Защита адвокатской тайны

Жалоба на положения ст. 29, ст. 165 и ст. 182 УПК РФ была подана в Конституционный Суд РФ в сентябре 2015 г. адвокатами Александром Баляном, Сергеем Николаевым, Владимиром Парначевым, Виктором Прохоровым, Максимом Рожковым, а также тремя их доверителями. Указанные положения позволяют суду разрешать следователю досмотр и изъятие у адвоката и в помещении адвокатского образования адвокатских производств.

Как сообщил пресс-службе ФПА РФ после подачи жалобы один из ее авторов – адвокат Сергей Николаев, необходимо добиваться корректировки оспариваемых норм УПК РФ: «Эти нормы позволяют изымать материалы адвокатских производств при проведении обысков. Но если изымается адвокатское производство, то после этого абсолютно бессмысленно говорить об адвокатской тайне. Получается, что адвокат получает информацию от клиента, фиксирует ее в адвокатском производстве, а потом приходит следователь и изымает эти материалы. Соответственно, вся информация переходит к следователю. Оспариваемые положения УПК просто-напросто лишают смысла всю работу, проделываемую адвокатами».

Жалоба была поддержана Федеральной палатой адвокатов РФ. В позиции, направленной в КС РФ, ФПА отмечала, что считает «недопустимым ни при каких обстоятельствах» производство обыска у адвоката или в адвокатском образовании «по уголовным делам, расследуемым в отношении доверителя адвоката, где фактические обстоятельства обвинения (подозрения) доверителя в совершении преступного деяния не связаны каким-либо образом с действиями адвоката». Также жалобу поддержал полномочный представитель Президента РФ в Конституционном Суде Михаил Кротов, подчеркнув, что институт адвокатской тайны является важным условием «эффективной деятельности адвокатуры» и «гарантией обеспечения права граждан на квалифицированную юридическую помощь».

В вынесенном по жалобе постановлении КС РФ отмечает, что оспариваемые заявителями положения УПК являются не противоречащими Конституции РФ, поскольку «содержащиеся в них положения по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования, в том числе во взаимосвязи со статьей 8 Федерального закона “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации”, статьями 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьями 14 и 17 Международного пакта о гражданских и политических правах», предполагают, что:

– обыск, связанный с доступом к материалам адвокатского производства, возможен только на основании судебного решения, в котором должны быть указаны конкретные объекты поиска и изъятия в ходе данного следственного действия и сведения, служащие законным основанием для его проведения;

– исследованию органами, осуществляющими уголовное преследование, и принудительному изъятию в ходе обыска не подлежат такие материалы адвокатского производства в отношении доверителя адвоката, которые содержат сведения, не выходящие за рамки оказания собственно профессиональной юридической помощи как по уголовному делу, в котором адвокат является защитником, так и по каким-либо другим делам, находящимся в производстве адвоката, т.е. материалы, не связанные непосредственно с нарушениями со стороны как адвоката, так и его доверителя, совершенными в ходе производства по данному делу, которые имеют уголовно противоправный характер, либо другими преступлениями, совершенными третьими лицами, либо состоят в хранении орудий преступления или предметов, которые запрещены к обращению или оборот которых ограничен на основании закона;

– в ходе обыска в помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, запрещается видео-, фото- и иная фиксация материалов адвокатских производств в той их части, которая составляет адвокатскую тайну.

Также КС РФ отмечает, что конституционно-правовой смысл оспариваемых норм УПК, выявленный в указанном Постановлении, «является общеобязательным и исключает любое иное их истолкование в правоприменительной практике».

Ознакомиться с полным текстом документа можно здесь

http://doc.ksrf.ru/decision/KSRFDecision217383.pdf