеры, приборы для работы на месте происшествия со следами биологического происхождения, экспресс-тесты и другие гаджеты помогают следственным группам быстро выявить следы убийства, даже если труп потерпевшего еще не найден.

Однако, по мнению Евгения Рубинштейна, увеличение количества дел «без тела» объясняется не новыми криминалистическими методиками, а снижением уровня доказанности события преступления. «Это можно наблюдать не только по делам о насильственных преступлениях без трупов, но и по делам о взятках без предмета взятки, о мошенничестве без факта хищения и по многим другим делам. Беда сегодняшнего правосудия выражается в выхолащивании высоких стандартов доказывания. Степень убежденности судей до уровня «деяние имело место вне всяких сомнений», которое отражает тот самый высокий стандарт доказывания, заменено на представление «деяние могло иметь место при описанных обстоятельствах». Оно соответствует стандарту, при котором возможно предъявлять подозрение или обвинения с натяжкой», – поясняет адвокат.

Источник – онлайн-журнал «Сфера».