По делу "Колесниченко против Российской Федерации" Европейский суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Христоса Розакиса, Председателя Палаты,
Нины Ваич,
Анатолия Ковлера,
Элизабет Штейнер,
Ханлара Гаджиева,
Джорджио Малинверни,
Георга Николау, судей,
а также при участии Серена Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 19 марта 2009 г.,
вынес в тот же день следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой N 19856/04, поданной против Российской Федерации в Европейский суд по правам человека (далее - Европейский суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданином Российской Федерации Алексеем Петровичем Колесниченко (далее - заявитель) 4 мая 2004 г.
2. Власти Российской Федерации были представлены бывшим Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. Заявитель, в частности, ссылался на нарушение его права на уважение жилища.
4. 12 сентября 2006 г. председатель Первой секции коммуницировал жалобу властям Российской Федерации. В соответствии с пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский суд решил рассмотреть данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.
5. Власти Российской Федерации возражали против одновременного рассмотрения жалобы по вопросу приемлемости и по существу. Рассмотрев возражения властей Российской Федерации, Европейский суд отклонил их.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
6. Заявитель родился в 1962 году и проживает в г. Перми. В период, относящийся к обстоятельствам дела, он был практикующим адвокатом и членом Адвокатской палаты Пермской области.
7. 10 июня 2003 г. прокурор Свердловского района г. Перми возбудил уголовное дело о хищении имущества С. Хищение было предположительно совершено с использованием подложных документов. Заявитель выступал в качестве защитника С. при рассмотрении его уголовного дела.
8. Следователь заподозрил, что документы, предположительно подделанные С., и процессуальное ходатайство, поданное заявителем в рамках уголовного дела против С., были отпечатаны на одном и том же устройстве. Он назначил экспертизу этих документов. 21 августа 2003 г. эксперт представил заключение о том, что предположительно подложный документ и ходатайство заявителя могли быть напечатаны "на том же печатающем устройстве или на другом, имеющем ту же или более высокую степень разрешения...". Эксперт указал, что невозможно сделать исчерпывающий вывод, поскольку "документы не содержат индивидуальных особенностей, которые могли бы обеспечить установление печатающего устройства".
9. 9 февраля 2004 г. следователь обратился в Свердловский районный суд г. Перми за разрешением на обыск в доме заявителя на ул. Горького и в квартире его покойных родителей на ул. Куйбышева.
10. 12 февраля 2004 г. Свердловский районный суд г. Перми удовлетворил ходатайство следователя и выдал два разрешения на обыск в квартирах заявителя и его покойных родителей. Мотивированное первое постановление об обыске на ул. Горького устанавливало:
"Следователь... обратился с ходатайством о разрешении на обыск по адресу... являющемуся местом жительства Колесниченко, адвоката Адвокатской палаты Пермской области. Следователь указывает, что определенные документы, предположительно изготовленные Г.С., фактически не были составлены им, а были изготовлены с помощью электрофотографического процесса с возможным использованием того же устройства, которое использовалось для подготовки ходатайства адвоката Колесниченко. Этот факт подтверждается экспертным заключением; соответственно, следствие полагает, что по этому адресу могут находиться определенные предметы, имеющие значение для следственных действий и уголовного дела.
Исследовав представленные материалы в судебном заседании, суд находит ходатайство подлежащим удовлетворению, поскольку оно является обоснованным. Поскольку уголовное дело против адвоката Колесниченко и обвинения не предъявлялись, ходатайство следователя о разрешении на обыск было подано в соответствии с законом.
В обоснование ходатайства в суд представлена достаточная информация, и при таких обстоятельствах имеются основания для разрешения обыска по месту жительства Колесниченко, в квартире, расположенной [по адресу на ул. Горького]".
Мотивировка второго постановления, касавшегося ул. Куйбышева, была той же, за исключением упоминания о том, что квартира на ул. Куйбышева являлась местом жительства покойных родителей заявителя и местом адвокатского офиса заявителя.
11. В 21.40 того же дня следователь в сопровождении сотрудников милиции и двух понятых явился в квартиру заявителя по адресу ул. Горького. Он просил заявителя выдать копирующее устройство, что заявитель и сделал.
