Недействительность сделок в гражданском законодательстве

6 мая Федеральная палата адвокатов РФ провела очередной обучающий вебинар. С лекцией на тему «Недействительность сделок в ГК» выступил главный редактор Журнала РШЧП, руководитель образовательных программ Lextorium.com, профессор и директор Центра сравнительного права НИУ «Высшая школа экономики», арбитр МКАС, Арбитражного центра при РСПП, действительный государственный советник юстиции 2 класса, кандидат юридических наук Андрей Егоров.

В начале выступления спикер напомнил, что согласно ст. 153 ГК РФ под сделками понимаются действия граждан и юридических лиц, направленные на возникновение, изменение и прекращение гражданских прав и обязанностей. По мнению Андрея Егорова, в данном определении отсутствует очень важный признак, что сделкой признается действие, не просто направленное на возникновение правовых последствий, но и способное породить их только потому, что на это есть воля субъекта. Очень важно, заметил ученый, отличать сделки от действий, которые не являются сделками, – определяющим критерием в данном случае выступает наличие объективных действий лица, порождающих правовые последствия, при этом его намерение не имеет значения.

Верховный Суд РФ в п. 50 Постановления Пленума от 23 июня 2015 г. № 25 указал, что для целей применения правил о недействительности сделок следует учитывать, что сделкой является волеизъявление, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей (например, гражданско-правовой договор, выдача доверенности, признание долга, заявление о зачете, односторонний отказ от исполнения обязательства, согласие физического или юридического лица на совершение сделки). Спорным моментом здесь, по мнению эксперта, является признание долга. Так, ВС РФ считает, что это сделка, в то время как согласно классической теории сделкой это не является. Поэтому ВС РФ, назвав признание долга сделкой, либо ошибся, либо имел в виду что-то иное (например, только такой вид признания долга, который происходит уже после наступления исковой давности (ст. 206 ГК РФ)).

Была рассмотрена и такая категория сделок, как сделки, требующие восприятия. Лектор отметил, что эта разновидность сделок характерна только для односторонних сделок, которые подразделяются на требующие восприятия (акцепт, отказ от договора, зачет) и не требующие его (завещание, решение о создании юридического лица) – это важно понимать, чтобы разобраться, с какого момента сделка считается совершенной. Большинство односторонних сделок, добавил Андрей Егоров, относятся к сделкам, требующим восприятия. Таким образом, если сделка совершена, воля стороны изъявлена, но адресат, для которого данная сделка порождает правовые последствия, не уведомлен об указанном волеизъявлении (например, не получил соответствующее письмо), сделка считается недействительной (в смысле – не производит правовых последствий).

Касательно сделок при банкротстве ученый отметил, что по общему правилу исполнение обязательств не является сделкой, при этом нужно обратить внимание на то, в чем состоит соответствующее исполнение. Андрей Егоров пояснил, что при банкротстве в российском праве оспариваются именно сделки – преференциальные, фраудаторные (подозрительные) и сделки с неравноценным встречным исполнением (ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве). В связи с этим возникает вопрос: что понимается под сделками в банкротном праве? Чаще всего, добавил спикер, под ними понимается исполнение обязательств, и оно также может оспариваться (за исключением, разве что сугубо фактических действий типа чтения лекций и прочих услуг).

Лектор подчеркнул, что при банкротстве понятие оспариваемой сделки должно быть гораздо шире, чем общегражданское понятие сделки. По его мнению, в данном случае правильнее было бы поступать так же, как предусмотрено романо-германской правовой системой, – назвать акты, оспариваемые при банкротстве, юридическими действиями, а не сделками. В эту категорию, добавил Андрей Егоров, подпадает многое из того, что в гражданском праве не признается сделкой. Например, в романо-германском праве разрешается оспаривать незаявление о пропуске исковой давности, в то время как российское банкротное право испытывает с этим сложности. «Банкротное право – это ²вещь в себе²», – подчеркнул Андрей Егоров, добавив при этом, что в российском гражданском праве есть множество ситуаций, когда один и тот же термин понимается по-разному, в разных контекстах и разных обстоятельствах.

Были также рассмотрены обязательственные и распорядительные сделки – еще одна доктринальная классификация, которая имеет прикладной характер. По словам спикера, практическое значение распорядительных сделок очень велико. Распорядительные сделки, пояснил он, – акты распоряжения правом (в частности, передача данного права, его обременение или прекращение. Причем это не только перенос права собственности, но и отказ от него, заявление о снятии залога, заявление о зачете, односторонний отказ от договора). Для таких сделок предусмотрены особые основания недействительности: отсутствие права, которым распоряжается субъект правоотношений, а также отсутствие распорядительной власти. На них распространяется принцип «никто не может передать больше прав, чем имеет сам».

