Разочаровывающее определение КС

28 июня Конституционный Суд вынес определение об отказе в принятии к рассмотрению жалобы адвоката АП Красноярского края Максима Пугачёва, который, как сообщалось ранее, оспаривал конституционность норм Закона об ОРД и Закона об адвокатуре, позволяющих под видом обследования помещений проводить обыск у адвоката, игнорируя нормы УПК РФ. КС РФ посчитал, что обжалуемые законоположения не нарушили прав заявителя, а сама жалоба связана с предполагаемыми незаконными действиями правоприменителей, оценка которых – вне компетенции Суда. Эксперты назвали определение КС РФ разочаровывающим. По словам исполнительного вице-президента ФПА РФ Андрея Сучкова, Федеральная палата адвокатов намерена вести мониторинг случаев, аналогичных изложенным в данной жалобе, с тем чтобы при наличии правовых оснований вновь поставить перед Конституционным Судом РФ вопрос о необходимости защиты адвокатской тайны от неправомерного вмешательства.

Напомним, в жалобе заявитель указал, что п. 8 ч. 1 ст. 6, ч. 1 ст. 15 Закона об ОРД во взаимосвязи с ч. 3 ст. 8 Закона об адвокатуре нарушают Конституцию в той мере, в какой они позволяют суду удовлетворять ходатайства о проведении в помещении, используемом адвокатом для осуществления своей профессиональной деятельности, ОРМ «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств» с разрешением поиска тех или иных предметов и документов в помещении адвокатского образования, без наличия веских оснований считать поведение самого адвоката противоправным, а также в дальнейшем проводить указанное мероприятие с доступом к составляющим адвокатскую тайну материалам адвокатских производств в отношении доверителей, с возможностью поиска и изъятия предметов и документов, без гарантий, предусмотренных для обыска в адвокатском помещении.

«Таким образом, в системе действующего законодательства имеются нормы, позволяющие осуществлять поиск различных предметов и документов в жилых и служебных помещениях, используемых для осуществления адвокатской деятельности, с отсутствием всех гарантий защиты адвокатской тайны», – подчеркивалось в жалобе.

При этом отмечалось, что гарантии, обоснованные Конституционным Судом и введенные впоследствии в текст УПК РФ, нивелируются возможностью осуществлять поиск в адвокатском помещении в рамках другой процедуры – не обыска и осмотра, проводимых после возбуждения уголовного дела, а оперативно-розыскного мероприятия, для проведения которого не требуется возбуждать уголовное дело и отсутствует его детальная регламентация.

Федеральная палата адвокатов поддержала РФ Максима Пугачёва, а президент ФПА РФ Юрий Пилипенко направил председателю КС научно обоснованное заключение по жалобе адвоката. В нем, в частности, указывалось, что действующее законодательство и сложившаяся судебная практика не позволяют во всех случаях разграничить по характеру и степени ограничения охраняемых конституционных прав и свобод граждан обыск как следственное действие и обследование помещений как ОРМ. 

ФПА РФ отмечала, что с одной стороны, оперативно-розыскное мероприятие «обследование помещений» по своей форме, задачам и режиму нормативной регламентации существенно отличается от такого следственного действия, как обыск, на что неоднократно обращал внимание Конституционный Суд РФ. В частности, в Определении № 327-О/2005 Суд подчеркнул, что оперативно-розыскные мероприятия и следственные действия совершаются в различных правовых режимах и имеют самостоятельные правовые основы – Закон об ОРД и УПК соответственно. При этом ОРД и проводимые в ходе ее осуществления соответствующие оперативно-розыскные мероприятия не подменяют процессуальных действий, осуществляемых при проведении дознания и предварительного следствия. «Однако, при наличии внешних (формализованных) различий между указанными оперативно-розыскным мероприятием и следственным действием, внутренние (содержательные) различия по характеру и степени ограничения охраняемых конституционных прав между ними отсутствуют», – указывалось в заключении. 

«Очевидно, что гарантии, распространенные Конституционным Судом на обыск служебного помещения адвоката, должны симметрично распространяться на любые (в том числе непроцессуальные) действия, тождественные по характеру и степени ограничения конфиденциальности общения адвоката и доверителя, т.е. и на такое оперативно-розыскное мероприятие, как обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств, – говорилось в письме Юрия Пилипенко председателю КС. – Представляется обоснованным суждение авторов жалобы о том, что существующее нормативное регулирование позволяет осуществлять прямую подмену обыска оперативным мероприятием, что существенно снижает гарантии сохранения адвокатской тайны – особенно при поисковых мероприятиях в адвокатском помещении». 

Как сообщает «АГ», отказывая в принятии жалобы к рассмотрению, Конституционный Суд указал, что Конституция не предусматривает каких-либо исключений из принципа равенства всех перед законом для лиц, занимающихся адвокатской деятельностью, и не определяет особого статуса адвокатов, обусловливающего обязательность законодательного закрепления дополнительных, по сравнению с другими гражданами, гарантий их неприкосновенности.

Также в определении отмечается, что законодательное требование о проведении ОРМ и следственных действий в отношении адвоката на основании судебного решения направлено на «обеспечение реализации конституционного права граждан на получение квалифицированной юридической помощи, предполагающей по своей природе доверительность в отношениях между адвокатом и клиентом, сохранение конфиденциальности информации, с получением и использованием которой сопряжено ее оказание, чему, в частности, служит институт адвокатской тайны». «Данный институт призван защищать информацию, полученную адвокатом относительно клиента или других лиц в связи с предоставлением юридических услуг», – пояснил Суд, добавив, что сведения о преступном деянии самого адвоката не составляют адвокатской тайны, если они не стали предметом оказания юридической помощи ему самому в связи с совершенным им преступлением.