12. Следователь и сотрудники милиции обыскали квартиру заявителя и изъяли два компьютера, содержавшие персональную и профессиональную информацию, принтер, личный ноутбук, определенные документы, относящиеся к уголовному делу против С. и другим делам, три визитницы и другие предметы.
13. Обыск по месту жительства заявителя закончился в 4.00 13 февраля 2004 г. После этого следователь и сотрудники милиции приступили к обыску квартиры на ул. Куйбышева.
14. Согласно протоколу обыска и выемки от 12 февраля 2004 г. цель обыска заключалась в обнаружении и изъятии "копирующих устройств (принтеров, копиров) [и] документов, имеющих отношение к уголовному делу".
15. 16 февраля 2004 г. заявитель подал жалобу в Свердловский районный суд. Он указал, что следователь незаконно изъял имущество, не упоминавшееся в разрешениях на обыск от 12 февраля 2004 г. В результате он не мог исполнять свои профессиональные обязанности, что затрагивало право его клиентов на защиту.
16. 3 марта 2004 г. Свердловский районный суд г. Перми отклонил жалобу заявителя, указав следующее:
"Судебное постановление от 12 февраля 2004 г. разрешило обыск в квартире по ул. Горького. В ходатайстве [следователя] и судебном постановлении указывалось, что обыск был необходим, поскольку имелись достаточные основания полагать, что определенные предметы, имеющие отношение к уголовному делу, могут быть обнаружены в жилище адвоката Колесниченко. Судебное постановление не содержало конкретного перечня предметов или документов. Таким образом, довод заявителя о том, что следователем изъяты предметы и документы, не указанные в судебном постановлении, является необоснованным".
17. Представляется, что 26 марта, 1, 14 и 27 апреля 2004 г. ряд изъятых предметов и документов был возвращен заявителю.
18. 27 апреля 2004 г. Пермский областной суд, рассмотрев жалобу, оставил решение районного суда без изменения. Он отметил, что 12 февраля 2004 г. районный суд разрешил обыск и изъятие неопределенного круга предметов и документов, и что по этой причине следователь мог по своему усмотрению устанавливать, какие предметы и документы имеют отношение к уголовному делу. Предметы и документы, которые сочтены не имеющими отношение к делу, были возвращены заявителю.
II. Применимое национальное законодательство
19. Статья 25 Конституции устанавливает, что жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения.
20. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации устанавливает, что основанием производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела (часть 1 статьи 182). Обыск по месту жительства требует судебного решения, принимаемого по ходатайству следователя (статья 165).
21. Производство следственного действия в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства (часть 3 статьи 164). Ночным временем считается период с 22.00 по 6.00 по местному времени (часть 21 статьи 5).
22. До начала обыска следователь предлагает добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела. Если они выданы добровольно и нет оснований опасаться их сокрытия, то следователь вправе не производить обыск (часть 5 статьи 182).
23. По разрешению следователя <*> при производстве обыска вправе присутствовать защитник, а также адвокат того лица, в помещении которого производится обыск (часть 11 статьи 182).
24. Проведение обыска в жилых и служебных помещениях, используемых адвокатом для осуществления адвокатской деятельности, допускается только на основании судебного решения. Полученные во время обыска сведения, предметы и документы могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не охватываются адвокатской тайной по данному уголовному делу (пункт 3 статьи 8 Закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" N 63-ФЗ от 31 мая 2002 г.).
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции
25. Заявитель жаловался на то, что обыск в его жилище проводился в нарушение его права на уважение жилища, гарантированного статьей 8 Конвенции, которая предусматривает следующее:
"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".
A. Приемлемость жалобы
26. Европейский суд отмечает, что жалоба заявителя не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо жалобы
1. Доводы сторон
27. Заявитель подчеркивал, что национальные власти были осведомлены о его специальном статусе адвоката, поскольку он упоминался в разрешении на обыск. Несмотря на это, они приступили к обыску по месту жительства и работы и изъяли документы, что представляло собой вмешательство в его профессиональную деятельность. Заявитель подчеркивал, что обыск начался в 21.40 и очевидно не мог быть закончен к 22.00, в то время как национальное законодательство запрещало ночные обыски, то есть после 22.00.
