Лента новостей
Единая понятийная база, безусловно, нужна
Поблагодарили за активность
«Пепеляев: фирменный стиль»
Мнения
Корпоративное мероприятие «со смыслом»
Интервью
Грани профессионального мастерства
ЕСПЧ напомнил о необходимости обосновывать применение домашнего ареста
Европейский Суд по правам человека счел, что причины, на которые ссылались национальные суды для назначения и продления меры пресечения, были стереотипными и абстрактными
Европейский Суд опубликовал Постановление по делу «Лепешкина и Шилов против России», в котором заявители жаловались на безосновательное и чрезмерно длительное содержание под домашним арестом. В комментарии «АГ» один из представителей заявителей жалобы в ЕСПЧ – советник ФПА РФ Сергей Насонов отметил, что применение ЕСПЧ одного и того же конвенционного стандарта к заключению под стражу и домашнему аресту порождает надежду на изменение в позитивную сторону подхода к проверке оснований избрания домашнего ареста в отечественной судебной практике.
Поводы для обращения в ЕСПЧ
21 августа 2014 г. Анне Лепешкиной было предъявлено обвинение в вандализме и хулиганстве, совершенных группой лиц по мотивам политической и идеологической ненависти. В тот же день Таганский районный суд рассмотрел ходатайства следователя о применении к заявительнице и остальным задержанным меры пресечения в виде заключения под стражу и вынес постановление о назначении более мягкой меры – домашнего ареста.
14 октября того же года суд рассмотрел ходатайство следователя о продлении Анне Лепешкиной срока домашнего ареста. Адвокат АП г. Москвы, доцент кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА), к.ю.н. Сергей Насонов, являющийся одним из защитников Анны Лепешкиной и представлявший ее интересы в ЕСПЧ, рассказал «АГ», что совместно с коллегами просил суд изменить меру пресечения на подписку о невыезде и надлежащем поведении. В подтверждение своей позиции адвокаты указывали на недопустимость ссылки на «не отпавшие» основания применения меры пресечения в качестве единственного основания ее продления. Также они отмечали необходимость предоставления органами предварительного следствия новых доказательств, подтверждающих наличие одного из оснований применения мер пресечения, подчеркивали недопустимость использования в решении шаблонных формулировок со ссылкой на тяжесть предполагаемого преступления. Помимо необоснованности самого применения домашнего ареста защита указала на необоснованность избранных судом ограничений, – в частности, запрета на использование телефонной связи для общения с защитниками, полного запрета прогулок, что создавало угрозу здоровью обвиняемой, которая была беременной, отметил Сергей Насонов.
Тем не менее суд продлил срок домашнего ареста, указав, что сам факт производства предварительного следствия свидетельствует о наличии у следственных органов достаточных сведений для обоснованного подозрения Лепешкиной в совершении преступления. В числе оснований, предусмотренных законом для применения меры пресечения, суд указал, что обвиняемая может скрыться от следствия или суда либо «иным способом воспрепятствовать производству по делу».
Впоследствии районный суд неоднократно продлевал меру пресечения. Сторона защиты обжаловала решения в апелляцию, которая, в свою очередь, оставляла их без изменения.
10 сентября 2015 г. суд оправдал Анну Лепешкину с правом на реабилитацию. Приговор устоял в апелляции. 18 апреля 2016 г. Симоновский районный суд г. Москвы присудил оправданной 100 тыс. руб. в качестве компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование, а 16 сентября того же года Таганский районный суд г. Москвы присудил ей компенсацию материального вреда в размере около 667 тыс. руб.
Другой заявитель жалобы в ЕСПЧ, Роман Шилов, 6 июля 2012 г. был задержан по подозрению в совершении ряда преступлений, в том числе связанных с наркотиками, контрабандой и организацией преступной группы (участием в ней). В тот же день постановлением Брянского областного суда он был заключен под стражу. Впоследствии срок стражи неоднократно продлевался.