КС отметил, что проведение обследования помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств, включая обследование жилых и служебных помещений, используемых адвокатом для осуществления адвокатской деятельности, закон увязывает непосредственно с возникновением, изменением и прекращением уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений на досудебной стадии уголовного судопроизводства, когда уголовное дело еще не возбуждено либо когда лицо еще не привлечено в качестве обвиняемого по уголовному делу, но уже имеется определенная информация, которая должна быть проверена (подтверждена или отвергнута) в ходе ОРМ, по результатам которых и будет решаться вопрос о возбуждении уголовного дела.

«В то же время на основании результатов оперативно-розыскной деятельности возможно не только подтвердить, но и поставить под сомнение или опровергнуть сам факт преступления, что имеет существенное значение для разрешения вопроса об уголовном преследовании или отказе от него, а также от применения связанных с ним мер принуждения или ограничений прав личности», – указал Суд. При этом отмечается, что если в ходе оперативно-розыскной деятельности обнаруживается, что речь идет не о преступлении, а об иных видах правонарушений, то проведение оперативно-розыскных мероприятий в силу ст. 2 ч. 4 ст. 10 Закона об ОРД должно быть прекращено. 

Кроме того, КС указал, что для решения задач ОРД органы, уполномоченные ее осуществлять, имеют право производить при проведении оперативно-розыскных мероприятий изъятие документов, предметов, материалов и сообщений. Вместе с тем полученные в ходе ОРМ или следственных действий (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведения, предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей.

Одним из доводов для отказа в принятии жалобы к рассмотрению стало то, что, по мнению КС, Максим Пугачёв связал нарушение своих прав с незаконными, по его мнению, действиями правоприменителей, тогда как вопрос о проверке и оценке их действий и решений не входит в компетенцию Суда.

Эксперты назвали определение КС разочаровывающим. В частности, советник ФПА РФ, адвокат Сергей Насонов, участвовавший в подготовке заключения Федеральной палаты адвокатов по жалобе, заключил, что Конституционный Суд РФ ушел от оценки опасной ситуации, складывающейся на практике, состоящей в отождествлении проводимых в помещении, занимаемом адвокатом, оперативно-розыскного мероприятия «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств» и обыска.

«Конечно, не вызывает сомнений довод Конституционного Суда о том, что сведения о преступном деянии самого адвоката не составляют адвокатской тайны, если они не являются предметом оказания ему самому юридической помощи в связи с совершенным им преступлением. Но проблема состоит в том, что в помещении, занимаемом адвокатом, содержатся многочисленные источники сведений, составляющих адвокатскую тайну по всем делам, в производстве которых этот адвокат участвует. Любое вторжение в это помещений (даже с законной целью) создает риск нарушения этой тайны, с множеством негативных последствий для правосудия», – отметил адвокат.

Эксперт добавил, что по смыслу правовой позиции, выраженной в Постановлении КС РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П, ограничение конфиденциальности общения адвоката и его доверителя может иметь место только при наличии процессуально оформленных подозрений или выдвинутого обвинения и только при наличии ряда иных процедурных гарантий. «Эта правовая позиция нашла отражение в ст. 450.1 УПК, регулирующей особенности производства осмотра, обыска и выемки в отношении адвоката. Но на практике быстро нашли “обходной путь” применительно к этой норме, и им стало указанное оперативно-розыскное мероприятие, для проведения которого не требуется и возбуждение уголовного дела и отсутствует его детальная регламентация. Представляется обоснованным суждение авторов жалобы о том, что существующее нормативное регулирование позволяет осуществлять прямую подмену обыска оперативным мероприятием, что существенно снижает гарантии сохранения адвокатской тайны при поисковых мероприятиях в адвокатском помещении. Однако именно эта коллизия Конституционным Судом РФ разрешена не была», – указал Сергей Насонов. 

По его мнению, единственное практически полезное суждение в определении состоит в том, что полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведения, предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей.

Исполнительный вице-президент ФПА РФ Андрей Сучков также назвал решение КС разочаровывающим.

«Позитивная перспектива жалобы казалась очевидной, поскольку КС РФ два с половиной года назад в Постановлении от 17 декабря 2015 г. № 33-П сформировал правовую позицию о необходимости обеспечения адвокатской тайны при проведении поисковых действий в помещениях адвокатских образований», – пояснил он, отметив, что ФПА в своем правовом заключении подробно обосновала довод, что вне зависимости от правовых оснований подобных действий (УПК РФ или закон об ОРД) данные гарантии должны быть едиными и надлежащим образом обеспечивать конфиденциальный характер общения доверителя с адвокатом, что призван реализовать институт адвокатской тайны.

«К сожалению, Конституционный Суд в своих рассуждениях при рассмотрении жалобы пошел в совершенно ином направлении – о наличии и пределах действия адвокатских иммунитетов. Хотя в данном случае со всей очевидностью напрашивалась логика указанного выше Постановления КС РФ, что вне зависимости от того, в рамках какой процессуальной процедуры обследуются помещения адвокатского образования, адвокатская тайна должна быть обеспечена надлежащим образом», – заметил Андрей Сучков.

Исполнительный вице-президент ФПА РФ также сообщил, что Федеральная палата адвокатов намерена вести мониторинг случаев, аналогичных изложенным в жалобе Максима Пугачёва, с тем чтобы при наличии правовых оснований вновь поставить перед Конституционным Судом РФ вопрос о необходимости защиты адвокатской тайны от неправомерного вмешательства: «В этой связи призываем коллег сообщать о случаях проведения ОРМ по месту работы или месту жительства адвоката в рамках Закона об ОРД и без соблюдения гарантий, предусмотренных ст. 450.1 УПК РФ».