28. Власти Российской Федерации утверждали, что обыск проводился в соответствии с законом, поскольку национальное законодательство не содержало запрета на обыск в адвокатских помещениях при условии наличия судебного решения и соблюдения процедуры обыска, а также если обыск начался до наступления ночного времени. Следствие имело веские основания подозревать заявителя в причастности к преступлению; это подозрение подтверждалось экспертным заключением.
2. Мнение Европейского суда
29. Европейский суд отмечает, что обыск проводился по двум адресам: вначале в квартире на ул. Горького, где заявитель был зарегистрирован по месту жительства, а затем в квартире на ул. Куйбышева, где заявитель имел зарегистрированный офис. Европейский суд последовательно толковал понятие "жилища", содержащееся в пункте 1 статьи 8 Конвенции, как охватывающее частные жилища лиц и помещения для профессиональной деятельности (см. Постановление Европейского суда по делу "Бук против Германии" (Buck v. Germany), жалоба N 41604/98, § 31, ECHR 2005-IV, и Постановление Европейского суда от 16 декабря 1992 г. по делу "Нимиц против Германии" (Niemietz v. Germany), Series A, N 251-B, pp. 33 - 34, § 29 - 31). Отсюда следует, что в настоящем деле оба обыска представляли собой вмешательство в право заявителя на уважение жилища.
30. Европейский суд должен далее определить, было ли вмешательство оправданным с точки зрения пункта 2 статьи 8 Конвенции, то есть было ли оно "предусмотрено законом", преследовало ли одну или несколько законных целей, указанных в этом пункте, и было ли оно "необходимым в демократическом обществе" для достижения этой цели или целей. С учетом того, что обыски были санкционированы судебными решениями, как того требует статья 165 Уголовно-процессуального кодекса, и, как утверждается, были направлены на получение доказательств по делу о мошенничестве, Европейский суд готов признать, что они были законными с точки зрения национального права и преследовали законную цель предотвращения преступлений. Остается исследовать вопрос о том, были ли они "необходимым в демократическом обществе".
31. Европейский суд неоднократно указывал, что преследование и запугивание представителей юридической профессии затрагивают самое сердце конвенционной системы. Таким образом, обыск адвокатских помещений должен быть предметом особенно тщательного контроля (см. Постановление Европейского суда от 13 ноября 2003 г. по делу "Элджи и другие против Турции" (Elci and Others v. Turkey), жалобы N 23145/93 и 25091/94, § 669). Для определения того, были ли эти меры "необходимы в демократическом обществе", Европейский суд должен исследовать доступность в соответствии с национальным законодательством эффективных гарантий против злоупотреблений или произвола и проверить, как эти гарантии действовали в конкретном рассматриваемом деле. Элементами, принимаемыми во внимание, являются тяжесть преступления, в связи с которым проводятся обыск и изъятие, была ли получена санкция судьи или лица, наделенного судебными полномочиями, или проводилась ли впоследствии судебная проверка, было ли постановление основано на разумном подозрении, и были ли пределы вмешательства разумно ограничены. Европейский суд должен также проверить способ проведения обыска и - если речь идет об адвокатской конторе - проводится ли он в присутствии независимого наблюдателя, обеспечивающего неприкосновенность предметов, относящихся к профессиональной тайне. Наконец Европейский суд должен принять во внимание масштабы последствий для работы и репутации лиц, затронутых обыском (см. Постановление Европейского суда от 16 декабря 1997 г. по делу "Камензинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland), § 45, Reports of Judgments and Decisions 1997-VIII; упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Бук против Германии", § 45; Постановление Европейского суда по делу "Смирнов против Российской Федерации" (Smirnov v. Russia), жалоба N 71362/01, § 44, ECHR 2007-...; и Постановление Европейского суда по делу "Визер и "Бикос бетейлигунген ГмбХ" против Австрии" (Wieser and Bicos Beteiligungen GmbH v. Austria), жалоба N 74336/01, § 57, ECHR 2007-...).