21 ноября 2016 г. областной суд изменил Шилову меру пресечения на домашний арест, который также несколько раз продлевался. 24 января 2019 г. областной суд на основании вердикта присяжных вынес в отношении Шилова оправдательный приговор с правом на реабилитацию.
В жалобах в Европейский Суд заявители сослались на нарушение на п. 3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, указав, что нахождение их под домашним арестом было неоправданным и чрезмерно длительным.
В возражениях на жалобы национальные власти утверждали, что Анна Лепешкина и Роман Шилов не могут считаться потерпевшими ввиду того, что в их отношении вынесены оправдательные приговоры с правом на реабилитацию, в связи с чем они имели возможность получить возмещение и компенсацию как материального, так и морального ущерба. Поскольку заявители не подали иски о реабилитации, их жалобы должны быть отклонены как неприемлемые в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.
Заявители, в свою очередь, заметили, что в рамках «реабилитационного» разбирательства власти не должны были рассматривать, а тем более признавать – по крайней мере, по существу, – что содержание под стражей было формально несовершенным, или что оно было основано на недостаточном обосновании, или превышало разумный срок. Анна Лепешкина также отмечала, что воспользовалась реабилитационной процедурой, и ей было присуждено в общей сложности около 750 тыс. руб. Однако, по мнению заявительницы, выплаченная ей компенсация никоим образом не была связана с нарушением ст. 5 Конвенции. Кроме того, моральный вред за незаконное уголовное преследование был возмещен лишь частично.
В качестве справедливой компенсации Анна Лепешкина потребовала 3000 евро, а Роман Шилов – 15 тыс. евро.
ЕСПЧ выявил нарушения ст. 5 Конвенции
Рассмотрев жалобы, Европейский Суд напомнил, что принятия решения (меры) в пользу заявителя недостаточно для лишения его статуса «жертвы». Суд указал, что присуждение компенсации в рамках реабилитационной процедуры зависит от выполнения конкретных условий, не предусмотренных п. 3 ст. 5 Конвенции, – в частности, оправдания заявителя или прекращения производства по делу, – и пояснил, что эти основания для компенсации не соответствуют основанию жалоб заявителей, и, следовательно, предполагаемое нарушение не могло быть устранено в ходе этого разбирательства.
Суд подчеркнул, что по смыслу ст. 5 Конвенции домашний арест тождественен лишению свободы и требует достаточных оснований. ЕСПЧ также напомнил, что не делает различий между содержанием под стражей до суда и домашним арестом и применяет одни и те же критерии, оценивая их обоснованность и длительность. При этом он сослался на прецедентную практику по ранее рассмотренным делам (в частности, постановление по делу «Дирдизов против России»), где были установлены факты аналогичных нарушений в связи с тем, что суды нарушали общие принципы права на судебное разбирательство в разумный срок или на освобождение до суда.
Таким образом, Европейский Суд указал, что продолжительность домашнего ареста заявителей не обязательно была чрезмерной сама по себе (год и 20 дней для Анны Лепешкиной и немногим более двух лет и двух месяцев для Романа Шилова), однако причины, на которые ссылались национальные суды для назначения и продления домашнего ареста, были стереотипными и абстрактными. «В их решениях приводились основания без указания того, как они конкретно применимы к конкретным обстоятельствам дела заявителей. С течением времени аргументация судов не эволюционировала, чтобы отразить состояние расследования и проверить, остались ли в силе основания для домашнего ареста. Наконец, внутригосударственные суды не анализировали перспективу применения более мягких мер пресечения», – отмечается в постановлении.
Учитывая свою прецедентную практику по аналогичным делам, ЕСПЧ подтвердил, что в деле заявителей имело место нарушение п. 3 ст. 5 Конвенции. Кроме того, он установил нарушение п. 4 ст. 5 Конвенции в отношении Анны Лепешкиной и присудил ей компенсацию морального вреда в размере 1400 евро. Роману Шилову ЕСПЧ присудил компенсацию морального вреда в 2200 евро и 850 евро в качестве возмещения судебных расходов.
