Обзор дисциплинарных производств, рассмотренных Советом Адвокатской палаты Санкт-Петербурга на заседании 21.08.2024 г.

1. Нахождение адвоката в трудовых отношениях не только вступает в прямое противоречие с императивным требованием п. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре, но и нарушает закреплённый в п. 2 ст. 3 Закона об адвокатуре базовый принцип независимости адвокатской деятельности, а, следовательно, формирует для адвоката состав серьёзного дисциплинарного проступка и должно повлечь привлечение такого адвоката к дисциплинарной ответственности.

Адвокат, статус которого приостановлен, вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника при условии строгого и неукоснительного соблюдения распространяющихся на него корпоративных требований, в частности, требований п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 5, п. 4 ст. 9 КПЭА.

Квалифкомиссией было установлено, что статус адвоката В. присвоен ХХ.12.2017 решением Квалификационной комиссии АП СПб (протокол № Х); распоряжением ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО от ХХ.12.2017 она была внесена в региональный реестр адвокатов города Санкт-Петербурга под № 78/ХХХХ.

На основании решения Совета АП СПб от ХХ.02.2022 статус адвоката В. был приостановлен с ХХ.02.2022; сведения о приостановлении статуса В. были внесены в реестр распоряжением ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО от ХХ.02.2022 № ХХХ-р.

По информации из МИФНС РФ № ХХ по СПб от ХХ.12.2023 В. с ХХ.10.2020 по настоящее время является учредителем и генеральным директором ООО «А.». С января по ноябрь 2020 г. ООО «А-М» представляло сведения о доходах по форме 2-НДФЛ в отношении В. с указанием кода 200, свидетельствующем о доходе в виде заработной платы по трудовому договору, а ООО «А-С» представляет указанные сведения до настоящего времени.

Квалифкомиссия пришла к обоснованному выводу о необходимости раздельного рассмотрения двух вменяемых адвокату дисциплинарных обвинений, связанных с различными временными периодами нахождения адвоката В. в трудовых отношениях, – с ООО «А-М» (1) и с ООО «А-С» (2).

1) Квалифкомиссия верно отметила, что возможное нарушение адвокатом В. требований действующего законодательства об адвокатуре, связанное с её работой в ООО «А-М», относится к разряду длящихся и было фактически прекращено не позднее декабря 2020 г., так как последние сведения о выполнении указанным работодателем своих обязательств по выплате заработной платы и удержанию налога на доходы физического лица (НДФЛ) датированы ноябрём 2020 г. Между тем дисциплинарное производство в отношении адвоката было возбуждено на основании распоряжения № Х президента АП СПб от ХХ.01.2024. Таким образом с момента окончания возможного дисциплинарного нарушения и до возбуждения по данному обстоятельству дисциплинарного дела прошло более трёх лет.

В свою очередь, в соответствии с абз. 1 п. 5 ст. 18 КПЭА меры дисциплинарной ответственности могут быть применены к адвокату, если с момента совершения им нарушения прошло не более двух лет, а при длящемся нарушении – с момента прекращения (пресечения).

При таких обстоятельствах Квалифкомиссия заключила о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката В. в части дисциплинарного обвинения в нахождении её в трудовых отношениях с ООО «А-М» вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности, обнаружившегося в ходе разбирательства комиссией, т.е. по основанию, предусмотренному подп. 6 п. 1 ст. 25 КПЭА.

Совет АП СПб посчитал необходимым изменить основание прекращения дисциплинарного производства в данной части.

В соответствии с подп. 3 п. 3 ст. 21 КПЭА истечение сроков применения мер дисциплинарной ответственности является обстоятельством, исключающим возможность дисциплинарного производства.

В силу положений п. 2 ст. 21 КПЭА, …при обнаружении обстоятельств, исключающих возможность дисциплинарного производства, президент палаты либо лицо, его замещающее, своим распоряжением отказывает в его возбуждении, возвращает эти документы заявителю, указывая основания принятого решения.

Согласно п. 8 ст. 23 КПЭА квалификационная комиссия обязана вынести заключение по существу, если к моменту возбуждения дисциплинарного производства не истекли сроки, предусмотренные статьёй 18 настоящего Кодекса.

По смыслу приведённых взаимосвязанных норм, регулирующих процедурные основы дисциплинарного производства, истечение сроков применения мер дисциплинарной ответственности на момент принятия президентом палаты решения по поступившей жалобе является препятствием для возбуждения дисциплинарного производства в той части дисциплинарных претензий, срок давности по которым истёк. Установив, что сроки, предусмотренные ст. 18 КПЭА, истекли к моменту возбуждения дисциплинарного производства, квалификационная комиссия вправе этим ограничиться и не высказываться по существу выдвинутых в отношении адвоката дисциплинарных обвинений (в отличие о случаев, когда сроки, предусмотренные статьёй 18 КПЭА, истекли после возбуждения дисциплинарного производства).

При таких обстоятельствах в указанной части дисциплинарное производство в отношении адвоката В. подлежит прекращению вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства Советом отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства, т.е. по основанию, предусмотренному подп. 8 п. 1 ст. 25 КПЭА.

2) В отношении периода времени, в течение которого адвокат В. являлась (и является до настоящего времени) генеральным директором ООО «А-С», Квалифкомиссия отметила следующее.

В соответствии с положениями п. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре адвокат не вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника, за исключением научной, преподавательской и иной творческой деятельности, а также занимать государственные должности Российской Федерации, государственные должности субъектов Российской Федерации, должности государственной службы и муниципальные должности.

Из изложенного следует, что нахождение адвоката в трудовых отношениях не только вступает в прямое противоречие с императивным требованием п. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре, но и нарушает закреплённый в п. 2 ст. 3 Закона об адвокатуре базовый принцип независимости адвокатской деятельности, а, следовательно, формирует для адвоката состав серьёзного дисциплинарного проступка и должно повлечь привлечение такого адвоката к дисциплинарной ответственности.

Квалифкомиссия обоснованно констатировала, что, как минимум, с ХХ.10.2020 адвокат В., выполнявшая функции генерального директора ООО «А-С» и находящаяся в трудовых отношениях с указанным юридическим лицом, нарушала указанные выше положения Закона об адвокатуре. На основании изложенного Квалифкомиссия пришла к правомерному выводу о наличии в действиях адвоката нарушения требований п. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре.

Между тем в соответствии с п. 3.1 ст. 16 Закона об адвокатуре лицо, статус адвоката которого приостановлен, не вправе осуществлять адвокатскую деятельность, а также занимать выборные должности в органах адвокатской палаты субъекта Российской Федерации или Федеральной палаты адвокатов. Также приостановление статуса адвоката влечёт за собой приостановление действия гарантий, предусмотренных Федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», за исключением гарантий, предусмотренных пунктом 2 статьи 18 указанного Федерального закона (п. 3 ст. 16 Закона об адвокатуре).

При этом КПЭА не содержит запрета на вступление адвоката, статус которого приостановлен, в трудовые отношения в качестве работника. Вместе с тем адвокат при всех обстоятельствах должен сохранять честь и достоинство, присущие его профессии (п. 1 ст. 4 КПЭА). Адвокат, в силу прямого указания п. 2 ст. 5 КПЭА, должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре. Осуществление адвокатом иной деятельности не должно порочить честь и достоинство адвоката или наносить ущерб авторитету адвокатуры (п. 4 ст. 9 КПЭА).

В соответствии с вышеуказанными положениями адвокат, статус которого приостановлен, вправе вступать в трудовые отношения в качестве работника при условии строгого и неукоснительного соблюдения распространяющихся на него корпоративных требований, в частности, требований п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 5, п. 4 ст. 9 КПЭА[2].

Таким образом, с момента принятия в отношении конкретного адвоката советом адвокатской палаты решения о приостановлении статуса, на такого адвоката уже не будут распространяться требования п. 1 ст. 2 Закона об адвокатуре. Применительно к длящемуся дисциплинарному нарушению, коим и является нахождение адвоката в трудовых отношениях, такое положение будет означать прекращение (окончание) профессионально-этического проступка.

Руководствуясь ранее упомянутыми положениями п. 5 ст. 18 КПЭА, и с учётом ранее установленной даты, с которой статус адвоката В. был приостановлен (ХХ.11.2022), Квалифкомиссия обоснованно констатировала истечение двухгодичного срока привлечения адвоката В. к дисциплинарной ответственности на дату рассмотрения дисциплинарного дела в Квалифкомиссии.

В то же время, согласно требованиям п. 8 ст. 23 КПЭА Квалифкомиссия была обязана вынести заключение по существу, если к моменту возбуждения дисциплинарного производства не истекли сроки, предусмотренные ст. 18 КПЭА. Поскольку, как уже указывалось выше, дисциплинарное производство № 10/2024 в отношении адвоката В. было возбуждено президентом АП СПб ХХ.01.2024, Квалифкомиссия правомерно вынесла своё заключение по нему по существу выдвинутых в отношении адвоката дисциплинарных обвинений.

При таких обстоятельствах Квалифкомиссия пришла к обоснованному заключению о наличии в действиях адвоката В. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, выразившегося в том, что она в период с ХХ.10.2020 по ХХ.02.2022, имея действующий статус адвоката АП СПб, в нарушение требований п. 1
ст. 2 Закона об адвокатуре состояла в трудовых отношениях с коммерческой организацией – ООО «А-С».

Вместе с тем Совет адвокатской палаты в отсутствие возражений со стороны адвоката В. прекращает дисциплинарное производство по основанию, предусмотренному подп. 6 п. 1 ст. 25 КПЭА (вследствие истечения сроков применения мер дисциплинарной ответственности, обнаружившегося в ходе разбирательства комиссией).