32. Обращаясь к настоящему делу, Европейский суд отмечает, что разрешения на обыски от 12 февраля 2004 г. были выданы районным судом по ходатайству следователя. Из текста постановлений об обыске следует, что единственным доказательством, которое следователь представил в поддержку своего ходатайства, было заключение эксперта, назначенного для сравнения документов, подготовленных С. и заявителем, с целью определения того, были ли они изготовлены на одном печатающем устройстве. В заключении указывалось, что исчерпывающий вывод не может быть сделан, поскольку документы не содержат никаких характерных особенностей, которые могли бы обеспечить определение печатающего устройства (см. § 8 настоящего Постановления). В своем ходатайстве следователь не пояснил, каким образом изъятие печатающего устройства из жилища или офиса заявителя может продвинуть расследование в отсутствие отличительных признаков документов, обеспечивающих возможность определения конкретного устройства. Следователь не ссылался на какие-либо доказательства, которые могли бы подтвердить его догадку о том, что заявитель был причастен к изготовлению документов, предположительно подделанных С. Районный суд, со своей стороны, принял к сведению наличие заключения, не исследовав его содержания и выводов. Признав, что заявитель являлся адвокатом, и что ему не предъявлялись обвинения в совершении какого-либо преступления или незаконной деятельности, районный суд не установил, давали ли данные, полученные следствием, основания для разумного подозрения в причастности к совершению мошенничества, предположительно организованного С. Соответственно, Европейский суд находит, что постановления об обыске не были основаны на "относимых и достаточных" причинах.
33. Европейский суд также отмечает, что в постановлениях об обыске не указывалось, какие предметы или документы ожидается обнаружить в жилище или конторе заявителя или какое значение они имеют для расследования. Следственному органу было разрешено провести обыски в жилище и конторе заявителя в общих и широких выражениях (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Нимиц против Германии", § 37; упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Смирнов против Российской Федерации", § 47; и Постановление Европейского суда от 15 июля 2003 г. по делу "Эрнст и другие против Бельгии" (Ernst and Others v. Belgium), жалоба N 33400/96, § 116). Последующая судебная проверка подтвердила, что постановления об обысках не содержали "конкретного перечня предметов или документов", и что следователь, таким образом, имел неограниченное усмотрение при определении того, представляли ли документы "интерес" для уголовного расследования (см. § 16 и 18 настоящего Постановления). Кроме того, принимая постановление, судья не касался вопроса о том, будут ли защищены привилегированные материалы, хотя сознавал - как упоминалось в тексте постановлений об обыске, - что заявитель является членом адвокатского объединения и может хранить документы, переданные ему клиентами. Согласно прецедентной практике Европейского суда постановления об обыске должны, насколько это возможно, обеспечивать ограничение их последствий разумными пределами (см. Постановление Европейского суда от 22 мая 2008 г. по делу "Илия Стефанов против Болгарии" (Iliya Stefanov v. Bulgaria), жалоба N 65755/01, § 41; и Постановление Европейского суда от 9 декабря 2004 г. по делу "Ван Россем против Бельгии" (Van Rossem v. Belgium), жалоба N 41872/98, § 45). В настоящем деле это требование было очевидно проигнорировано.
34. Европейский суд, наконец, отмечает, что чрезмерно широкие пределы разрешения отразились на способе его исполнения. После того, как заявитель добровольно выдал копирующее устройство по требованию следователя, последний, тем не менее, приступил к тщательному обыску помещений на улицах Горького и Куйбышева и изъял компьютеры заявителя с периферийными устройствами, личные и профессиональные записи, визитные карточки и другие предметы. Европейский суд отмечает, что во время обыска отсутствовали гарантии против вмешательства в профессиональные секреты, например, такие как запрет изъятия документов, защищенных адвокатской тайной, или надзор за обыском со стороны независимого наблюдателя, способного определить, независимо от следственной бригады, какие документы охватываются юридической профессиональной привилегией (см. Постановление Европейского суда от 27 сентября 2005 г. по делу "Саллинен и другие против Финляндии" (Sallinen and Others v. Finland), жалоба N 50882/99, § 89; и Решение Европейского суда по делу "Тамосиес против Соединенного Королевства" (Tamosius v. United Kingdom), жалоба N 62002/00, ECHR 2002-VIII). Присутствие двух понятых очевидно не могло считаться достаточной гарантией, с учетом того, что они не имели юридической квалификации и не могли распознать привилегированные материалы (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Илия Стефанов против Болгарии", § 43). Кроме того, что касается электронных данных, содержавшихся в компьютерах заявителя, изъятых следователем, во время обыска, по-видимому, не применялась процедура отсеивания (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Визер и "Бикос бетейлигунген ГмбХ" против Австрии", § 63).
