Решения строгие, но объективные

Обзор, утвержденный решением Совета АП Ставропольского края (далее – АПСК) от 30 июля 2021 г., включает три главы. Первая содержит примеры рассмотрения жалоб доверителей, содержащих претензии о нарушении назначенными адвокатами права на защиту в ситуации «двойной защиты» (примеры 1.1 и 1.2), вторая – пример рассмотрения жалобы на ненадлежащее оформление адвокатом соглашения об оказании юридической помощи, что привело к неопределенности в отношениях с доверителем (пример 2), а в третьей (примеры 3.1 и 3.2) освещены некоторые процессуальные аспекты рассмотрения дисциплинарного дела: распределение бремени доказывания, порядок и последствия непредставления сторонами доводов и доказательств в подтверждение своей позиции.

В первую главу обзора вошли дела по жалобам на адвоката Н. (пример 1.1.) и адвоката И. (пример 1.2.)

В первом случае сразу оговаривается, что «распределение дел по назначению осуществляется координатором Центра субсидируемой юридической помощи или представителем Совета на основании уведомления органа дознания, предварительного следствия или суда. Адвокат не вправе принимать поручения в нарушение установленного порядка. Участие в деле, наряду с защитником по соглашению, защитника по назначению допустимо лишь в том случае, если отклонение отказа от него следователь или суд мотивируют именно злоупотреблением со стороны обвиняемого либо приглашенного защитника своими правомочиями и выносят о таком злоупотреблении обоснованное постановление (определение) с приведением конкретных фактических обстоятельств, свидетельствующих о дезорганизации хода досудебного или судебного процесса».

В Адвокатскую палату поступило обращение адвоката Ч. в отношении адвоката Н.

В обращении указано следующее: адвокат Н. вступил в уголовное судопроизводство по назначению в нарушение установленного порядка; не устранился от участия в деле, несмотря на очевидность участия в деле приглашенного защитника, чем нарушил право доверителя на защиту. При этом уточняется, что никаких злоупотреблений правом на защиту со стороны доверителя Ц. либо ее адвоката по соглашению Ч. не допускалось, а ознакомление с постановлением о назначении экспертизы (для чего был назначен адвокат) является правом, а не обязанностью обвиняемого. Кроме того, обращается внимание, что ранее было удовлетворено ходатайство о раздельном ознакомлении адвоката Ч. и подзащитной Ц. с постановлением о назначении экспертизы, а сам адвокат Ч. был ознакомлен с названным постановлением в тот же день в регионе своего постоянного проживания в рамках отдельного поручения. Совокупность названных обстоятельств, как указывает адвокат-заявитель, свидетельствует об отсутствии необходимости в назначении Ц. адвоката для участия в процедуре ознакомления с постановлением о назначении экспертизы.

За «допущенные Н. грубые нарушения положений законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации, повлекшие существенное нарушение прав лица, подвергнутого уголовному преследованию», заявитель жалобы просил применить к Н. меру дисциплинарной ответственности в виде прекращения статуса адвоката.

Квалификационная комиссия АПСК пришла к выводу о наличии в действиях адвоката Н. нарушения п. 1, п. 4 ч. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее – Закон об адвокатуре) и ряда норм Кодекса профессиональной этики адвоката (далее – КПЭА).

Адвокат Н. в ходе заседания Совета заявил о полном согласии с выводами Квалификационной комиссии о наличии в его действиях (бездействии) установленных нарушений. Также адвокат указал на полное осознание своей вины в указанных нарушениях и обещал не допускать таковых впредь.

Ознакомившись с заключением Квалификационной комиссии, изучив материалы дисциплинарного производства, Совет АПСК принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности за нарушения п. 1, п. 4 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8, подп. 1, 2, 9 п. 1 ст. 9, п. 6 ст. 15 КПЭА.

За допущенные нарушения адвокату Н. объявлено замечание.

При этом принято во внимание отсутствие ранее наложенных действующих дисциплинарных взысканий, признание и осознание адвокатом своей вины в совершении дисциплинарного проступка. Также Совет учел то обстоятельство, что допущенные адвокатом нарушения сами по себе не повлекли существенных негативных последствий для подзащитной, не усугубили ее положение в рамках судопроизводства.

Второй пример повествует о поступившей в палату жалобе П. в отношении адвоката И. В жалобе указывается, что в районном суде состоялось заседание по продлению в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу. Адвокат К., который защищал его интересы, не мог присутствовать на заседании и просил отложить его на другую дату. Однако суд назначил для его защиты адвоката И. Он заявил отвод указанному адвокату, который тот поддержал. Между тем активных действий по его защите назначенный защитник не предпринимал, ходатайств об отложении судебного процесса для обеспечения участия адвоката по соглашению не заявлял.

Автор жалобы указывает, что он сам, а не назначенный адвокат попросил суд предоставить время для согласования позиции до начала рассмотрения. Поговорив с И., он понял, что их позиции по ключевым моментам не сходятся, то есть данный защитник не мог обеспечить ему надлежащую защиту. Им был заявлен отвод адвокату И. по этим основаниям. Однако на вопрос председательствующего И. заявил, что готов защищать объективно и беспристрастно своего подзащитного, что не соответствовало действительности, потому что их позиции по делу не совпадали. П. считает, что как назначение ему адвоката И., так и его участие в процессе нарушило его право на защиту.

Согласно предоставленной выписке из протокола судебного заседания адвокат И. (после заявления обвиняемого П. о его отводе) заявил следующее: «Поддерживаю ходатайство обвиняемого об отводе адвоката, так как он имеет право на свою защиту с помощью выбранного им защитника. П. имеет защитника, с которым у него заключено соглашение на оказание юридической помощи. Я назначен наряду с адвокатом К. и в связи с его неявкой. Неприязненных отношений и конфликта у меня с обвиняемым нет, и никогда не было. Так как обвиняемый мне не доверяет и считает, что я не могу должным образом осуществлять его защиту, прошу удовлетворить заявленное ходатайство и отложить рассмотрение постановления и.о. прокурора на более поздний срок».

После повторного заявления обвиняемым П. об отказе от назначенного защитника ввиду недоверия адвокат И. его поддержал и заявил себе самоотвод, который не был удовлетворен судом.

При изложенных обстоятельствах у адвоката И. были законные основания для принятия поручения на защиту П. в порядке ст. 50 УПК РФ при рассмотрении ходатайства о продлении срока содержания под стражей и участия в указанном судебном заседании по назначению суда.

В дальнейшем адвокату И. был заявлен отвод, который он мотивированно поддержал, впоследствии заявив также и о самоотводе. Однако названные ходатайства были отклонены судом. Адвокат продолжил участие в судебном заседании, поддержал позицию защиты о необходимости отказа в удовлетворении ходатайства о продлении срока содержания под стражей, обжаловал решение суда в апелляционном порядке. Такое процессуальное поведение адвоката в полной мере соответствовало требованиям законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, КПЭА, исходя из следующего.

Отметив, что право на защиту посредством приглашенного адвоката (по соглашению) имеет безусловный приоритет перед защитой, осуществляемой назначенным адвокатом, Совет АПСК указал, что в отдельных случаях, с учетом установленных обстоятельств злоупотребления правом на защиту, неотложных процессуальных действий, иных обстоятельств, вызванных необходимостью отправления правосудия в строго определенные сроки и во избежание нарушения прав участников судопроизводства, суд может назначить адвоката для защиты подсудимого и в случае участия в деле другого адвоката. Оценка правомерности такого решения в каждом конкретном случае является одним из обстоятельств, подлежащих проверке в случае обжалования приговора, иного судебного решения.

По мнению Совета, в данном случае адвокат правомерно продолжил осуществлять свои процессуальные полномочия, принимая все разумные и достаточные меры для защиты прав и законных интересов подзащитного, включая последующее обжалование решения суда в установленном уголовно-процессуальным законом порядке.

Совет отметил, что при рассмотрении дисциплинарного производства, носящего публично-правовой характер, дисциплинарные органы Адвокатской палаты исходят из презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя. Таким образом, по единогласному мнению членов Совета, в указанном бездействии адвоката И. не содержится признаков нарушения КПЭА.

Пример 2 из второй главы обзора свидетельствует о нарушении, связанном с ненадлежащим оформлением соглашения об оказании юридической помощи.

В Адвокатскую палату поступила жалоба П. на действия (бездействие) адвоката К. В жалобе указывается, что между ней и адвокатом К. было заключено соглашение об оказании юридической помощи. По условиям данного соглашения адвокат К. обязался быть представителем потерпевшей в районном суде по уголовному делу по обвинению Х.

Стоимость гонорара составила указанную в соглашении сумму. Гонорар (в предусмотренной условиями соглашения твердой сумме) был уплачен.

В определенный момент адвокат К. перестал участвовать в судебных заседаниях, указав на необходимость внесения доплаты. Между тем доверитель полагала, что выполнила свои обязательства (по оплате) в полном объеме.

Квалификационная комиссия АПСК пришла к выводу о наличии в действиях адвоката К. нарушений п. 1, п. 4 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 4, п. 1, п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8, п. 6 ст. 10 КПЭА.

Адвокат К. представил заявление о несогласии с заключением Квалификационной комиссии с просьбой о направлении данного дисциплинарного производства Квалификационной комиссии для нового разбирательства. Однако Совет Адвокатской палаты Ставропольского края принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности за нарушения п. 1, п. 4 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и ряда положений КПЭА.

Квалификационная комиссия палаты отметила неопределенность условий выплаты гонорара, посчитав, что формулировка «итого: …. рублей», исходя из установленных обстоятельств, действительно могла быть субъективно воспринята доверителем как окончательная сумма вознаграждения. Однако адвокат заявил об отсутствии неопределенности в вопросе оплаты за второй и последующие месяцы участия, поскольку в абз. 2 п. 5 соглашения имеется отсылка к п. 3.2 Решения Совета АП СК от 20 марта 2018 г., предусматривающего доплату при рассмотрении дела свыше месяца.