(Дисциплинарное производство № 10/2024 в отношении адвоката В.)

2. Адвокат, осуществляющий защиту в уголовном деле по соглашению, в случае невозможности личного участия в следственных или процессуальных действиях в ту дату, которая была с ним заранее согласована, не должен рассчитывать на свою замену в уголовном деле адвокатом, осуществляющим защиту по назначению органов следствия или суда «на один день», даже если он получил на это согласие своего подзащитного.

Исходя из смысла добросовестности, адвокат должен регулярно проверять поступающие ему на почту (в том числе и на электронную) сообщения и письма.

Оказавшись в условиях потенциального совпадения времени двух процессуальных действий, адвокат вправе ходатайствовать об отложении одного из них в целях недопущения риска опоздать на второе процессуальное действие.

Квалифкомиссия установила в действиях (бездействии) адвоката З. ряд нарушений, выразившихся в следующем.

(1) Адвокат З. на основании соглашения с ХХ.ХХ.2023 осуществлял защиту К. по уголовному делу, находящемуся в производстве следственного отделения Межмуниципального отдела МВД РФ «Д.» УМВД РФ по Н. области.

ХХ.10.2023 адвокат З., будучи надлежащим образом извещённым о времени судебного заседания в В. районном суде Н. области по рассмотрению ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемому К., без уважительных причин участия в судебном заседании не принял.

При этом данная дата была определена судом заранее – ХХ.09.2023, когда адвокат З. хоть и не явился в суд, но согласовал данную дату с судом, исходя, в частности, и из своей занятости по другим делам.

(2) Кроме этого, ХХ.10.2023 адвокат З., будучи надлежащим образом извещённым о времени проведения следственных действий, без уважительных причин участия в них не принял.

(3) Кроме этого, ХХ.10.2023 адвокат З., будучи надлежащим образом извещённым о времени проведения следственных действий, без уважительных причин участия в них не принял.

(4) Наконец, ХХ.10.2023 адвокат З., будучи надлежащим образом извещённым о времени проведения следственных действий, без уважительных причин участия в них не принял.

В ходе дисциплинарного разбирательства в Квалифкомиссии не нашли подтверждения следующие доводы представления ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО.

1. Исходя из презумпции добросовестности адвоката, Квалифкомиссия пришла к обоснованному выводу, что адвокат З. отсутствовал на следственных действиях ХХ.08.2023 не умышленно, а сложившаяся ситуация объясняется несогласованностью действий начальника СО МО МВД России «Д.» Б. и сотрудников аппарата В. районного суда Н. области.

2. ХХ.09.2023 в 15:00 час. адвокат З., будучи ХХ.09.2023 уведомленным надлежащим образом, то есть путём направления ему извещения Почтой России, а также на адрес электронной почты, не явился в В. районный суд Н. области для участия в судебном заседании по рассмотрению ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемому К.

При этом адвокат заранее известил суд о своей занятости и также заранее согласовал с сотрудниками аппарата суда дату следующего судебного заседания на ХХ.10.2023.

Совет АП СПб, изучив материалы дисциплинарного производства, выслушав стороны, обсудив заключение Квалифкомиссии, пришёл к следующим выводам.

Относительно нарушения (1).

ХХ.10.2023 адвокат З. не участвовал в судебном заседании в В. районном суде Н. области по рассмотрению ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей обвиняемому К.

При этом данная дата была определена судом заранее – ХХ.09.2023, когда адвокат З. хоть и не явился в суд, но согласовал данную дату с судом, исходя, в том числе и из своей занятости по другим делам.

Как объясняет адвокат З., причиной его неявки в В. районный суд Н. области ХХ.10.2023 стала его занятость в этот день в Н. районном суде Н. области в другом судебном заседании по уголовному делу № 1-ХХХ/2024 (1-ХХХ/2023) в отношении Л., которого адвокат З. также защищает по соглашению.

Как следует из открытой информации, размещённой на сайте Н районного суда Н. области, дата заседания по уголовному делу в отношении Л. была определена ХХ.09.2023, то есть позднее даты ХХ.09.2023, когда с адвокатом была согласована дата судебного заседания – ХХ.10.2023 в В. районном суде Н. области.

Следовательно, адвокат З., действуя разумно и добросовестно, должен был при назначении ХХ.09.2023 в Н. районном суде Н. области даты судебного заседания по уголовному делу в отношении Л. на дату ХХ.10.2023 учитывать, что ранее – ХХ.09.2023 на эту же дату – ХХ.10.2023 уже назначено судебное заседание в В. районном суде Н. области по делу в отношении К., и просить судью Н. районного суда Н. области учесть занятость адвоката ХХ.10.2023 в В. районном суде Н. области.

Квалифкомиссия верно отметила, что факт согласования адвокатом З. со своим подзащитным К. позиции об участии ХХ.10.2023 в судебном заседании в защиту прав К. адвоката по назначению, а также о последующем обжаловании адвокатом З. решения суда и его участии в суде апелляционной инстанции, не может свидетельствовать о добросовестности адвоката.

По смыслу положений подп. 1 ст. 8 КПЭА, а также норм уголовно-процессуального законодательства (в частности, содержащихся в главе 7 УПК РФ) обязанности адвоката не ограничиваются только качеством оказания юридической помощи непосредственно доверителю, но распространяются также и на организационные вопросы, связанные с процессуальными действиями и судебными разбирательствами, и это не лишает орган юстиции права ставить перед дисциплинарными органами адвокатской палаты вопрос о привлечении адвоката-защитника по соглашению к дисциплинарной ответственности за ненадлежащее исполнение взятых на себя обязанностей, выразившееся в неявке в ранее назначенное судебное заседание.

Квалифкомиссия верно отметила, что в представлении ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО не даётся оценка добросовестности адвоката З. с точки зрения качества и тактики его защиты обвиняемого К., а указывается на недобросовестность адвоката, выразившуюся в неявке в суд в заранее обозначенную дату заседания, что повлекло вызов адвоката по назначению.

Совет АП СПб разделяет мнение Квалифкомиссии, что адвокат, осуществляющий защиту в уголовном деле по соглашению, в случае невозможности личного участия в следственных или процессуальных действиях в ту дату, которая была с ним заранее согласована в связи с занятостью в ином деле, которое было назначено на эту же дату, но позднее, исходя из смысла добросовестности, не должен рассчитывать на свою замену в уголовном деле адвокатом, осуществляющим защиту по назначению органов следствия или суда «на один день», даже если он получил на это согласие своего подзащитного. Не может расцениваться как исключительный случай рассмотрение другого дела в ином суде в ту же дату, что и ранее назначенное рассмотрение ходатайства о продлении меры пресечения подсудимому по уголовному делу.

Совет АП СПб соглашается с выводами Квалифкомиссии в данной части, поскольку они основаны на правильно, полно, всесторонне и достоверно установленных обстоятельствах дела.

Вместе с тем относительно квалификации совершённого проступка Совет АП СПб считает необходимым отметить следующее.

Предписания подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре имеют обеспечительный характер и назначение и направлены на охрану прав и интересов доверителя. Поэтому только доверителю, вступившему в фидуциарные договорные отношения с адвокатом на основании соглашения об оказании юридической помощи, предоставлено исключительное право оценивать качество исполнения адвокатом этой обязанности.

В отсутствие в материалах настоящего дисциплинарного дела данных о наличии у доверителя адвоката З. – К. каких-либо претензий к оказываемой ему адвокатом правовой помощи, в том числе и при обстоятельствах, указанных в представлении, квалификация действий (бездействия) адвоката З. по данной норме является необоснованной. Поэтому ссылку на данную норму необходимо исключить.

Также в ходе дисциплинарного разбирательства не было получено сведений, бесспорно указывающих на то, что адвокатом З. было принято поручений на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии был выполнить.

При таком положении квалифицировать действия адвоката З. по подп. 5 п. 1 ст. 9 КПЭА не представляется возможным.

Поэтому ссылку на данную норму также необходимо исключить.

Соответственно, Совет АП СПб нашёл в действиях (бездействии) адвоката З., не явившегося для участия в судебном заседании ХХ.10.2023, нарушение требований подп. 1 ст. 8 КПЭА.

Относительно нарушения (2).

ХХ.10.2023 адвокат З. отсутствовал на следственных действиях. В материалах дисциплинарного производства имеется извещение следователя, направленное адвокату З. ХХ.10.2023 как Почтой России, так и на электронную почту адвоката с указанием, что обвиняемый К. будет находиться в ИВС МО МВД России «С.» Н. области.

Как верно отметила Квалифкомиссия, адвокат З. не оспаривает факта получения извещения о назначении следственных действий на ХХ.10.2023, каких-либо доказательств того, что адвокат З. получил извещение позже ХХ.10.2023, Квалифкомиссии представлено не было.

Исходя из смысла добросовестности, адвокат должен регулярно проверять поступающие ему на почту (в том числе и на электронную) сообщения и письма; адвокат З. не представил подтверждений невозможности получать почту, в том числе и письма на электронную почту в период с ХХ.10.2023 по ХХ.10.2023.

Таким образом, доводы адвоката о том, что извещение о проведении следственных действий в дату ХХ.10.2023 было им получено позже этой даты, ничем не подтверждены. Каких-либо документов о занятости адвоката в этот день в иных делах или невозможности участвовать в следственных действиях по иным уважительным причинам адвокатом З. представлено не было.

Совет АП СПб соглашается с выводами Квалифкомиссии в данной части, поскольку они основаны на правильно, полно, всесторонне и достоверно установленных обстоятельствах дела.