35. Учитывая характер материалов, которые были осмотрены и изъяты, Европейский суд находит, что обыск затронул профессиональные секреты в степени, не соразмерной как бы то ни было преследуемой цели. Европейский суд напоминает в этой связи, что, когда затронут адвокат, вмешательство в профессиональные секреты может иметь последствия для надлежащего отправления правосудия и, следовательно, для прав, гарантированных статьей 6 Конвенции (см. Постановление Европейского суда по делу "Смирнов против Российской Федерации", § 48, и Постановление Европейского суда по делу "Нимиц против Германии", § 37, оба упоминавшиеся выше).
36. В итоге Европейский суд полагает, что обыск, проведенный без относимых и достаточных оснований и в отсутствие гарантий от вмешательства в профессиональные секреты, в квартире и конторе заявителя, который не подозревался в совершении какого-либо преступления, а являлся защитником обвиняемого по тому же уголовному делу, не было "необходимо в демократическом обществе". Соответственно, имело место нарушение статьи 8 Конвенции.
II. Иные предполагаемые нарушения Конвенции
37. Наконец, ссылаясь на статьи 3, 6, 10 и 13 Конвенции, заявитель жаловался на то, что проведение обыска в ночное время было бесчеловечным, рассмотрение жалобы - несправедливым, что он преследовался за выражение мнения о законных действиях милиции, и что отсутствовали эффективные средства правовой защиты в связи с его жалобами.
38. Однако, принимая во внимание представленные материалы, и постольку, поскольку предмет жалоб находится в его юрисдикции, Европейский суд не усматривает в них признаков нарушения прав и свобод, предусмотренных Конвенцией или Протоколами к ней. Следовательно, жалоба в данной части подлежит отклонению как явно необоснованная в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции.
III. Применение статьи 41 Конвенции
39. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"если Европейский суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
40. Заявитель требовал 1000000 евро в качестве компенсации морального вреда.
41. Власти Российской Федерации утверждали, что требование являлось необоснованным и явно чрезмерным.
42. Европейский суд признает, что заявитель претерпел моральный вред в виде страдания и разочарования в связи с нарушением его права на уважение жилища, которое не компенсировалось в достаточной степени установлением факта нарушения Конвенции. Однако он находит сумму, требуемую заявителем, чрезмерной. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский суд присуждает заявителю 3000 евро по данному основанию, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму.
B. Судебные расходы и издержки
43. Заявитель также требовал 332 рубля 70 копеек в качестве компенсации почтовых расходов. Он представил копии почтовых квитанций.
44. Власти Российской Федерации утверждали, что это требование являлось необоснованным.
45. С учетом представленных материалов Европейский суд признает, что указанные расходы были действительно понесены и являются разумными по размеру. Соответственно, Европейский суд присуждает заявителю требуемую сумму полностью, то есть 10 евро, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть на него возложена.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
46. Европейский суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
НА ОСНОВАНИИ ИЗЛОЖЕННОГО СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) признал жалобу приемлемой в части обыска в помещениях заявителя, а в остальной части неприемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 8 Конвенции;
3) постановил:
a) что власти государства-ответчика обязаны в течение трех месяцев выплатить заявителю следующие суммы, подлежащие переводу в рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты:
i) 3000 евро (три тысячи евро) в счет компенсации морального вреда, а также любые налоги, подлежащие начислению на указанную выше сумму;
ii) 10 евро (десять евро) в счет возмещения судебных расходов и издержек, а также любой налог, обязанность уплаты которого может быть на него возложена;
b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4) отклонил оставшуюся часть требований заявителя о справедливой компенсации.
Председатель Палаты Суда
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН
