Председателю Государственной Думы Федерального Собрания
Российской Федерации
В.В. Володину
Уважаемый Вячеслав Викторович!
В Федеральной палате адвокатов Российской Федерации рассмотрен проект федерального закона № 280281-7 «О внесении изменений в статьи 108 и 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (далее – законопроект), внесенный в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации Верховным Судом Российской Федерации.
Указанный законопроект разработан во исполнение пункта 4 Перечня поручений Президента Российской Федерации о мерах по снижению административной нагрузки на субъекты предпринимательской деятельности в Российской Федерации от 15 августа 2017 г. № Пр-1611, в соответствии с которым необходимо внести изменения в законодательство в целях исключения фактов продления срока содержания под стражей лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности, в случае если по уголовному делу не производятся активные следственные действия.
Законопроектом, помимо иных новаций, предлагается:
1) уточнение круга лиц, обвиняемых в совершении преступлений в сфере предпринимательской деятельности, на которых распространяются положения части первой статьи 108 УПК РФ, устанавливающие запрет на заключение под стражу;
2) новая редакции части восьмой статьи 109 УПК РФ, обеспечивающая исключение фактов продления срока содержания под стражей, в случае, если по уголовному делу имеет место неэффективная организация расследования, в частности, ходатайства мотивируются необходимостью производства тех же следственных действий, для производства которых срок содержания под стражей продлевался ранее.
I. Считаем, что законопроект может быть поддержан в части уточнения круга лиц, указанных в части первой статьи 108 УПК РФ, в отношении которых установлен запрет заключения под стражу в связи с совершением преступления в сфере экономической деятельности.
В законопроекте предлагается часть первую статьи 108 УПК РФ изложить в редакции, содержащей уточнение, что к указанным лицам относятся подозреваемые, обвиняемые в преступлениях, предусмотренных частями первой – четвертой статьи 159, статьями 159–159, 159, 159, 160, 165 УПК РФ, если они совершены индивидуальным предпринимателем в связи с осуществлением им предпринимательской деятельности и (или) управлением принадлежащим ему имуществом, используемым в целях предпринимательской деятельности, либо если эти преступления совершены членом органа управления коммерческой организации в связи с осуществлением им полномочий по управлению организацией, либо в связи с осуществлением коммерческой организацией предпринимательской или иной экономической деятельности.
Полностью поддерживая данное уточнение, обращаем внимание на то, что предлагаемая новация практически полностью текстуально совпадает с разъяснением, изложенным в абзаце 2 пункта 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 (ред. от 24 мая 2016 г.) «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога». Таким образом, предлагаемая в законопроекте поправка является нормативизацией разъяснения, изложенного в указанном Постановлении Пленума, применяемого на практике с 2013 г., т.е. в буквальном смысле «новеллой» не является.
Тем не менее придание этому разъяснению нормативно-правовой природы, по нашему мнению, обеспечит большую императивность указанного правила и минимизирует случаи необоснованного отказа в применении положений части первой статьи 108 УПК РФ в отношении предпринимателей.
II. Полагаем, что законопроект «О внесении изменений в статьи 108 и 109 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» нуждается в корректировке путем усиления гарантий, обеспечивающих запрет продления срока содержания под стражей, в случае, если по уголовному делу имеет место неэффективная организация расследования.
Полностью поддерживаем концепцию запрета продления срока содержания под стражей, в случае если по уголовному делу имеет место неэффективная организация расследования.
По смыслу Конституции Российской Федерации, ее статей 17 (часть 2), 21 (часть 1) и 22 (часть 1), принадлежащее каждому от рождения право на свободу и личную неприкосновенность, воплощает наиболее значимое социальное благо, которое, исходя из признания государством достоинства личности, предопределяет недопустимость произвольного вмешательства в сферу ее автономии и создает условия, как для демократического устройства общества, так и для всестороннего развития человека. Именно поэтому Конституция Российской Федерации допускает возможность его ограничения лишь в той мере, в какой это необходимо в определенных ею целях, в установленном законом порядке, с соблюдением общеправовых принципов и на основе конституционных критериев необходимости, разумности и соразмерности, с тем, чтобы не оказалось затронутым само существо данного права.
Как отметил Конституционный Суд РФ, всякое ограничение или лишение права на свободу и личную неприкосновенность в связи с необходимостью изоляции лица от общества, применяемой в виде меры пресечения в процессе судопроизводства либо в виде уголовного или административного наказания, должно обеспечиваться судебным контролем и другими правовыми гарантиями его справедливости и соразмерности, исходя из его законодательно установленных пределов (Постановление Конституционного Суда РФ от 6 декабря 2011 г. № 27-П по делу о проверке конституционности статьи 107 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Эстонской Республики А.Т. Федина // СЗ РФ. 2011. № 51. Ст. 7552.).
Европейский Суд по правам человека также исходит из того, что правовая защита лица от произвольного вмешательства со стороны государства в его право на свободу, гарантированное ст. 5 Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, предполагает соразмерность ограничения этого права, означающую обеспечение баланса между общественными интересами, которые могут потребовать предварительного заключения лица под стражу, и важностью права на свободу личности – с учетом презумпции невиновности; при установлении такого баланса важным фактором является продолжительность содержания под стражей, которая не должна превышать разумных пределов.
Важнейшим критерием, определяющим разумные пределы содержания обвиняемого под стражей, является должная активность органов предварительного расследования по проведению следственных и (или) иных процессуальных действий в отношении лица, содержащегося под стражей. В ч. 3 ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации достаточность и эффективность действий органов предварительного расследования названа условием разумности всего срока досудебного производства по уголовному делу, что распространяет это требование и на срок содержания обвиняемого под стражей. Длительный отказ от проведения с участием обвиняемого в период его содержания под стражей следственных и (или) иных процессуальных действий обессмысливает само продление его срока содержания под стражей, трансформирует примененную меру уголовно-процессуального принуждения в разновидность наказания в отношении лица, еще не признанного виновным.
Необоснованные задержки производства с участием обвиняемого в период его содержания под стражей следственных и (или) иных процессуальных действий влекут затягивание предварительного расследования, создают предпосылки для неоднократного продления его срока, что неизбежно влечет за собой необоснованное продление сроков содержания под стражей, порождая структурную проблему правоприменения.
Между тем действующая редакция Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации не устанавливает в качестве обязательного условия продления срока содержания под стражей необходимость проверки судом наличия необоснованных задержек производства с участием обвиняемого в период его содержания под стражей следственных и (или) иных процессуальных действий.
Указывая в качестве условий продления срока содержания обвиняемого под стражей до 12 месяцев на «особую сложность уголовного дела», а также на «исключительность» продления срока содержания под стражей свыше 12 месяцев, УПК РФ не предусматривает никаких процессуальных гарантий, обеспечивающих достаточность и эффективность действий органов предварительного расследования, соответствующих этой сложности и исключительности, позволяющих им произвести необходимые следственные и процессуальные действия без дальнейшей пролонгации срока содержания обвиняемого под стражей.
Скорейшее устранение указанного пробела в законодательстве обеспечит, как мы надеемся, необходимое соответствие режима продления срока содержания обвиняемого под стражей конституционно-правовым и международно-правовым стандартам.
Однако предлагаемая в законопроекте новация, как и ранее рассмотренная, является лишь нормативизацией разъяснения, изложенного в абз. 1 пункта 22 указанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ. В указанном абзаце говорится: «При рассмотрении ходатайств о продлении срока содержания обвиняемых под стражей суду следует проверять обоснованность доводов органов предварительного расследования о невозможности своевременного окончания расследования. В случае, когда ходатайство о продлении срока содержания под стражей возбуждается перед судом неоднократно и по мотивам необходимости выполнения следственных действий, указанных в предыдущих ходатайствах, суду надлежит выяснять причины, по которым они не были произведены. Если причина, по мнению суда, заключается в неэффективной организации расследования, это может явиться одним из обстоятельств, влекущих отказ в удовлетворении ходатайства. В таких случаях суд вправе реагировать на выявленные нарушения путем вынесения частных постановлений».