Совет согласился с выводами комиссии в данной части и не принял названные доводы адвоката, поскольку указанное Решение Совета АП СК от 20 марта 2018 г. носит рекомендательный характер и адресовано адвокатам. Ни одно из его положений не имеет предустановленной силы, тем более для доверителя. Условия конкретного соглашения определяются при его заключении доверителем и адвокатом (сторонами договора). Написанное рукописным текстом слово «итого» очевидно могло вызвать у доверителя убеждение об окончательном характере указанной суммы. При таких обстоятельствах именно адвокат был обязан более четко и индивидуально описать условия оплаты применительно к конкретному предмету соглашения, а не ограничиваться приведением нормы корпоративного решения в заготовленном формуляре.

Адвокату К. объявлено замечание.

В примерах из третьей главы обзора речь идет о процедурных аспектах рассмотрения дисциплинарного дела.

В примере 3.1 Совет исходил из обязанности жалующегося на адвоката лица предоставить доказательства взаимоотношений с последним по вопросу оказания юридической помощи. В случае установления в ходе дисциплинарного разбирательства факта непредставления названных доказательств возбужденное дисциплинарное производство подлежит прекращению.

В жалобе К. на действия (бездействие) адвоката Ж. указывается на обстоятельства неисполнения названным адвокатом обязанностей по соглашению и факт невозврата денег, уплаченных в рамках соглашения.

Квалификационная комиссия палаты пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката Ж. вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

Ознакомившись с заключением Квалификационной комиссии АП Ставропольского края, изучив материалы дисциплинарного производства, заявление К. о несогласии с заключением комиссии, Совет АПСК принял решение о прекращении дисциплинарного производства, так как заявителем жалобы К. не предоставлены доказательства (соглашение либо иные объективные доказательства оказания адвокатом доверителю юридической помощи), достоверно свидетельствующие о наличии договорных отношений с адвокатом Ж., а также подтверждающие факт получения им вознаграждения в указанной сумме (расписка, квитанция). Таким образом, заявителем К. не предоставлено в дисциплинарное дело доказательств, что она является (являлась) доверителем адвоката Ж.

В примере 3.2 рассматривалось обращение судьи в отношении адвоката Г.

В обращении указано, что адвокат Г. является защитником подсудимого А. по соглашению. В соответствии со ст. 257 УПК РФ все участники судебного разбирательства, включая защитников, обязаны соблюдать регламент судебного заседания, однако «в ходе судебного заседания адвокат Г., злоупотребляя правом на защиту, неоднократно препятствовала стороне обвинения в представлении доказательств, неоднократно вступала в полемику с государственным обвинителем, диктовала, в каком порядке стороне обвинения представлять свои доказательства, таким образом, проявляла неуважение к государственному обвинителю. Кроме того, адвокат Г. немотивированно противодействовала допросу стороной обвинения потерпевших и свидетелей, повышала голос. В одном из судебных заседаний адвокату Г. судом было объявлено 9 замечаний с занесением в протокол судебного заседания, поскольку адвокат Г. в ходе непосредственного исследования вещественных доказательств постоянно игнорировала регламент судебного заседания, нарушала требования ст. 252 УК РФ о пределах судебного разбирательства, что ведет к затягиванию процесса, нарушению прав других участников процесса, повышала голос, грубила, перебивала председательствующего, вступала в полемику с председательствующим и государственным обвинителем. Из-за недопустимого поведения адвоката Г. суд фактически был лишен возможности полноценно проводить судебное следствие по делу».

Также указано, что в одно из судебных заседаний адвокат Г. не явилась, сославшись на болезнь, однако документов, подтверждающих уважительность причин своей неявки, до настоящего времени суду так и не предоставила.

Квалификационная комиссия палаты пришла к выводу о наличии в действиях адвоката Г. нарушения п. 4 ч. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8, ст. 12 КПЭА. Совет АПСК принял решение о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности, исходя из того, что адвокат Г. не явилась в судебное заседание ввиду болезни, без последующего предоставления документов, подтверждающих уважительность причин своей неявки. Нашли также свое подтверждение (представленной выпиской из протокола судебного заседания) доводы обращения о том, что в ходе одного из судебных заседаний адвокату Г. судом было объявлено 9 замечаний с занесением в протокол судебного заседания, поскольку адвокат Г. в ходе непосредственного исследования вещественных доказательств нарушала регламент судебного заседания, проявляя неуважение к суду и другим участникам процесса.

В целях объективного рассмотрения дисциплинарного производства адвокату Г. неоднократно предлагалось направить в Квалификационную комиссию письменное объяснение и представить доказательства в подтверждение доводов своего объяснения, имеющих значение, по мнению адвоката, для объективного разбирательства, однако Г. эти предложения проигнорировала.

За допущенные нарушения адвокату Г. объявлено предупреждение.

С полным текстом Обзора можно ознакомиться на сайте ФПА РФ.