Primum non nocere!

О предложениях по совершенствованию законодательства в сфере уголовного судопроизводства с участием присяжных заседателей

---

На сайте Палаты адвокатов Самарской области (далее – ПАСО) размещено Решение Совета ПАСО № 19-02-11.1/СП, в котором, рассмотрев правоприменительную практику участия адвокатов в суде присяжных и обращение адвокатов по конкретному уголовному делу, Совет сформулировал ряд законодательных предложений. Это решение направлено президенту ФПА РФ в целях рассмотрения возможности формирования законодательной инициативы по совершенствованию законодательства в сфере уголовного судопроизводства с участием присяжных заседателей.

Суть проблемы, обозначенной в решении Совета ПАСО, состоит в том, что после вынесения присяжными вердикта, судья не передает его сразу на провозглашение старшине коллегии, а начинает проверку на предмет ясности и непротиворечивости. Такая проверка иногда завершается лишь на следующий день, что влечет перерыв в судебном заседании. При этом, если кто-либо из присяжных не приходит на следующий день, его меняют на запасного, а коллегию удаляют на вынесение нового вердикта (старый аннулируется), который нередко бывает другим, нежели первоначальный. Если же запасные присяжные отсутствуют – коллегия распускается. Совет ПАСО утверждает, что это – способ манипуляции, направленный на аннулирование оправдательного вердикта, поскольку за время указанного перерыва на присяжных оказывается незаконное воздействие, для того, чтобы они не приходили на провозглашение вердикта и был создан повод для изменения состава коллегии (замены неявившихся запасными) и направлении ее на новое голосование. В связи с этим Совет ПАСО предлагает установить: 1) возможность провозглашения и даже вынесения нового вердикта неполной коллегией (без замены неявившихся присяжных запасными); 2) предельный срок ожидания неявившегося присяжного, по истечении которого организовать его доставление и выяснение причин неявки; 3) уголовную ответственность за неявку присяжных на вынесение и провозглашение вердикта.

Полностью разделяя тревогу коллег за деформацию процедуры присяжного судопроизводства различными «организационными мерами», изобретаемыми судьями и подрывающими эффект расширения суда присяжных (очень позитивно, что проблемы производства в суде присяжных стали предметом рассмотрения Совета адвокатской палаты), тем не менее выскажу сомнения в законности и целесообразности предлагаемых контрмер.

Представляется, что проверка судьей вердикта присяжных – абсолютно необходимая мера, предусмотренная ч. 2 ст. 345 УПК РФ, поскольку наличие в вердикте противоречий и неясностей влечет безусловную отмену любого, в том числе оправдательного, приговора суда. Установить единый для всех дел временной интервал такой проверки невозможно, так как в одном случае вердикт будет состоять из двух страниц текста, а в другом – из 200. Очевидно, что судья должен быть вправе отпустить присяжных домой, если, например, наступило ночное или нерабочее время (закон предусматривает прерывание даже совещания коллегии, когда наступает ночное время), тем более, проверка вердикта может занять длительный интервал времени. Но причина проблемы вовсе не в этой процедуре, а в том, что во время перерыва на присяжных оказывается незаконное воздействие.

В решении Совета ПАСО отмечается, что неявка присяжных заседателей происходит «по причине негласного воздействия, оказываемого на них третьими лицами, либо недобросовестными действиями стороны обвинения при явном попустительстве председательствующего в процессе». Таким образом, причина проблемы – именно в этом негласном давлении. Представим себе, что на присяжных не оказывается никакого воздействия. Тогда этот двухдневный (и даже больший) перерыв ни на что не повлияет, коллегия соберется в полном составе. Казалось бы, решение проблемы очевидно – противодействие этому незаконному воздействию, требование возбуждения уголовного дела, расследования этого преступления, ведь указанные действия подпадают под ряд составов, предусмотренных главой 31 УК РФ. А если эта неявка вызвана «недобросовестными действиями стороны обвинения при явном попустительстве председательствующего в процессе», у стороны защиты имеется арсенал сугубо процессуальных средств нейтрализации таких недобросовестных действий (от возражений на действия прокурора, до заявления ему отвода по этим основаниям).