Данное разъяснение текстуально совпадает с существом новеллы, предлагаемой в рассматриваемом законопроекте.
По нашему мнению, одна лишь нормативизация разъяснений, изложенных ранее в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, сама по себе, не является оптимальным способом решения каких-либо проблем правоприменения. Предлагаемые в законопроекте поправки применялись на практике (в форме указанного разъяснения Пленума Верховного Суда РФ) с 2013 г. и, если они не смогли в должной мере обеспечить исключение продления срока обвиняемого под стражей в случае неэффективной организации расследования, вряд ли это произойдет, когда эти разъяснения формально будут включены в текст ст. 109 УПК РФ.
Представляется, что выполнение поручения Президента РФ предполагает создание нового уголовно-процессуального механизма, обеспечивающего запрет продления срока содержания под стражей, в случае неэффективной организации расследования.
В связи с этим предлагаем, помимо новаций, изложенных в рассматриваемом законопроекте, закрепить в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации положение о том, что продление срока содержания под стражей обвиняемого не допускается при наличии необоснованных задержек производства следственных и (или) иных процессуальных действий.
С этой целью предлагается ввести новое основание отмены или изменения меры пресечения в виде заключения под стражу – наличие необоснованных задержек производства в период содержания обвиняемого под стражей следственных и (или) иных процессуальных действий.
Во избежание нейтрализации предлагаемой новеллы в судебной практике предлагается нормативно закрепить обязанность обоснования срока, на который продлевается содержание обвиняемого под стражей, необходимостью производства конкретных следственных и (или) иных процессуальных действий, с обязательным указанием их продолжительности.
В связи с этим предлагаем дополнить статью 109 УПК РФ частью 3, а статью 110 УПК РФ – частью 12 следующего содержания:
в статье 109:
«3. В случаях, предусмотренных частью 2 и частью 3 настоящей статьи, не допускается продление срока содержания обвиняемого под стражей при наличии необоснованных задержек производства следственных и (или) иных процессуальных действий. Срок, на который продлевается содержание обвиняемого под стражей, должен быть обоснован необходимостью производства конкретных следственных и (или) иных процессуальных действий и соответствовать их продолжительности.».
в статье 110:
дополнить статью частью 12 следующего содержания:
«Мера пресечения в виде заключения под стражу отменяется или заменяется на более мягкую при наличии необоснованных задержек производства следственных и (или) иных процессуальных действий.».
Учитывая, что отсроченный судебный контроль достаточности и эффективности действий органов предварительного расследования в период содержания обвиняемого под стражей не во всех случаях обеспечивает экстренное предотвращение незаконного бездействия дознавателя и следователя, полагаем необходимым создание механизма оперативного реагирования на необоснованные задержки производства с участием обвиняемого следственных и (или) иных процессуальных действий. С этой целью необходимо расширить круг лиц, правомочных отменить или изменить меру пресечения, за счет включения в него прокурора и руководителя следственного органа, что позволит обвиняемому и его защитнику более оперативно реагировать на незаконное бездействие дознавателя и следователя. В связи с этим предлагаем часть 2 статьи 110 УПК РФ изложить в следующей редакции:
«Отмена или изменение меры пресечения производится по постановлению дознавателя, следователя, руководителя следственного органа, прокурора или судьи либо по определению суда.».
На основании изложенного просим Вас, уважаемый Вячеслав Викторович, довести позицию Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации до сведения депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации для возможного учета мнения профессионального сообщества при принятии решения по данному законопроекту.
Президент ФПА РФ
Ю.С. Пилипенко