Вместе с тем, что касается квалификации совершённого проступка, Совет АП СПб считает необходимым исключить из неё ссылку на подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре по причинам, указанным выше.

При данных обстоятельствах Совет АП СПб пришёл к выводу о том, что, не явившись для участия в следственных действиях ХХ.10.2023, адвокат З. нарушил требования подп. 1. ст. 8 КПЭА.

Относительно нарушения (3).

ХХ.10.2023 адвокат З., будучи извещённым следователем ХХ.10.2023 заранее как Почтой России, так и на электронную почту адвоката, не участвовал в следственных действиях с участием обвиняемого К., назначенных в период с 9.00 час. до 13.00 час.; при этом К. находился в ИВС МО МВД России «С.» Н. области.

ХХ.10.2023 адвокат З. направил следователю ходатайство о переносе следственных действий с участием К. на ХХ.10.2023 и ХХ.10.2023, так как ХХ.10.2023 он был занят в судебном заседании по делу № 2-ХХХ/2023 в С. районном суде Н. области.

При этом, как следует из открытой информации на сайте С. районного суда Н. области, дело № 2-ХХХ/2023 является гражданским делом и на дату ХХ.10.2023 было назначено предварительное слушание в 14.30 час.

Признавая в данной части дисциплинарных претензий презумпцию добросовестности адвоката З. опровергнутой, Квалифкомиссия исходила из следующего.

Как следует из информации в сети «Интернет», расстояние между городом С. Н. области и городом Ст. Н. области по трассе составляет около 80 км на автомашине, то есть доехать из одного населенного пункта в другой на автомашине возможно в срок около одного часа.

Однако, адвокат З. ХХ.10.2023 в период с 9.00 час. до 13.00 час. не поехал в ИВС МО МВД России «С.» Н. области, а участвовал в рассмотрении гражданского дела № 2-ХХХ/2023 в С. районном суде Н. области, назначенном ХХ.10.2023 в 14.30 час.

Тот факт, что ХХ.10.2023 адвокат З. направил следователю ходатайство о переносе следственных действий с участием К. на ХХ.10.2023 и ХХ.10.2023, но следователь это ходатайство не рассмотрел, не свидетельствует, по мнению Квалифкомиссии, о добросовестности адвоката.

С такими выводами Квалифкомиссии Совет АП СПб не согласился.

Указав в заключении, что доехать из одного населенного пункта в другой на автомашине возможно в срок около одного часа, Квалифкомиссия не установила, имелась ли в тот день в распоряжении адвоката З. автомашина. Но даже если допустить, что автомашина в распоряжении адвоката З. и имелась, то в ходе дисциплинарного разбирательства не были установлены иные существенные обстоятельства, необходимые для исчисления времени прибытия из одной точки маршрута в другую – ходовые характеристики транспортного средства, водительские навыки адвоката, состояние дорожного покрытия, погодные условия и т.п. При таких условиях невозможно сделать однозначный вывод о времени, необходимом для прибытия в С. районный суд Н. области после окончания следственных действий в ИВС МО МВД России «С.» Н. области. Кроме этого, не имелось никаких гарантий, что следственные действия с участием обвиняемого К. закончатся в указанное следователем время.

Совет АП СПб полагает, что, оказавшись в условиях потенциального совпадения времени двух процессуальных действий, адвокат был вправе ходатайствовать об отложении одного из них в целях недопущения риска опоздать на второе процессуальное действие.

Также, по мнению Совета АП СПб, в ходе дисциплинарного разбирательства не было получено сведений, бесспорно указывающих на то, что адвокатом З. было принято поручений на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии был выполнить.

При таких обстоятельствах Совет АП СПб считает, что в действиях (бездействии) адвоката З., связанных с неявкой ХХ.10.2023 для участия в следственных действиях с участием обвиняемого К., отсутствуют нарушения норм, регулирующих адвокатскую деятельность, а дисциплинарное производство в отношении адвоката З. в указанной части подлежит прекращению вследствие отсутствия в его действиях (бездействии) нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) КПЭА (подп. 2 п. 1 ст. 25 КПЭА).

По нарушению (4).

ХХ.10.2023 адвокат З., будучи извещённым следователем ХХ.10.2023 заранее как Почтой России, так и на электронную почту адвоката, не участвовал в следственных действиях с участием обвиняемого К., назначенных в период с 9.00 час. до 13.00 час.; при этом К. находился в ИВС МО МВД России «С.» Н. области.

ХХ.10.2023 адвокат З. направил следователю ходатайство о переносе следственных действий с участием К. на ХХ.10.2023 и ХХ.10.2023, так как ХХ.10.2023 он был занят в судебном заседании по делу № 1-ХХ/2024 в Н. районном суде Н. области.

При этом, как следует из открытой информации на сайте Н. районного суда Н. области, дело № 1-ХХХ/2024 было назначено ХХ.10.2023 в 14.30 час.

Признавая в данной части дисциплинарных претензий презумпцию добросовестности адвоката З. опровергнутой, Квалифкомиссия исходила из следующего.

Как следует из информации в сети «Интернет», между городом Н. и городом Ст. Н. области расстояние по трассе составляет около 100 км. на автомашине, то есть доехать из одного населенного пункта в другой на автомашине возможно в срок около полутора часов.

Однако адвокат З. ХХ.10.2023 в период с 9.00 час. до 13.00 час. не поехал в ИВС МО МВД России «С.» Н. области, а участвовал в рассмотрении уголовного дела № 1-ХХХ/2023 в Н. районном суде Н. области, назначенном ХХ.10.2023 в 14.30 час.

Тот факт, что ХХ.10.2023 адвокат З. направил следователю ходатайство о переносе следственных действий с участием К. на ХХ.10.2023 и ХХ.10.2023, но следователь это ходатайство не рассмотрел, не свидетельствует, по мнению Квалифкомиссии, о добросовестности адвоката.

Совет АП СПб не согласился с такими выводами Квалифкомиссии по причинам, указанным в предыдущем пункте.

Дисциплинарное производство в отношении адвоката З. в указанной части также прекращено.

За совершение двух подтвердившихся нарушений, выразившихся в неявке без уважительных причин адвоката З. для участия в следственных действиях, ему объявлено замечание.

(Дисциплинарное производство № 390/2023 в отношении адвоката З.)

3. Неконкретность выдвинутых в обращении дисциплинарных обвинений и непредставление подтверждающих их доказательств исключают саму возможность для дисциплинарных органов адвокатского самоуправления рассмотреть такое обращение по существу. Перекладывание обязанности по доказыванию допущенных адвокатом нарушений на органы адвокатского самоуправления, не наделённые такими полномочиями, недопустимо.

Покидание адвокатом зала судебных заседаний до окончания слушания дела и без разрешения председательствующего свидетельствует о демонстративном неуважении к суду и о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей.

Квалифкомиссия установила в действиях (бездействии) адвоката С. нарушения, выразившиеся в следующем.

Адвокат С. в М. районном суде г. Санкт-Петербурга с ХХ.09.2021 на основании соглашения осуществлял защиту подсудимого К.

Очередное судебное заседание было назначено на дату ХХ.11.2023, но адвокат С. в судебное заседание не явился без предупреждения и без предоставления каких-либо документов, подтверждающих уважительность причин неявки.

Кроме этого, ХХ.11.2023 адвокат С. прибыл в М. районный суд г. Санкт-Петербурга и участвовал в судебном заседании по указанному уголовному делу, однако в процессе представления доказательств стороной обвинения около 12.00 час. заявил ходатайство об отложении дальнейшего рассмотрения уголовного дела в связи с его занятостью в другом процессе, который является приоритетным для адвоката. После этого, несмотря на возражения суда, адвокат С. самовольно покинул зал судебных заседаний, оставив своего подзащитного без юридической помощи.

Совет АП СПб, изучив материалы дисциплинарного производства, выслушав адвоката, обсудив заключение Квалифкомиссии, пришёл к следующим выводам.

1. Квалифкомиссия установила, что очередное судебное заседание М. районного суда г. Санкт-Петербурга было назначено на дату ХХ.11.2023, но адвокат С. в судебное заседание не явился без предупреждения и без предоставления каких-либо документов, подтверждающих уважительность причин неявки.

Квалифкомиссия отметила, что к обращению судьи не прилагается каких-либо доказательств того, что адвокат С. был надлежащим образом извещён об указанной дате и времени судебного заседания. Вместе с тем, учитывая отсутствие в объяснениях адвоката С., представленных в материалы дисциплинарного производства, возражений о том, что он не был осведомлён о дате и времени судебного заседания ХХ.11.2023, Квалифкомиссия посчитала факт извещения адвоката о дате и времени судебного заседания установленным и не вызывающим сомнения.

Совет АП СПб не согласился с выводами Квалифкомиссии в данной части.

Ранее Советом АП СПб была выработана следующая правовая позиция.

В силу подп. 4 п. 1 ст. 20 КПЭА, поданное в адвокатскую палату обращение судьи, рассматривающего дело, представителем (защитником) по которому выступает адвокат, и содержащее доводы о нарушении требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, является поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

Из п. 5 ст. 23 КПЭА следует, что участники дисциплинарного производства с момента его возбуждения имеют право давать по существу разбирательства устные и письменные объяснения, представлять доказательства.

В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 КПЭА разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами.

Согласно п. 1 ст. 14 КПЭА при невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения, адвокат должен при возможности заблаговременно уведомить об этом суд или следователя, а также сообщить об этом другим адвокатам, участвующим в процессе, и согласовать с ними время совершения процессуальных действий.