Однако коллеги предлагают бороться с проблемой незаконного воздействия мерами, с которыми сложно согласиться.

Во-первых, идея вынесения или провозглашения вердикта неполным составом коллегии противоречит базовому общему условию судебного разбирательства, закрепленному в ст. 242 УПК РФ, – неизменности состава суда. Это общее условие является важнейшей гарантией, прежде всего, для стороны защиты. Именно мы – адвокаты, больше, чем кто-либо, заинтересованы в законном составе суда. Если указанная поправка будет принята (а ведь ее придется распространить на все виды вердиктов, в том числе обвинительные), будут созданы условия для невероятных фальсификаций вердиктов в сторону обвинения. Думаю, что адвокат будет чувствовать себя не очень уютно, когда ему предъявят двух из шести присяжных, которые якобы вынесли обвинительный вердикт.

Убежден, что вердикт должен быть вынесен и провозглашен только полносоставной коллегией (6 и 8 присяжных). Выбытие присяжного должно во всех случаях влечь его замену, в особенности, если в вопросный лист (в проекте он почему-то назван «опросным») внесены изменения, что предполагает его обсуждение заново. Кроме того, шансов на прохождение такой поправки немного, поскольку неизменность состава суда признана конституционной гарантией законности состава суда в десятках решений Конституционного Суда РФ и постановлениях ЕСПЧ.

Во-вторых, предложения привода (именно так называется принудительное доставление в УПК РФ) неявившегося присяжного заседателя в судебное заседание с последующим выяснением причин его неявки, которое предлагается проводить с участием сторон в открытом судебном разбирательстве, противоречит положениям ст. 12 Федерального закона от 20 августа 2004 г. № 113-ФЗ (в ред. от июля 2017 г.) «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации», согласно которой на присяжного заседателя в период осуществления им правосудия распространяются гарантии независимости и неприкосновенности судей, установленные Законом РФ от 26 июля 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации», исключающие возможность такого привода. А в случае отстранения присяжного от участия в деле пропадает как смысл принудительного доставления, так и смысл выяснения причин неявки. Кроме того, ч. 1 ст. 113 УПК РФ не позволяет осуществить привод даже отстраненного присяжного заседателя, так как содержит закрытый перечень лиц, в отношении которых может применяться эта мера принуждения, и бывшего присяжного среди них нет.

В-третьих, категорически нельзя согласиться с установлением уголовной ответственности присяжного за неявку в судебное заседание. Если на присяжного было оказано незаконное воздействие, заставившее их не пойти в суд, он сам становится потерпевшим, за что же его тогда привлекать к уголовной ответственности? Сама идея криминализации неявки присяжных в суд представляется глубоко ошибочной, так как, в конечном счете, участвуя в осуществлении правосудия, присяжные реализуют свое конституционное право (ч. 5 ст. 32 Конституции РФ). Кроме того, это предложение сильнейшим образом депопуляризирует суд присяжных, приведет к тому, что кандидаты вообще перестанут являться на отбор и эта форма участия общества в отправлении правосудия перестанет существовать.

Важнейшим этическим принципом любого адвоката является положение «non nocere»[1] – не навреди. Думается, что этот же принцип должен быть базовым при формулировании любых законодательных новелл.

Бороться же с незаконным воздействием на присяжных заседателей на законодательном уровне, на наш взгляд, следует расширением гарантий их независимости и безопасности. Законодательством стран, где существует суд присяжных, предусмотрено множество дополнительных механизмов, защищающих присяжных от потенциальных угроз[2], некоторые из них вполне могут быть заимствованы и российским уголовным процессом.


[1] Фраза «Primum non nocere», вынесенная в заголовок, переводится с латинского как «Прежде всего, не навреди».