Обобщена практика по случаям недопусков петербургских адвокатов к доверителям

Обзорная справка по нарушениям профессиональных прав адвокатов Адвокатской палаты Санкт-Петербурга (далее – АП СПб) в следственных изоляторах за 2021–2022 гг. подготовлена по итогам анализа Комиссией по защите профессиональных прав адвокатов АП СПб (далее – Комиссия) письменных и устных обращений адвокатов о фактах нарушений их прав при осуществлении профессиональной деятельности в следственных изоляторах г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Полный текст справки опубликован на сайте ФПА РФ.

При составлении справки руководителем и членами Комиссии также проводились опросы адвокатов, в том числе в помещениях СИЗО.

По данным Комиссии, в последнее время адвокаты АП СПб стали часто подвергаться необоснованно тщательным досмотрам, можно констатировать рост числа необоснованных претензий к адвокатам при посещении следственных изоляторов.

Исходя из поступающих в Комиссию обращений адвокатов следует, что при выявлении в ходе досмотра после прохода через КПП забытых в карманах, сумках флеш-карт, проводов, наушников и других электронных устройств у следователей, дознавателей, экспертов не составляются протоколы об административных правонарушениях. Указанных лиц просят вернуться на КПП, чтобы сдать запрещенные к проносу на территорию изолятора предметы.

Практика привлечения к административной ответственности применяется в отношении адвокатов АП СПб, а также свидетелей и потерпевших, которые приходят в изолятор для производства следственных действий.

При этом адвокаты в аналогичных ситуациях проводят не менее трех часов в помещении, предназначенном для оформления административных правонарушений, и лишаются возможности пообщаться со своими подзащитными в соответствующую дату, что может сказаться на ходе подготовки доверителей к следственным действиям и судебным заседаниям. Другие же лица в аналогичных случаях беспрепятственно посещают следственные кабинеты после сдачи электронных устройств и могут выполнять свои процессуальные функции.

По итогам проведенного анализа заместителем председателя Комиссии Никитой Тарасовым за 2021–2022 гг. по фактам нарушений профессиональных прав адвокатов при осуществлении профессиональной деятельности в следственных изоляторах г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области Комиссией был установлен ряд нарушений, среди которых заслуживают внимания следующие.

1. Недопуск к доверителю со ссылкой на коронавирусные ограничения.

Так, адвокат В. прибыл в СИЗО и не был допущен в связи с обнаружением у подзащитного коронавирусной инфекции COVID-19. В тот же день адвокатом В. в администрацию учреждения был подан адвокатский запрос о предоставлении сведений, с какого момента подзащитный болен и до какого времени к нему будет запрещен допуск. В ответе адвокату сообщалось, что подзащитный был болен, указан период болезни. Далее адвокат В. связался с подзащитным с СИЗО по видеосвязи, где последний сообщил, что к нему приходил следователь с другим адвокатом (по назначению в порядке ст. 50–51 УПК РФ), и ему было предъявлено обвинение. Следственные действия проводились в кабинете оперативного взаимодействия. При этом на запрос адвоката В. из СИЗО ответили, что в следственных кабинетах подзащитного никто не посещал.

2. Недопуск в СИЗО на свидание с доверителем по причине отсутствия удостоверения адвоката (смена членства в адвокатской палате субъекта РФ).

Так, адвокат Г. изменил членство на АП Санкт-Петербурга, ему Управлением Минюста РФ другого региона была выдана справка, подтверждающая статус адвоката. Действуя на основании заключенного соглашения, адвокат Г. предъявил в бюро пропусков СИЗО ордер и вышеуказанную справку, копию прилагаемого уведомления и нотариально заверенную копию удостоверения адвоката. Сотрудниками учреждения в доступе к обвиняемому и свидании адвокату Г. было отказано.

Устно отказ был мотивирован отсутствием у адвоката Г. статуса адвоката (в связи с исключением из реестра адвокатов другого региона и невключением в реестр адвокатов Санкт-Петербурга) и отсутствием удостоверения адвоката как единственного документа, подтверждающего наличие соответствующего статуса.

3. Длительность ожидания при допуске в следственные кабинеты.

Руководством СИЗО со ссылкой на нехватку кадров было принято решение о сопровождении адвокатов при перемещении по территории учреждения. По этой причине, чтобы пройти на территорию СИЗО, адвокатам приходится ждать по 30–40 минут. Кроме того, в учреждении недостаточно следственных кабинетов, а электронная очередь и ожидание «сопровождающего» приводят к тому, что подзащитные не могут дождаться адвоката.

4. Отказ в выводе доверителя для осуществления сеанса видеосвязи с адвокатом.

Так, адвокат П. прибыл для сеанса видео-конференц-связи с СИЗО в помещение точки доступа АП СПб для общения с доверителем. Сеанс связи не состоялся по причине отказа учреждения в выводе подзащитного Л. для общения. Сотрудник СИЗО-1 сообщил, что подзащитного этапировали в ИВС в г. Луга. Однако в ИВС ОМВД России по Лужскому району эту информацию опровергли. Сам подзащитный в судебном заседании сообщил адвокату П., что его из СИЗО-1 никуда не переводили и для общения с адвокатом не вызывали. В последующем адвокату также было отказано в свидании с подзащитным, так как его якобы этапировали в суд, однако данные сведения также не соответствовали действительности, так как судебных заседаний с участием подзащитного в этот день не было.