Спикер привел примеры вариантов ограничения распорядительной власти. Так, согласно ГК РФ сдать вещь в аренду может только собственник. «Это грубая ошибка действующего правопорядка», – считает Андрей Егоров. Дело в том, пояснил он, что ограничения, присущие распорядительным сделкам, установлены для аренды, в то время как аренда является не распорядительной сделкой, а обязательственной. Ученый добавил, что Высший Арбитражный Суд РФ в Постановлении Пленума от 17 ноября 2011 г. № 73 попытался исправить эту ошибку, однако получилось лишь сильно сократить ее применение, но не отменить данную норму в целом.

Далее эксперт пояснил разницу между ничтожной и оспоримой сделками. Так, последняя оспаривается только в суде, а первая является недействительной независимо от решения суда. По словам Андрея Егорова, ранее действовало правило о том, что ничтожной признается сделка, которая нарушает закон, а остальные сделки относятся к оспоримым. «Это было не очень удачное решение, – полагает он. – Во-первых, было непонятно, что такое ²сделка, не соответствующая требованиям закона². Во-вторых, практика выявила много случав, когда по существу сделка должна быть оспорима, но закон ²забыл² назвать ее таковой (например, крупные сделки и сделки, в совершении которых имеется заинтересованность). Сейчас ст. 168 ГК РФ содержит правило, согласно которому сделка является оспоримой, и всего два критерия, по которым сделка признается ничтожной. Но это, по мнению спикера, еще более грубая ошибка, чем было раньше.

В связи с этим эксперт призвал адвокатов, столкнувшихся на практике с указанной нормой, бороться за решение этой проблемы. По общему правилу, подчеркнул он, сделка, совершенная в нарушение закона, должна быть ничтожна. В Постановлении ВС РФ № 25 (п. 74 и 75) фактически была произведена «контрреволюция», которую можно охарактеризовать в положительном ключе. Согласно п. 74 данного постановления «договор, условия которого противоречат существу законодательного регулирования соответствующего вида обязательства, может быть квалифицирован как ничтожный полностью или в соответствующей части, даже если в законе не содержится прямого указания на его ничтожность. Например, ничтожно условие договора доверительного управления имуществом, устанавливающее, что по истечении срока договора переданное имущество переходит в собственность доверительного управляющего».

Также, как отметил лектор, если нарушено существо законодательного регулирования, сделка признается ничтожной, и это «мостик», проложенный из Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 к Постановлению Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16 о свободе договора и ее пределах, где также подчеркивается, что свобода договора заканчивается там, где начинается существо законодательного регулирования.

При этом, добавил Андрей Егоров, особое значение имеет п. 75 Постановлении ВС РФ № 25, где речь идет о публичных интересах. Они понимаются весьма широко – как нарушение любой императивной нормы, содержащей запрет закона. Спикер подчеркнул, что запрет закона – особая техника, характерная для романо-германского правопорядка. «Совершенно правильная идея, что запретом закона признается нарушение публичного интереса при совершении сделки», – отметил он. Лектор добавил, что запрет закона не следует путать с императивной нормой: это такая техника, при которой можно признать недействительной сделку, которая нарушает то, за что законодатель хотел наказать ее недействительностью. Данный вопрос решается по усмотрению судьи. Подробнее практики и судьи могут посмотреть об этом в проекте концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса, который был опубликован весной 2009 г. (Вестник ВАС РФ № 4) и доступен на сайте Исследовательского центра частного права.

Еще одна идея лектора заключалась в том, что ст. 169 ГК РФ нужна для того, чтобы признать недействительной сделку, которая прямо не запрещена законом, но противоречит «духу права». Данная статья, полагает он, имеет большой потенциал в экономическом обороте. Несмотря на то что детально Постановление ВС РФ № 25 не решает указанную выше проблему (например, в п. 85), «росток» правильного толкования ст. 169 ГК РФ заложен в его абз. 3 п. 17. Кроме того, имеет место конкуренция двух правовых оснований ничтожности сделок – ст. 10 и 168 ГК РФ, с одной стороны, и ст.169 ГК РФ – с другой. Эксперт подчеркнул, что практика признания сделок ничтожными по ст. 10 и 168 была создана Президиумом ВАС РФ в Постановлении Президиума ВАС РФ от 20 мая 2008 г. № 15756/07 и далее закрепилась тогда, когда ст. 169 ГК РФ фактически не применялась судами (ввиду наличия в ней штрафной санкции – конфискации в доход государства).

В современной ситуации статья 169 ГК РФ должна быть восстановлена в своих правах, а практика оспаривания по ст. 10 и 168 ГК РФ должна постепенно сходить на нет.

В заключение спикер ответил на многочисленные вопросы участников вебинара.

С сопроводительными материалами к лекции можно ознакомиться здесь.

Обращаем внимание, что сегодня, 6 мая, вебинар будет доступен до 00.00 (по московскому времени). Повтор трансляции состоится в понедельник, 11 мая.

Татьяна Кузнецова