Гуманность суда и авторитет адвокатуры

О практике отмены судом дисциплинарных наказаний в отношении адвокатов

---

Анализ судебных решений об отмене решений советов адвокатских палат о прекращении статуса адвоката, несмотря на статистическую нерелевантность выборки, все же позволяет сделать некоторые выводы. В подавляющем большинстве случаев суды, на мой взгляд, демонстрируют некоторую предвзятость, которая и обусловливает использование весьма неочевидных доводов и юридических конструкций.

Базовых оснований для отмены решений два – опровержение фактов и чрезмерная суровость наказания. Кроме того, суды для «усиления» обоснованности принятого решения часто используют несколько субсидиарных оснований. Это нарушение процессуальных (непресекательных) сроков, неизвещение адвоката о дисциплинарном производстве, несвязанность нарушения с адвокатской деятельностью.

Более, чем в 80% случаев основным аргументом для отмены решения совета АП о прекращении статуса является чрезмерная суровость примененной меры наказания.

В ранних решениях (до 2017 г.) часто содержится ссылка на Пленум ВС РФ по трудовым спорам, который указывает на то, что работодатель должен обосновать невозможность применения более мягкой меры наказания, нежели увольнение. В поздней интерпретации встречаются ссылки на общеправовой принцип справедливости наказания и его соразмерности проступку.

Превалирующим на сегодняшний момент является обоснование чрезмерности со ссылкой на нормы Кодекса профессиональной этики адвоката, который устанавливает различные меры взыскания, а также указывает на то, что проступок, хотя формально и содержащий признаки нарушения, но в силу малозначительности не порочащий честь и достоинство адвоката, не умаляющий авторитета адвокатуры, а также не причинивший значительного вреда адвокатской палате, не может повлечь применения мер дисциплинарной ответственности.

И здесь важны два момента:
– во-первых, суд возлагает бремя доказывания невозможности избрания менее строгой меры наказания на палату. При этом суд часто исходит из презумпции малозначительности проступка, которая не опровергнута в решении совета палаты;
– во-вторых, указывает на отсутствие доказательств существенного вреда авторитету адвокатуры и адвокатской палате.

«При решении вопроса о прекращении статуса адвоката истца Совет Адвокатской палаты не установил, равно как и не представил суду, доказательств того, что совершенное истцом нарушение порочит честь и достоинство адвоката, умаляет авторитет адвокатуры, причинило существенный вред адвокатской палате.
Кроме того, учитывая малозначительность совершенного истцом нарушения, ответчик не обосновал, по какой причине в отношении истца невозможно было применить такие меры дисциплинарной ответственности адвоката, предусмотренные частью 6 статьи 18 Кодекса профессиональной этики адвоката, как замечание и предупреждение».

Учитывая, что в рассматриваемом контексте мы имеем дело с коллективными нематериальными благами, доказывание реального ущерба этим благам, как правило, невозможно, а в крайнем случае, весьма затруднительно и умозрительно. Поэтому такой довод для суда – беспроигрышный вариант: как бы совет палаты не обосновывал применение самой суровой меры взыскания – доказать ущерб авторитету адвокатуры измеримыми эмпирическими данными практически невозможно. Это понятие всегда останется усмотренческим.

Крайне негативная множественная практика сложилась в одном из регионов по вопросу прекращения статуса в связи со значительной задолженностью. Суд указывает на то, что отсутствуют доказательства значительного ущерба авторитету адвокатуры и невозможности применения иной меры к адвокатам, которые не оплачивали членские взносы по 1,5–2 года.

При этом существенным смягчающим обстоятельством суд признает не только внесение адвокатом платежей после заключения квалификационной комиссии, но и «неизвещение» адвоката о рассмотрении дисциплинарного производства в отношении него, что, по мнению суда, создает невозможность погасить задолженность.

Здесь, конечно же, мы имеем дело с подменой смыслов. Дисциплинарное взыскание налагается не за непогашение задолженности после возбуждения дисциплинарного производства или извещения адвоката, а за сам факт того, что адвокат допустил такую задолженность.

В дисциплинарной практике палат сформирована позиция, согласно которой адвокат знает о необходимости отчислений и должен контролировать исполнение этой обязанности. В том числе он несет ответственность за третьих лиц, которым поручает осуществление платежей.

К сожалению, имеется несколько прецедентов и в других регионах, которые восприняли указанную позицию: длительная неуплата взносов не наносит, по мнению суда, ущерба авторитету адвокатуры.

Наиболее ярко предвзятость в использовании идеи отсутствия значительного ущерба авторитету адвокатуры выразилась в следующем решении суда.

Советом был прекращен статус адвоката, который принимал поручения на осуществление защиты по назначению с нарушением порядка непосредственно от следователей или судей. Обосновывая позицию, Совет указал не только на то, что адвокат ранее привлекался к дисциплинарной ответственности за нарушение порядка ведения дел по назначению – он принимал поручения вне графика дежурств, но и тем, что с такими нарушениями в течение года он принял и провел 511 дел. При четырехстах адвокатах в палате это составляет 10% от общего числа дел по назначению в регионе. Для любого профессионала такой перекос является очевидным свидетельством «карманности» адвоката.

Отменяя решение совета и фактически «прикрывая» адвоката, который так «выручает» следователей и судей, суд указал, что адвокат нарушал порядок только в дни дежурств и доказанными являются не 511, а только 154 случая. И все это указывает на малозначительность проступка!