5. Недопуск к доверителю на свидание в связи с необоснованным задержанием адвоката и привлечением его к административной ответственности.

Адвокат С. сообщила, что постановлением начальника СИЗО она привлечена к административной ответственности по ч. 2 ст. 19.3 КоАП РФ в связи с обнаружением у нее в ходе контрольного досмотра при проходе на режимную территорию пяти флеш-накопителей. В данный день, в связи с проведением досмотра и составлением процессуальных документов заявитель встретиться со своим подзащитным не смогла.

Комиссия по защите профессиональных прав адвокатов Адвокатской палаты Санкт-Петербурга установила, что сотрудник СИЗО обнаружил у адвоката С. флеш-карту еще до того, как она попала на территорию следственных кабинетов следственного изолятора, в связи с чем привлечение адвоката С. не имело объективных оснований, а администрация СИЗО проявила по отношению к заявителю повышенную бдительность, применив при этом необоснованные меры воздействия, умалившие принцип добросовестности адвоката.

6. Недопуск к доверителю на свидание под предлогом отказа доверителя от помощи конкретного адвоката, а также от помощи «других адвокатов, соглашения с которыми [им] не заключались».

Адвоката Н. сотрудники СИЗО не допустили к подзащитному, объяснив это тем, что он «отказался от адвокатов». Позже Н. получила от начальника СИЗО копию рукописного отказа доверителя от помощи трех адвокатов, в том числе самой Н., а также от помощи «других адвокатов, соглашения с которыми [им] не заключались».

Комиссия при вынесении решения учитывала, что представленное Н. заявление ее подзащитного об отказе от помощи адвокатов адресовано не лицам, ведущим уголовное судопроизводство (следователю или суду), а начальнику СИЗО, не имеющему предусмотренных уголовно-процессуальным законом полномочий принимать отказ от защитника.

В указанном заявлении заявлен отказ как от помощи Н. и иных вступивших в дело защитников, так и от помощи любого иного адвоката, с которым лично обвиняемый не заключал соглашения, в будущем. Данное заявление не имеет никаких отметок, которые указывали бы на то, что оно составлено в присутствии кого-либо из защитников, от помощи которых доверитель отказывается.

Комиссия не посчитала такое заявление невынужденным отказом от помощи Н., указав, что и сама Н. не могла проверить основания и соблюдение процедуры отказа подзащитного от ее помощи без фактического допуска к нему.

Соответственно, отказ в допуске Н. к ее подзащитному на территорию следственного изолятора являлся произвольным, не основанным на законе и нарушающим право адвоката беспрепятственно встречаться со своим доверителем.

7. Ограничение свободы адвоката и изъятие у адвоката записей, сделанных совместно с доверителем на свидании.

Так, адвокат Н. посетила (на основании соглашения на свидание) в порядке ч. 4.1 ст. 49 УПК РФ в СИЗО обвиняемого. Во время часового свидания заявитель и доверитель делали записи на чистых листах бумаги формата А4. Записи делались в вопросно-ответной форме в виде тезисов с целью соблюдения конфиденциальности. После окончания свидания доверитель оставил заявителю необходимые записи, содержащие адвокатскую тайну, для дальнейшего анализа ситуации. Среди этих записей, в том числе, был список необходимых продуктов и вещей, которые доверитель просил ему передать.

После чего доверителя увели, а адвоката Н. оставили в кабинете и закрыли дверь. Около десяти минут адвокат Н. ожидала, когда ее выпустят, позвонила по телефону дежурному. Примерно через пять минут после звонка к ней ворвались сотрудники изолятора, которые без согласия адвоката стали осуществлять видеосъемку. Сотрудник сообщил, что после просмотра записи встречи адвоката Н. с доверителем они выявили, что доверитель осуществлял записи на листах, которые остались у адвоката Н., что, по мнению сотрудников изолятора, запрещено ст. 20 ФЗ-103.

Сотрудник потребовал, чтобы адвокат Н. передала ему записи, но та отказалась, сообщив, что они носят конфиденциальный характер и содержат адвокатскую тайну, а также то, что данные записи не подлежат цензуре. Далее сотрудник сообщил, что если адвокат Н. не передаст записи добровольно, то будет привлечена к ответственности. После чего он забрал записи без составления какого-либо протокола и сообщил, что она «завтра, после обеда» сможет забрать их обратно «после проверки их цензором». После этого адвоката Н. выпустили из следственного изолятора.

В Комиссии с удовлетворением отмечают, что суды стали более объективно разбираться в каждом случае недопуска адвоката в СИЗО и признают незаконными чрезмерные требования сотрудников УИС к адвокатам, несмотря на вынесенные постановления о привлечении адвокатов к административной ответственности.

Екатерина Алисиевич
ответственный секретарь Комиссии по защите прав адвокатов АП СПб