Квалифкомиссия справедливо отметила, что в материалах дисциплинарного производства отсутствуют сведения не только о неявках адвоката С. в судебное заседание ХХ.11.2023, но и о его надлежащем уведомлении о рассмотрении уголовного дела в указанную дату.

Ссылки автора обращения – судьи Ш. на согласование судом в декабре 2022 г. с адвокатами, в том числе с адвокатом С., графика рассмотрения дела надлежащими доказательствами не подтверждены, к обращению указанные доказательства не приложены.

С учётом требований подп. 6 и 7 п. 2 ст. 20 КПЭА, а также высокого профессионального статуса судьи (суда), неконкретность выдвинутых дисциплинарных обвинений и непредставление подтверждающих их доказательств исключают саму возможность для дисциплинарных органов адвокатского самоуправления рассмотреть такое обращение по существу.

Дисциплинарные обвинения, изложенные в обращении, исходящем от судьи (с учётом его высокого профессионального статуса), должны быть сформулированы с высокой степенью определённости и максимально конкретно. Неконкретность выдвинутых дисциплинарных обвинений и непредставление подтверждающих их доказательств исключают саму возможность для дисциплинарных органов адвокатского самоуправления рассмотреть такое обращение по существу. Перекладывание обязанности по доказыванию допущенных адвокатом нарушений на органы адвокатского самоуправления, не наделённые такими полномочиями, недопустимо.

Однако судьёй Ш. требование КПЭА об указании в обращении доказательств, подтверждающих обстоятельства, на которых основаны выдвигаемые ею требования, полностью проигнорировано – в подтверждение выдвинутых дисциплинарных обвинений в указанной части автор обращения не ссылается на какие-либо доказательства, в том числе на содержание протоколов судебных заседаний и судебных повесток.

Тем самым судья необоснованно переложила обязанность по доказыванию допущенных адвокатом нарушений, составляющих, по мнению автора обращения, дисциплинарный проступок, на органы адвокатского самоуправления, не наделённые такими полномочиями.

Более того, положения п. 4 ст. 23 КПЭА содержат прямой запрет квалификационной комиссии выходить за пределы жалобы (обращения).

Таким образом, обращение судьи М. районного суда Санкт-Петербурга Ш. в части дисциплинарных обвинений о неявке адвоката С. в судебное заседание ХХ.11.2023 не отвечает установленным в КПЭА обязательным требованиям, соблюдение которых позволяет рассматривать такое обращение в качестве допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

При таких условиях в данной части дисциплинарных претензий позиция самого адвоката С. и его объяснения не имеют правового значения.

Совет АП СПб пришёл к выводу, что дисциплинарное производство в данной части подлежит прекращению вследствие обнаружившегося в ходе разбирательства Советом отсутствия допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства, т.е. по основанию, предусмотренному подп. 8 п. 1 ст. 25 КПЭА.

2. Квалифкомиссия установила, что адвокат С. был заранее извещён М. районным судом г. Санкт-Петербурга о назначении судебного заседания на ХХ.11.2023. При этом адвокатом С. не было представлено никаких документов, подтверждающих, что он заранее письменно известил суд о своей занятости в 12.30 час. ХХ.11.2023 в гражданском деле
№ 2-ХХХХ/2023 в Н. районном суде г. Санкт-Петербурга.

ХХ.11.2023 адвокат С. прибыл в М. районный суд г. Санкт-Петербурга и участвовал в судебном заседании по указанному уголовному делу, однако в процессе представления доказательств стороной обвинения около 12.00 час. заявил ходатайство об отложении дальнейшего рассмотрения уголовного дела в связи с его занятостью в другом процессе, который является приоритетным для адвоката. После этого, несмотря на возражения суда, адвокат С. самовольно покинул зал судебных заседаний, оставив своего подзащитного без юридической помощи.

Совет АП СПб разделяет мнение Квалифкомиссии, что в случае, если адвокат С. был не согласен с позицией судьи Ш., считал её необоснованной и предвзятой, он имел право в судебном заседании в соответствии с положениями ч. 3 ст. 243 УПК РФ заявить возражения против действий председательствующего, и эти возражения подлежали занесению в протокол судебного заседания. Из представленного судом протокола судебного заседания от ХХ.11.2023 и его аудиозаписи (приложения к жалобе судьи) следует, что никаких возражений адвокат С. против действий председательствующего не заявлял, но допускал пререкания с председательствующим и самовольно покинул судебное заседание до его окончания.

В случае, если адвокат С. был не согласен с текстом протокола судебного заседания, он имел право подать на него замечания в установленный законом срок, но этого не сделал, поэтому не доверять содержанию протокола и аудиозаписи у Квалифкомиссии оснований не имелось.

Как следует из открытой информации на сайте Н. районного суда г. Санкт-Петербурга, судебное заседание по гражданскому делу № 2-ХХХХ/2023 действительно было назначено на 12.30 час. ХХ.11.2023, но при этом суд принял иск к рассмотрению ХХ.06.2023, и на ХХ.11.2023 было назначено предварительное слушание по делу.

Совет АП СПб разделяет мнение Квалифкомиссии, что адвокат С., заблаговременно извещённый о времени и дате судебного заседания в М. районном суде г. Санкт-Петербурга – на 10.00 час. ХХ.11.2023, проигнорировал такие факторы, как сложность рассмотрения уголовного дела и давность рассмотрения этого дела в суде – с 2021 г. Вопреки Разъяснениям комиссии ФПА РФ по этике и стандартам адвокат С. отдал приоритет участию в судебном заседании в Н. районном суде г. Санкт-Петербурга по гражданскому делу, которое было принято к производству в июне 2023 г. и находилось на стадии предварительного слушания.

Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией отмечает, что покидание адвокатом С. зала судебных заседаний до окончания слушания дела и без разрешения председательствующего свидетельствует о демонстративном неуважении к суду и о ненадлежащем исполнении адвокатом своих профессиональных обязанностей. В то же время, поскольку качество оказанной адвокатом правовой помощи предметом рассмотрения по данному дисциплинарному делу не является, действия адвоката могут быть квалифицированы только по п. 1 ст. 12 КПЭА как неуважение к суду.

Однако, вопреки выводам Квалифкомиссии, Совет АП СПб полагает, что в ходе дисциплинарного разбирательства не было получено сведений, бесспорно указывающих на то, что адвокатом С. было принято поручений на оказание юридической помощи в количестве, заведомо большем, чем адвокат в состоянии был выполнить.

Адвокату объявлено замечание.

(Дисциплинарное производство № 384/2023 в отношении адвоката С.)

4. Установив идентичность предмета и основания обращений судьи в АП СПб и в ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО Совет АП СПб прекратил дисциплинарное производство на основании принципа non bis in idem.

По дисциплинарному производству, возбуждённому на основании представления ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО, Квалифкомиссия установила в действиях адвоката С. нарушение.

Совет АП СПб отметил, что ранее по обращению судьи М. районного суда г. Санкт-Петербурга Ш., поступившему в АП СПб ХХ.11.2023, президентом адвокатской палаты Санкт-Петербурга было возбуждено дисциплинарное производство № 384/2023, по которому Совет АП СПб 21.08.2024 принял решение о наличии в действиях адвоката С. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, с применением к нему меры дисциплинарной ответственности в виде замечания.

Фактические обстоятельства, указанные в обращении судьи Ш., идентичны обстоятельствам настоящего дисциплинарного производства.

В соответствии с подп. 4 п. 1 ст. 20 КПЭА обращение суда (судьи), рассматривающего дело, представителем (защитником) по которому выступает адвокат, в адрес адвокатской палаты является поводом для возбуждения дисциплинарного производства.

Такое право судьёй М. районного суда г. Санкт-Петербурга Ш. было реализовано – на основании её обращения, поступившего в АП СПб ХХ.11.2023, было возбуждено дисциплинарное производство № 384/2023.

Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией установил идентичность предмета и основания обращений судьи Ш. в АП СПб и в ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО.

В соответствии с подп. 1 п. 3 ст. 21 КПЭА: «Обстоятельством, исключающим возможность дисциплинарного производства, является состоявшееся ранее решение Совета по дисциплинарному производству с теми же участниками по тому же предмету и основанию».

Согласно подп. 3 п. 1 ст. 25 КПЭА: «Совет вправе принять по дисциплинарному производству решение о прекращении дисциплинарного производства вследствие состоявшегося ранее заключения квалификационной комиссии и решения Совета этой или иной адвокатской палаты по производству с теми же участниками, по тому же предмету и основанию».

Поскольку в основу представления ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО легло обращение судьи Ш. с предметом и основанием, идентичными тем, по которым уже состоялось решение Совета АП СПб, настоящее дисциплинарное производство подлежит прекращению вследствие состоявшегося ранее заключения квалификационной комиссии и решения Совета адвокатской палаты по производству с теми же участниками, по тому же предмету и основанию, т.е. по основанию, предусмотренному подп. 3 п. 1 ст. 25 КПЭА.

Такое решение в полной мере будет соответствовать общеправовому принципу non bis in idem[3].

(Дисциплинарное производство № 395/2023 в отношении адвоката С.)

5. Большое количество гражданских и административных дел, проведённых адвокатом в другом субъекте РФ, само по себе не свидетельствуют о постоянном характере деятельности адвоката на территории субъекта РФ, в реестре которого отсутствуют сведения об адвокате как о члене адвокатской палаты.