Неоднократность суд обошел указанием на то, что раньше адвокат допускал не такое нарушение, а принимал от следователей поручения не в дни дежурств.

Еще одной проблемной точкой является неизвещение адвоката о дисциплинарном производстве, а иногда даже только о дне заседания совета.

Интересно, что в этом вопросе суды применяют гораздо более жесткие требования к извещению, нежели те, которые предусмотрены для самих судов.

Направлено заказное письмо по месту жительства адвоката, в его адвокатское образование, доставлено, не получено. Это суд считает недостаточным и отсчитывает извещение, в том числе и в вопросах о сроках обжалования, с момента фактического получения извещения, как бы адвокат ни уклонялся от этого.

Обращает на себя внимание, что в «знаковых» делах суд, не будучи глубоко погруженным в особенности функционирования корпорации и наши обсуждения и «метания», все же охотно использует их для обоснования принимаемых решений.

Это и понятие авторитета адвокатуры, о котором суды, исходя из рассмотренных решений, имеют весьма отдаленное понятие. Это и вопросы связи с адвокатской деятельностью. В нескольких решениях суд сослался на то, что высказывания адвоката не были связаны с осуществлением им адвокатской деятельности. Суд посчитал, что опубликованные адвокатом в сети «Интернет» его объяснения по дисциплинарному производству, возбужденному в отношении адвоката, а также выступления адвоката на пресс-конференции «О лишении статуса известного адвоката» не связаны с осуществлением профессиональной деятельности. В этих выступлениях и документах адвокат заявил, что адвокатура полностью подчинена следствию и в палатах созданы коррупционные механизмы передачи денег от рядовых адвокатов президентам палат и далее руководству следствия и судов областного уровня. Однако суд признал эти ничем не подкрепленные высказывания политической позицией адвоката, никак не связанной с профессиональной деятельностью.

Невозможно определить критерии разграничения, где адвокат действует как политик, а где как адвокат. Так мы можем и оскорбление суда рассматривать в качестве политической позиции, не связанной с профессиональной деятельностью. Очевидно, что претензии сообщества об уроне авторитету адвокатуры основаны на иных принципах: воспринимается ли в этой ситуации лицо как адвокат и отражается ли его поведение на отношении общества ко всей корпорации. А вот усмотрением в этом вопросе обладают только органы адвокатского сообщества. Суды, осуществляющие проверку законности и обоснованности решений, обладают ограниченным усмотрением. Европейский суд по правам человека неоднократно указывал на крайне высокие стандарты проверки по существу усмотренческих решений на этапах пересмотра: когда НИКАКОЙ РАЗУМНЫЙ СУДЬЯ не принял бы такого решения в данной ситуации. То есть, когда для всех очевидно злоупотребление правом на реализацию усмотренческих функций. Однако, таких стандартов, как показал проведенный анализ решений, наши суды придерживаться не хотят. Они просто заявляют, что палата не убедила судью своим решением в наличии урона авторитету адвокатуры и необходимости применения самого строго вида дисциплинарной ответственности. И это при том, что в составе квалификационной комиссии, констатировавшей такой урон, присутствуют несколько судей.

Еще одним примером предвзятого отношения суда является решение по делу Ш. Адвокат дал показания в отношении своего доверителя о том, что при нем доверителем снимались денежные средства банка, находящегося в процедуре банкротства, и заверил платежный документ, копия которого имелась в распоряжении следствия, подтвердив, что на основании подлинника именно этого документа снимались деньги. Суд указал, что адвокат действовал, как должно, поскольку сам был свидетелем этих событий. А заверение не соответствует требованиям ГОСТа и таковым считаться не может. Все это, по мнению суда не нанесло ущерба авторитету адвокатуры.

Конечно, не все решения следует оценивать как недостаточно обоснованные.

Адвокатом по гражданскому спору был предъявлен документ, положенный судом в основу решения. В дальнейшем выяснилась подложность этого документа и было возбуждено уголовное дело. Адвокат дал показания, что данный документ был передан ему доверителем для представления в суд.

Решением совета его статус был прекращен за разглашение адвокатской тайны. Суд отменил указанное решение, подтвердив право адвоката защищаться от уголовного преследования, даже если оно ведется не в отношении самого адвоката.

«… поэтому учитывая конкретные обстоятельства дела, а именно 1) наличие у следствия обоснованных подозрений о причастности самой истицы к совершению расследуемого преступления, вызвавших необходимость истицы опровергать указанные подозрения … 2)избрание бывшим доверителем истицы способа защиты от уголовного преследования, выразившегося в попытке переложить ответственность за содеянное именно на истицу … 4) отсутствие вредных последствий дисциплинарного проступка…» суд признал поведение адвоката соответствующим этическим требованиям в сложившейся ситуации».

И последний прецедент: двойная защита. Адвокат принял поручение по назначению при наличии адвоката по соглашению. Отменяя решение совета о прекращении статуса, суд указал на то, что в данном случае адвокаты по соглашению злоупотребляли своими процессуальными правами, уклонялись от вручения повесток и т.д.

Подводя итог сказанному, хочу особо обратить внимание, что речь идет лишь об анализе малой части судебных решений по обжалованию решений советов палат. А именно решений о прекращении статуса адвоката. Подавляющее большинство таких решений не были отменены и в иске было отказано. Это, на мой взгляд, указывает на то, что суды чаще признают за адвокатским сообществом право на усмотрение в вопросах этики адвоката и только в редких случаях полагают возможным вмешаться. И, кажется, это вмешательство не всегда обусловлено беспристрастным разбирательством дела.