«Это разъяснение очень важно для всех оправданных и лиц, прошедших процедуру реабилитации»
По мнению Сергея Насонова, позиция ЕСПЧ по данному делу интересна и практически значима в нескольких аспектах. Во-первых, Европейский Суд в очередной раз подчеркнул, что требования конкретности и доказанности оснований избрания меры пресечения, глубокого исследования судом персональной информации об обвиняемом, реальной проверки возможности применения альтернативных (более мягких) мер пресечения, «обновления» оснований при продлении срока применения меры пресечения – в полной мере распространяются на домашний арест. «В российской судебной практике домашний арест нередко рассматривается как некий “бонус” обвиняемому, а не ограничение его прав, которое должно сопровождаться не меньшими гарантиями, чем заключение под стражу», – считает Сергей Насонов. Он пояснил, что Европейский Суд не стал заново приводить свои известные позиции по данному вопросу, лишь сославшись на прецедентную практику. Адвокат полагает, что применение ЕСПЧ одного и того же конвенционного стандарта к заключению под стражу и домашнему аресту порождает надежду, что и в отечественной судебной практике подход к проверке оснований избрания этой меры пресечения изменится в позитивную сторону.
Во-вторых, добавил Сергей Насонов, интересен подход Европейского Суда к возражениям государства-ответчика. Так, национальные власти указывали, что заявитель утратила статус жертвы, поскольку в качестве компенсации за незаконное уголовное преследование ей было выплачено государством в общей сложности около 767 тыс. руб. «ЕСПЧ, согласившись с нашими возражениями, отверг эти доводы, указав, что присуждение компенсации в рамках процедуры реабилитации зависит от выполнения конкретных условий, не предусмотренных п. 3 ст. 5 Конвенции, – в частности, оправдания заявителя или прекращения разбирательства. Выплата компенсации в режиме реабилитации после оправдания не является достаточной для лишения статуса “жертвы” нарушения п. 3 ст. 5 Конвенции по смыслу ст. 34 Конвенции. Это разъяснение очень важно для всех оправданных и лиц, прошедших процедуру реабилитации, если они обращались в ЕСПЧ с жалобой на нарушение прав, гарантированных ст. 5 Конвенции», – подчеркнул адвокат.
В-третьих, обратил внимание Сергей Насонов, Европейский Суд косвенно признал несоответствие конвенционным стандартам «технологии опережающего продления» меры пресечения, реализованной российскими судами в данном деле. Суть этого незаконного подхода, пояснил адвокат, состоит в том, что рассмотрение апелляционной жалобы обвиняемого на постановление о продлении срока домашнего ареста (или заключения под стражу) искусственно задерживается до нового продления указанного срока. «В этой ситуации апелляционная инстанция проверяет законность уже реализованного судебного постановления, срок домашнего ареста по которому уже истек. Это фактически “обнуляет” право обвиняемого на обжалование данного решения», – подчеркнул он. Сергей Насонов добавил, что ЕСПЧ удовлетворил соответствующую часть жалобы, признав нарушение п. 4 ст. 5 Конвенции, в связи с длительным ожиданием заявительницей апелляционной проверки вынесенных постановлений о продлении срока домашнего ареста.
«Своим постановлением ЕСПЧ поставил точку в резонансном “деле бейсджамперов”, по которому нам с коллегами в Таганском районном суде г. Москвы удалось в 2015 г. добиться вынесения оправдательного приговора в отношении подзащитных. Конечно, рассмотрение дела в Европейском Суде заняло более 6 лет, но в итоге позиция защиты по этому делу была реализована в полной мере», – заключил Сергей Насонов.
С подробной информацией можно ознакомиться здесь.