Из представления ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО следует, что по информации, полученной от председателя Контрольно-счётной комиссии МО Городского округа «В.» Г., адвокат Р. за период 2021 – 2023 гг. на территории Республики К. участвовала в качестве представителя в 199 судебных делах, в то время как на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области – в 3 делах, что свидетельствует о том, что адвокат Р. осуществляет свою профессиональную деятельность не на территории того субъекта РФ, в котором имеет регистрацию в органах МЮ РФ и адвокатской палате в качестве адвоката.

По мнению ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО, на постоянный характер осуществления адвокатской деятельности адвоката Р. на территории Республики К. указывает наличие информации об адвокате в сети «Интернет», как адвокате, осуществляющем свою деятельность в г. С.

В соответствии с заключением Квалифкомиссии дисциплинарное производство в отношении адвоката Р. необходимо прекратить вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и (или) КПЭА (подп. 2 п. 9 ст. 23 КПЭА).

Совет АП СПб, изучив материалы дисциплинарного производства, обсудив заключение Квалифкомиссии, согласился с содержащимся в нём выводами, поскольку они основаны на правильно, полно, всесторонне и достоверно установленных обстоятельствах дела, которым дана верная юридическая оценка.

Так, Квалифкомиссией было установлено, следующее.

Адвокат Р. является членом АП СПб, 17.09.2021 включена в реестр адвокатов Санкт-Петербурга (регистрационный № 78/ХХХХ), осуществляет свою деятельность в Адвокатском кабинете Р.

В обоснование принятого решения Квалифкомиссия правомерно сослалась на следующие положения действующего законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре: п. 4 ст. 15, п. 2 ст. 13 и п. 8 ст. 15 Закона об адвокатуре; п. 1.2 Положения о порядке ведения реестра адвокатских образований и их филиалов субъекта Российской Федерации (утверждено Решением Совета ФПА РФ от 08.07.2021); абз. 1 п. 7 и абз. 3 п. 7 Порядка изменения адвокатом членства в адвокатской палате одного субъекта Российской Федерации на членство в адвокатской палате другого субъекта Российской Федерации и урегулирования некоторых вопросов реализации адвокатом права на осуществление адвокатской деятельности на территории Российской Федерации (утверждён решением Совета ФПА РФ от 02.04.2010, протокол № 4, с дополнениями и изменениями); абз. 3 п. 1.2 Положения о дополнительном офисе адвокатского образования (обособленного подразделения) (утверждено решением Совета ФПА РФ от 11.04.2022); п. 4 Разъяснений Совета ФПА РФ о недопустимости осуществления адвокатской деятельности на постоянной основе на территории субъекта Российской Федерации, членом адвокатской палаты которого не является адвокат (утверждено решением Совета ФПА РФ 29.10.2023, Протокол № 7); абз. 2 п. 4 решения Совета ФПА РФ об утверждении порядка изменения адвокатом членства в адвокатской палате и исполнении Положения о порядке сдачи квалификационного экзамена на присвоение статуса адвоката от 02.04.2010.

Оценивая действия адвоката Р., Квалифкомиссия верно отметила, что при решении вопроса о дисциплинарной ответственности адвоката критериями для определения понятия постоянного осуществления адвокатской деятельности на территории другого субъекта РФ могут быть признаны: наличие у адвоката служебного или жилого помещения для приёма граждан, используемого на основании договора аренды или права собственности, вывески или иной информации об адвокате; размещение информации об осуществлении таким адвокатом профессиональной деятельности на территории субъекта РФ, в реестре которого отсутствуют сведения об этом адвокате; участие в уголовном судопроизводстве в качестве защитника по назначению (абз. 2 п. 4 решения Совета ФПА РФ об утверждении порядка изменения адвокатом членства в адвокатской палате и исполнении Положения о порядке сдачи квалификационного экзамена на присвоение статуса адвоката от 02.04.2010), а также организация офиса, не зарегистрированного в реестре адвокатских образований; размещение информации об адвокате, ведение приёма доверителей; указание адреса адвоката вне субъекта РФ, в реестр которого внесены данные об адвокате; осуществление платежей через филиал или обособленное подразделение, не зарегистрированное в реестре адвокатских образований субъекта РФ, в котором оно фактически находится, или адвокатом, не состоящим в реестре адвокатов субъекта, в котором находится филиал или обособленное подразделение, и др. (абз. 3 п. 4 Разъяснений Совета ФПА РФ о недопустимости осуществления адвокатской деятельности на постоянной основе на территории субъекта Российской Федерации, членом адвокатской палаты которого не является адвокат).

Между тем, доказательств, свидетельствующих о нарушении адвокатом Р. вышеуказанных норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, материалы дисциплинарного производства не содержат.

Совет АП СПб разделяет мнение Квалифкомиссии, что приложенные к представлению ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО в обоснование дисциплинарных претензий материалы, содержащие сведения об участии адвоката в судах другого субъекта Федерации, не свидетельствуют об осуществлении адвокатом Р. своей деятельности на постоянной основе на территории субъекта РФ, в реестре которого адвокат не состоит. Этот вывод, в частности, следует исходя из критериев определения понятия постоянного осуществления адвокатом адвокатской деятельности на территории другого субъекта РФ, установленных в абз .2 п. 4 Порядка изменения адвокатом членства и абз. 3 п. 4 Разъяснений Совета ФПА РФ о недопустимости осуществления адвокатской деятельности на постоянной основе на территории субъекта Российской Федерации, членом адвокатской палаты которого не является адвокат.

Ссылки в представлении ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО на большое количество гражданских и административных дел, проведённых адвокатом в другом субъекте РФ, не свидетельствуют о постоянном характере деятельности адвоката на территории субъекта РФ, в реестре которого отсутствуют сведения об адвокате как о члене адвокатской палаты.

Более того согласно п. 5 ст. 9 Закона об адвокатуре адвокат вправе осуществлять адвокатскую деятельность на всей территории Российской Федерации без какого-либо дополнительного разрешения.

Квалифкомиссия верно отметила, что фактически представление ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО основано на жалобе процессуального оппонента адвоката – председателя контрольно-счётной комиссии МО Городского округа «В.» Г. по спорам, разрешаемых судами общей юрисдикции, что подтверждается материалами дисциплинарного производства, в том числе следует из жалобы Г. Однако из жалобы не усматривается, что действиями (бездействием) адвоката Р. были нарушены непосредственно либо затронуты права и законные интересы заявителя либо престиж адвокатуры, как института гражданского общества.

Доводы представления ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО о наличии информации об адвокате в сети «Интернет», как об адвокате, осуществляющем свою деятельность в г. С., что указывает на постоянный характер осуществления адвокатской деятельности адвоката Р., материалами дисциплинарного производства также не подтверждаются, такие доказательства к представлению ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО не приложены и в ходе рассмотрения дисциплинарного дела не добыты.

Совет АП СПб отмечает, что рассмотрение дисциплинарного производства основано на презумпции добросовестности адвоката, обязанность опровержения которой возложена на заявителя: именно он должен доказать те обстоятельства, на которые он ссылается как на основания своих требований. Применительно к настоящему дисциплинарному разбирательству обязанность опровержения позиции адвоката Р. возложена на автора представления – ГУ МЮ РФ по СПб и ЛО, однако доказательств, опровергающих позицию адвоката и подтверждающих выдвинутое дисциплинарное обвинение, заявителем не было представлено.

Дисциплинарное производство прекращено.

(Дисциплинарное производство № 391/2023 в отношении адвоката Р.)

Составлять и подписывать заявление об отказе от апелляционной жалобы адвокат вправе лишь согласовав с доверителем позицию по данному вопросу и получив от него одобрение своих действий.

Проигнорировав отсутствие чётких указаний доверителя по вопросу отказа от апелляционной жалобы, адвокат не только действовал недобросовестно и неквалифицированно, но и фактически лишил доверителя возможности дальнейшего обжалования решения суда.

Квалифкомиссия установила в действиях (бездействии) адвоката Б. ряд нарушений, выразившихся в следующем.

(1) ХХ.02.2022 между адвокатом Б. и Ч. было заключено соглашение № ХХ-ХХ-2022 об оказании юридической помощи.

В соответствии с предметом соглашения адвокат принял к исполнению поручение доверителя об оказании юридической помощи в качестве представителя при рассмотрении апелляционной жалобы на решение суда первой инстанции по делу разделе совместно нажитого имущества в П. районном суде г. Санкт-Петербурга.

ХХ.11.2022, выступая в качестве представителя Ч. в Санкт-Петербургском городском суде при рассмотрении апелляционной жалобы доверителя на решение суда первой инстанции, адвокат Б. без согласования с доверителем подал в суд апелляционной инстанции заявление об отказе от апелляционной жалобы.

На основании этого заявления в то же день Санкт-Петербургским городским судом было вынесено апелляционное определение о прекращении производства по апелляционной жалобе Ч. на решение суда первой инстанции в связи с отказом Ч. от рассмотрения апелляционной жалобы.

Таким образом, адвокат Б. ненадлежаще исполнил свои профессиональных обязанностей перед доверителем.

(2) Во исполнение указанного выше соглашения Ч. ХХ.11.2022 перечислила на личную карту супруги адвоката Б. денежные средства в размере 5 000 руб.

Получив от доверителя вознаграждение, адвокат Б. не выдал Ч. финансовый документ по проведению операции с её средствами в установленном порядке.

Вместе с этим не нашли подтверждения дисциплинарные претензии:

- о навязывании адвокатом Б. юридической помощи, введении в заблуждение, непрофессиональном подходе к исполнению поручения доверителя, включении в соглашение от ХХ.02.2024 условия о выплате «гонорара успеха», необоснованном предъявлении адвокатом к Ч. иска о взыскании ХХХ 000 руб. по соглашению от ХХ.02.2022.

- о необоснованности действий адвоката Б. по предъявлению к Ч. иска о взыскании с неё ХХХ 000 руб. на основании п. 5.1 соглашения от ХХ.02.2022.

Совет АП СПб, изучив материалы дисциплинарного производства, выслушав стороны, обсудив заключение Квалифкомиссии, пришёл к следующему.

1. Относительно дисциплинарных претензий о навязывании адвокатом Б. юридической помощи, введении в заблуждение, непрофессиональном подходе к исполнению поручения доверителя, о включении в соглашение от ХХ.02.2024 условия о выплате «гонорара успеха».

При рассмотрении дисциплинарного производства в данной части Квалифкомиссия обоснованно исходила из следующего.

Права и обязанности сторон в соглашении об оказании юридической помощи адвокатом регулируются главой 39 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) и Законом об адвокатуре.

Из пунктов 1 и 2 ст. 25 Закона об адвокатуре следует, что адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем. Соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.

В силу ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения.

Статьёй 432 ГК РФ установлено, что договор считается заключённым, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора.

Существенными являются условия о предмете договора, условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида, а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение.

Одним из существенных условий соглашения об оказании юридической помощи являются условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую юридическую помощь (п. 1, подп. 3 п. 4 ст. 25 Закона об адвокатуре).

Адвокат имеет право на получение вознаграждения (гонорара), причитающегося ему за исполняемую работу. Гонорар определяется соглашением сторон и может учитывать объём и сложность работы, продолжительность времени, необходимого для её выполнения, опыт и квалификацию адвоката, сроки, степень срочности выполнения работы и иные обстоятельства (п. 1 и 2 ст. 16 КПЭА).

Стороны, в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, руководствуясь принципами справедливости и свободы договора, вправе определить условие о размере и порядке исчисления гонорара любым не противоречащим закону способом (ст. 421 ГК РФ).

Согласно п. 4.1 ст. 25 Закона об адвокатуре в соответствии с правилами, установленными Советом Федеральной палаты адвокатов, в соглашение об оказании юридической помощи может включаться условие, согласно которому размер выплаты доверителем вознаграждения ставится в зависимость от результата оказания адвокатом юридической помощи, за исключением юридической помощи по уголовному делу и по делу об административном правонарушении.

В соответствии с п.п. 5 и 6 «Правил включения в соглашение адвоката с доверителем условия о вознаграждении, зависящем от результата оказания юридической помощи» (утв. Решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 02.04.2020, Протокол № 12) «соглашение должно ясно и недвусмысленно определять результат оказания адвокатом юридической помощи, которым обусловлена выплата (размер выплаты) вознаграждения. Обусловленное вознаграждение может определяться как твердая денежная сумма, как доля (процент) от размера удовлетворенных требований доверителя или от размера требований к доверителю, в удовлетворении которых было отказано, а также иным способом, позволяющим рассчитать размер вознаграждения».

Согласно п. 3 ст. 16 КПЭА адвокат вправе включать в соглашение об оказании юридической помощи условия, в соответствии с которыми выплата вознаграждения ставится в зависимость от благоприятного для доверителя результата рассмотрения спора имущественного характера.

Из п. 2 ст. 1, п. 1 ст. 9, ст. 421 ГК РФ следует, что граждане приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе, они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых, не противоречащих законодательству условий договора, поскольку иное прямо не предусмотрено императивными требованиями закона. В связи с этим любые условия договора, заключённого в результате свободного волеизъявления дееспособных участников гражданского оборота, должны, безусловно, презюмироваться рыночными, полностью отвечающими конкретным требованиям жизненной ситуации.

Квалифкомиссия справедливо обратила внимание на следующие важные обстоятельства.

Как следует из жалобы и приложений к ней, претензии и требования заявителя возникли только после предъявления адвокатом в суд иска к доверителю с требованием о выплате «гонорара успеха». До этого момента соглашения исполнялись сторонами, как адвокатом, так и доверителем. При этом за период действия соглашений, начиная с ХХ.06.2021 и подачи адвокатом иска к доверителю, у заявителя не возникало никаких претензий ни к работе адвоката, ни к содержанию условий договора, который не расторгался и не оспаривался заявителем. Более того, адвокатом, помимо согласованных условий соглашения, оказывалась и другая юридическая помощь доверителю.

Заявителем добровольно было принято решение о заключении с адвокатом соглашения от ХХ.02.2022 на условиях, согласованных в нём; Ч. не была лишена возможности отказаться от заключения соглашения, обратиться в иное адвокатское образование.

Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией не усматривает в действиях (бездействии) адвоката Б. при заключении соглашения от ХХ.02.2022 нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА.

Соглашение от ХХ.02.2022 отвечает требованиям ст. 25 Закона об адвокатуре, в том числе п. 4.1 ст. 25, а также п. 3 ст. 16 КПЭА и Правилам включения в соглашение адвоката с доверителем условия о вознаграждении, зависящем от результата оказания юридической помощи.

Вопреки дисциплинарным претензиям доверителя о включении в соглашение от ХХ.02.2022 пункта 5.1, в котором от руки вписано вознаграждение в размере 10% от присуждённой судом суммы, из соглашения от ХХ.02.2022 следует, что соглашение вписанных фрагментов от руки не содержит, соглашение изложено в печатном виде.

Квалифкомиссия верно отметила, что установить правомерность претензий заявителя относительно навязывания адвокатом Б. заключения соглашения от ХХ.02.2022 также не представляется возможным ввиду того, что доводы жалобы не содержат сведений о материально-правовом интересе заявителя при рассмотрении гражданского дела судами общей юрисдикции.

Доводы заявителя о том, что адвокат Б. убеждал её в незаконности решения суда первой инстанции, равно как и в части установления необходимости совершения или несовершения иных отдельных процессуальных действий (обжалования решения суда), не могут быть предметом исследования и оценки дисциплинарными органами адвокатской палаты. Выбор адвокатом конкретного процессуального поведения в рамках ведения конкретного гражданского дела и в объёме согласованной им с доверителем правовой позиции хоть и относится к сфере его профессиональной компетенции, но тем не менее не может быть проверен по критерию «правильности/неправильности» ввиду допускаемой значительной вариативности возможных моделей правомерного процессуального поведения представителя в суде и зависит также от фактических обстоятельств гражданского дела и материально-правового интереса при рассмотрении спора в суде.

Более того доводы жалобы не содержат конкретных претензий относительно предмета заблуждения заявителя при заключении соглашения и конкретных действий адвоката, которые ввели подателя жалобы в заблуждение.

Исходя из приведенных в жалобе фактических обстоятельств и руководствуясь презумпцией добросовестности адвоката, Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией не усматривает в указанных действиях (бездействии) адвоката Б. нарушения законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА.

При таком положении в данной части дисциплинарных обвинений дисциплинарное производство подлежит прекращению по основанию, предусмотренному подп. 2 п. 1 ст. 25 КПЭА (вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА).

2. Относительно дисциплинарных претензий о необоснованности действий адвоката Б. по предъявлению к Ч. иска о взыскании с неё ХХХ 000 руб. на основании п. 5.1 соглашения от ХХ.02.2022.

При рассмотрении дисциплинарного производства в данной части Квалифкомиссия обоснованно исходила из следующего.

В соответствии со ст. 16 КПЭА адвокат имеет право на получение вознаграждения (гонорара), причитающегося ему за исполняемую работу, а также на возмещение понесённых им издержек и расходов (п. 1).

Обязательства должны исполняться надлежащим образом в соответствии с условиями обязательства и требованиями закона, иных правовых актов, а при отсутствии таких условий и требований – в соответствии с обычаями или иными обычно предъявляемыми требованиями (ст. 309 ГК РФ). Односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или иными правовыми актами (п.1 ст. 310 ГК РФ).

Конституция Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (ч.1 ст.46).

Заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов. Отказ от права на обращение в суд недействителен (п.п. 1 и 2 ст. 3 ГПК РФ).

Как указывал Совет АП СПб в своем Разъяснении от 18.04.2018, «поскольку у адвоката имеется право на получение вознаграждения (гонорара), то должны быть и средства его защиты. Адвокат вправе обратиться в суд с иском к своему бывшему доверителю о взыскании неуплаченного вознаграждения (гонорара). Подобная возможность косвенно вытекает из положений ч.5 ст.25 Закона, п.п.4 и 7 ст.6 Кодекса. Правомерное действие по защите своего нарушенного права не может расцениваться как действие, направленное к подрыву доверия к адвокату или к адвокатуре, или умаляющее честь и достоинство профессии адвоката, и не может нанести ущерб авторитету адвокатуры или подорвать доверие к ней».

Правомерные действия адвоката Б., направленные на защиту своих прав на вознаграждение, не образуют состава дисциплинарного проступка.

Таким образом, дисциплинарные обвинения в отношении адвоката Б. являются необоснованными, а презумпция добросовестности адвоката – не опровергнутой.

При таком положении в данной части дисциплинарных обвинений дисциплинарное производство подлежит прекращению по основанию, предусмотренному подп. 2 п. 1 ст. 25 КПЭА (вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, включая КПЭА).

3. Относительно дисциплинарных претензий о подаче адвокатом Б. без согласования с доверителем заявления об отказе от апелляционной жалобы.

На основании соглашения от ХХ.02.2022 адвокатом было принято поручение доверителя по представлению его интересов в суде апелляционной инстанции при рассмотрении жалобы доверителя на решение суда первой инстанции.

Как следует из материалов дисциплинарного производства, ХХ.11.2022 Санкт-Петербургским городским судом вынесено апелляционное определение о прекращении производства по апелляционной жалобе Ч. на решение суда первой инстанции в связи с отказом Ч. от рассмотрения апелляционной жалобы.

Материалами дисциплинарного производства подтверждено, что адвокатом в ходе рассмотрения судом апелляционной жалобы Ч. подано заявление об отказе от апелляционной жалобы, которое подписано адвокатом, в том числе это следует из апелляционного определения. Данные обстоятельства не оспариваются сторонами дисциплинарного производства, однако стороны дают противоположную оценку действиям каждого.

Из пояснений адвоката следует, что отказ от апелляционной жалобы был согласован адвокатом с доверителем, что, по его мнению, подтверждается скриншотами переписки в мессенджере.

Стороны дисциплинарного производства не оспаривали ведение переписки в мессенджере WhatsApp и содержание самой переписки, в связи с чем Квалифкомиссия правомерно осмотрела переписку адвоката Б. с Ч.

Адвокат, возражая против доводов жалобы о несогласовании с доверителем отказа от апелляционной жалобы, в подтверждение своей позиции указал, что ХХ.11.2022 в 09.43 час. он задал «понятный вопрос Ч.»: «Я не дождался Вашего звонка. Сегодня заседание в 16 час 20 мин. Вы планируете поддержать апелляционную жалобу или от нее отказываетесь, планируете предоставить доказательства суду второй инстанции (допрос свидетелей для установления фактического прекращения брачных отношений). Это вопросы, которые я планировал с Вами обсудить перед судебным заседанием. Если Вы не можете принять участие, встретиться с адвокатом и говорить с ним по телефону, то напишите свою позицию по указанным вопросам или на усмотрение адвоката».

Исходя из переписки, ХХ.11.2022 в 13.12 час. от Ч. поступил ответ следующего содержания: «Добрый день, извините, что не смогла связаться с вами. Меня нет в городе. Свидетелей, к сожалению, то же. Не знаю, что то я развернулась в нашем правосудии. Сил на это и мыслей просто нет», «разуверилась».

ХХ.11.2022 в 13.19 час. адвокат направил сообщение, в котором указывает: «Вы желаете оставить решение суда первой инстанции в силе. Правильно я понимаю».

В 13.30 час. Ч. отвечает: «Желание, что бы это всё закончилось. Справедливости нет».

Именно данные ответы Ч. адвокатом Б. были восприняты как одобрение действий адвоката по отказу от апелляционной жалобы.

Вопреки позиции адвоката, Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией полагает, что указанные ответы не подтверждают позицию адвоката о согласовании своих действий с доверителем, поскольку доверителем не выражено ясно и недвусмысленно согласие на подачу заявления об отказе от апелляционной жалобы.

Не содержит переписка между сторонами дисциплинарного производства не только разъяснений адвоката своему доверителю о правовых последствиях подачи заявления об отказе от апелляционной жалобы, но и доказательств направления доверителю хотя бы для ознакомления копии процессуального документа, подготовленного и поданного адвокатом.

Кроме того, в продолжении переписки адвокатом Б. указывается, что решение суда первой инстанции вступило в силу, однако пояснений относительно своих действий по подаче заявления об отказе от апелляционной жалобы адвокат в переписке не даёт.

Не отрицая возможности разрешения гражданско-правового спора подобным образом, Совет АП СПб разделяет мнение Квалифкомиссии, что с позиции толкования соглашения от ХХ.02.2022 оно предполагало исполнение адвокатом поручения по представлению интересов доверителя в суде апелляционной инстанции надлежащим образом.

В соответствии со ст. 54 ГПК РФ представитель вправе совершать от имени представляемого все процессуальные действия. Несмотря на специальные полномочия, оговорённые в доверенности, выданной адвокату, адвокат не имеет права на самостоятельное распоряжение предметом спора, хотя и не лишён процессуальных прав, позволяющих требовать в интересах апеллянта проверки законности и обоснованности решения суда в апелляционном порядке.

Нормы ГПК РФ и ГК РФ не регламентируют форму согласия доверителя на совершение адвокатом определённых процессуальных действий, а также особенности его получения. Между тем требования о разумном, добросовестном и квалифицированном оказании юридической помощи обязывают адвоката тщательно подходить к этому вопросу, исключая разумные сомнения в достоверности указанного согласия.

В соответствии с требованиями подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации средствами. Подпунктом 1
ст. 8 КПЭА указанные положения дополнены требованиями к адвокату действовать квалифицированно, принципиально и своевременно.

При этом содержащийся в подп. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА запрет адвокату занимать по делу позицию, противоречащую позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, очевидно возлагает на адвоката профессиональную обязанность дополнительно выяснять позицию доверителя и по таким процессуальным вопросам, от разрешения которых может зависеть исход его дела.

Недопустимость действий против законных интересов доверителя является одним из первичных постулатов, основой профессиональной деятельности адвоката.

В то же время, не получив от доверителя одобрения своих действий по отказу от апелляционной жалобы в суде апелляционной инстанции и не согласовав с ним позицию по такому вопросу, адвокат, действующий добросовестно и квалифицированно, не должен был составлять и подписывать заявление об отказе от апелляционной жалобы.

В данном случае, проигнорировав отсутствие чётких указаний доверителя по вопросу отказа от апелляционной жалобы, адвокат не только действовал недобросовестно и неквалифицированно, но и фактически лишил доверителя возможности дальнейшего обжалования решения суда.

Адвокат Б. как профессиональный советник по правовым вопросам, учитывая обязанности адвоката разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно отстаивать права и законные интересы доверителя (подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре, подп. 1 ст. 8 КПЭА), был обязан согласовать свои действия с доверителем в письменной форме, учитывая действительную волю своего доверителя на распоряжение принадлежащими ему процессуальными правами. Тем более, что отказ от апелляционной жалобы в дальнейшем препятствует доверителю в обжаловании постановленных судебных актов и, как следствие, в доступе к правосудию.

При таких обстоятельствах Совет АП СПб вслед за Квалифомиссией приходит к выводу о нарушении адвокатом Б. положений подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре,
подп. 1 ст. 8 и подп. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА, выразившихся в том, что адвокат, приняв поручение доверителя по представлению его интересов в суде апелляционной инстанции при рассмотрении жалобы доверителя на решение суда первой инстанции, без согласования с доверителем подал в суд апелляционной инстанции заявление об отказе от апелляционной жалобы.

4. Относительно дисциплинарных претензий о нарушении адвокатом Б. финансовой дисциплины, выразившейся в том, что адвокат требовал от доверителя перевода вознаграждения на карту своей супруге и не предоставил квитанции на получение от вознаграждения.

При рассмотрении дисциплинарного производства в данной части Квалифкомиссия обоснованно исходила из следующего.

Согласно п. 4 ст.23 КПЭА разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается.

В силу п.п. 1, 2 и 3 ст. 16 КПЭА адвокат имеет право на получение вознаграждения (гонорара), причитающегося за исполняемую работу, а также на возмещение понесённых им издержек и расходов.

Согласно п. 3.4 соглашений от ХХ.06.2021 и от ХХ.02.2022 уплата вознаграждения производится доверителем путём внесения наличных денежных средств в кассу адвокатского образования или путём перечисления на расчётный счёт адвокатского образования в сроки, предусмотренные п. 3.2 Соглашения. Подтверждением оплаты является квитанция, выдаваемая доверителю адвокатским образованием.

Также правоотношения сторон дисциплинарного производства в данном случае регулируются решением Совета АП СПб от 04.02.2020 «О порядке оформления соглашений об оказании юридической помощи и их регистрации в документации соответствующих адвокатских образований» (далее – Решение Совета АП СПб «О порядке оформления соглашений»), применимые положения которого были приведены в заключении Квалифкомиссии.

Квалифкомиссией установлено, что доверитель перечислила на личную карту супруги адвоката Б. денежные средства в размере 5 000 руб., что подтверждается копией чека по операции Сбербанка от ХХ.11.2022 и не оспаривается адвокатом.

Указанные денежные средства адвокатом были внесены в кассу адвокатского образования, что подтверждается КПО от ХХ.11.2022.

Получив вознаграждение по соглашению как на карту супруги, так и на свою личную карту, у адвоката возникли обязательства перед доверителем по выдаче документа, подтверждающего оплату вознаграждения.

Доказательств исполнения указанной обязанности адвокатом и передачи квитанции доверителю в материалы дисциплинарного производства не представлено.

Бездействие адвоката, выразившееся в невыдаче адвокатом финансового документа, подтверждающего получение денежных средств от доверителя по соглашению, свидетельствует о нарушении адвокатом требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, а также КПЭА.

Предусмотренная п. 6 ст. 25 Закона об адвокатуре, решением Совета АП СПб «О порядке оформления соглашений» публичная обязанность адвоката по внесению полученного вознаграждения на расчётный счёт либо в кассу адвокатского образования, во взаимосвязи с обязанностью адвоката честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными действующим законодательством средствами (подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре, подп. 1 ст. 8 КПЭА), применительно к вопросам формализации отношений с доверителями означает безусловную обязанность адвоката обеспечивать получение доверителем финансовых документов, подтверждающих получение денежных средств, уплаченных в счёт вознаграждения адвоката.

Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией, исходя из пределов рассмотрения дисциплинарного производства, установленных п. 4 ст. 23 КПЭА, усматривает в действии (бездействии) адвоката Б. только нарушение финансовой дисциплины в связи с невыдачей доверителю документа, подтверждающего оплату вознаграждения ХХ.11.2022, и не оценивает действия (бездействия) адвоката по исполнению обязанности адвоката внести денежные средстве в кассу или на расчётный счёт адвокатского образования.

Как верно отметила Квалифкомиссия, не имеют правового значения доводы адвоката Б. о внесении вознаграждения в полном объёме в кассу адвокатского образования, в котором адвокат осуществляет свою деятельность, поскольку таковых претензий жалоба не содержит.

Тем не менее перечисленные доверителем на банковскую карту адвоката платежи подтверждают исполнение обязанности сторон по соглашению, внесены в кассу адвокатского образования, что подтверждается материалами дисциплинарного производства.

При таких данных Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией пришёл к выводу о нарушении адвокатом Б. положений подп. 1 и 4 п. 1 ст. 7, подп. 1 ст. 8, п. 6 ст. 15 КПЭА, выразившемся в том, что, получив ХХ.11.2022 от доверителя вознаграждение в размере 5 000 руб. на личную банковскую карту супруги, адвокат Б. не выдал доверителю финансовый документ по проведению операции с его средствами в порядке, установленном законодательством.

Вместе с тем Совет АП СПб принимает во внимание, что действия адвоката Б. хоть и не соответствовали указанным выше требованиям исполнения профессиональных обязанностей, однако, с учётом представленных им объяснений, носили малозначительный характер, поскольку не опорочили честь и достоинство адвоката, не умалили авторитет адвокатуры, не причинили существенного вреда доверителю или адвокатской палате.

При таких обстоятельствах Совет АП СПб полагает, что допущенный адвокатом Б. дисциплинарный проступок может быть расценен как малозначительный.

Как указано в п. 2 ст. 18 КПЭА: «Не может повлечь применение мер дисциплинарной ответственности действие (бездействие) адвоката, формально содержащее признаки нарушения требований законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и настоящего Кодекса, предусмотренного пунктом 1 настоящей статьи (далее – нарушение), однако в силу малозначительности не порочащее честь и достоинство адвоката, не умаляющее авторитет адвокатуры и не причинившее существенного вреда доверителю или адвокатской палате».

Согласно подп. 7 п. 1 ст. 25 КПЭА: «Совет вправе принять по дисциплинарному производству решение о прекращении дисциплинарного производства вследствие малозначительности совершенного адвокатом проступка с указанием адвокату на допущенное нарушение».

При таком положении в данной части дисциплинарных обвинений Совет АП СПб прекратил дисциплинарное производство по основанию, предусмотренному подп. 7 п. 1
ст. 25 КПЭА (вследствие малозначительности совершённого адвокатом проступка).

Совет АП СПб указал адвокату Б. на допущенное нарушение при объявлении решения по настоящему дисциплинарному производству.

По результатам рассмотрения дисциплинарного дела Советом АП СПб адвокату Б. объявлено замечание.

(Дисциплинарное производство № 392/2023 в отношении адвоката Б.)

7. Вопреки заключению Квалифкомиссии Совет палаты не усмотрел со стороны адвоката оказание юридической помощи в условиях конфликта интересов доверителей.

Квалифкомиссия установила в действиях (бездействии) адвоката С. нарушение, выразившееся в следующем.

На основании соглашения № ХХХ об оказании юридической помощи, заключённого ХХ.01.2021 адвокатом С. с М. А.Б., действующей в интересах своей матери – М. Г.К., адвокат принял на себя обязательство представлять интересы М. Г.К. в Б. районном суде города Москвы (первая инстанция) об оспаривании завещания ХХ АА № ХХХХХХ от ХХ.12.2013, составленного по волеизъявлению Д. Указанное соглашение подписано собственноручно как М. А.Б., так и М. Г.К.

В связи с передачей дела по подсудности в К. городской суд В. области теми же лицами ХХ.04.2021 было заключено дополнительное соглашение № 1 к соглашению от ХХ.01.2021, изменившее формулировку предмета соглашения в части указания суда, рассматривающего спор по существу. Предметом спора являлась квартира в Москве, ставшая собственностью М. Г.К. и завещанная ею П. Исковое заявление М. Г.К. судом было удовлетворено, решение вступило в законную силу.

В последующем, в августе 2023 г., адвокат С. принял поручение на представление интересов дочери и мужа М. Г.К. – М. А.Б. и М. Б.И. в судебном споре, предметом которого являлось оспаривание завещания, составленного уже самой М. Г.К., бывшей доверительницей адвоката С.

Адвокат С. не принял во внимание, что, оказав М. Г.К. юридическую помощь, он стал носителем сведений, составляющих предмет адвокатской тайны, срок хранения которой не ограничен во времени.

При этом, принимая поручение и вступая в дело по иску М. А.Б., адвокат С. не мог не отдавать себе отчёт, что он фактически выступает против нотариально удостоверенного волеизъявления своей бывшей доверительницы, что прямо запрещено подп. 2 п. 1 ст. 9 КПЭА, а его уверенность в наличии порока воли доверителя основана на сведениях, полученных им в процессе оказания М. Г.К. юридической помощи и вследствие этого составляющих адвокатскую тайну. В свою очередь, защищая уже интересы М. А.Б., адвокат не мог не опираться на указанные сведения о поведении и состоянии своей бывшей доверительницы в интересах своего «текущего» доверителя.

Совет АП СПб, изучив материалы дисциплинарного производства, выслушав адвоката, обсудив заключение Квалифкомиссии, пришёл к следующему.

Прежде всего, Совет АП СПб согласился с мнением Квалифкомиссии, которая посчитала необходимым дать оценку обстоятельствам, связанным с наличием (или отсутствием) допустимого повода для возбуждения настоящего дисциплинарного производства до рассмотрения доводов жалобы по существу.

Поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката С. послужила жалоба адвоката Коллегии адвокатов «Ю.» В. областной палаты адвокатов Ю.

Согласно правовой позиции, принятой Советом АП СПб и разделяемой Квалифкомиссией, положения подп. 1 п. 1 ст. 20 КПЭА, предусматривающие право адвоката на подачу жалобы в отношении другого адвоката, допускают возможность их ограничительного толкования. Адвокат вправе ставить перед дисциплинарными органами адвокатской палаты вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности другого адвоката лишь в случае, если действиями (бездействием) последнего затронуты права и законные интересы непосредственно автора жалобы либо интересы и престиж адвокатуры.

Как следует из содержания жалобы адвоката Ю., в ней отсутствуют указания на нарушение адвокатом С. положений подп. 7 п. 1 ст. 9, п. 3 ст. 13, п. 2 ст. 14, ст. 15 или иных норм КПЭА и Закона об адвокатуре, регулирующих профессионально-этические отношения между адвокатами. Сведений о том, какие права и/или охраняемые законом интересы самого заявителя или его доверителя нарушены действиями адвоката С., жалоба также не содержит. Все вышеизложенное позволяет констатировать отсутствие у адвоката Ю. личных оснований для выдвижения дисциплинарных обвинений против своего коллеги.

В то же время, установление в ходе дисциплинарного разбирательства обстоятельств, свидетельствующих о нахождении адвоката в конфликте интересов доверителей, может свидетельствовать о нанесении ущерба авторитету адвокатуры и/или подрыве доверия к ней.

Квалифкомиссия сослалась на ранее сформированную Советом АП СПб позицию, констатирующую недопустимость выступления адвоката против интересов своего бывшего доверителя, поскольку данное положение создает угрозу утраты доверия и нанесения ущерба авторитету адвокатской профессии.

Квалифкомиссия верно отметила, что необоснованно ограничительное толкование профессионально-этических норм о недопущении конфликта интересов, содержащихся в подп. 2 п. 4 ст. 6 Закона об адвокатуре и в подп. 10 п. 1 ст. 9 КПЭА, не отвечает принципам адвокатской профессии, в основе которой лежат доверие, независимость адвоката и охрана им сведений, составляющих адвокатскую тайну. В свою очередь, проступок адвоката, имеющий prima facie признаки нарушения указанных базовых принципов, должен стать предметом дисциплинарного разбирательства, в том числе и в случае, когда с жалобой на адвоката обращается его коллега – процессуальный оппонент.

Учитывая вышеизложенное, Квалифкомиссия пришла к правомерному выводу о необходимости рассмотрения доводов жалобы адвоката Ю. по существу.

Как указывает в своих пояснениях сам адвокат С., он принимал данное поручение поскольку полагал, что завещание М. Г.К. было совершено при наличии порока воли, завещатель не понимала значения своих действий и не могла руководить ими.

По мнению Квалифкомиссии, адвокат С. не принял во внимание, что, оказав М. Г.К. юридическую помощь, он стал носителем сведений, составляющих предмет адвокатской тайны, срок хранения которой не ограничен во времени. В свою очередь согласно п. 1 ст. 8 Закона об адвокатуре и п. 3 ст. 6 КПЭА адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю.

В обоснование своих выводов Квалифкомиссии сослалась на пункт 3.2.3 Общего кодекса правил для адвокатов стран Европейского сообщества (далее – Общий кодекс), согласно ст. 1 КПЭА входящего в объём источников профессионально-этического регулирования и для российских адвокатов: «Адвокат обязан воздержаться от обслуживания нового клиента, если это чревато возникновением угрозы нарушения конфиденциальности сведений, доверенных ему прежним клиентом, или если находящаяся в распоряжении информация о состоянии дел прежнего клиента способна стать источником преимуществ для нового клиента».

Квалифкомиссия отметила, что уверенность адвоката С. «в наличии порока воли доверителя основана на сведениях, полученных им в процессе оказания М. Г.К. юридической помощи и вследствие этого составляющих адвокатскую тайну. В свою очередь, защищая уже интересы М. А.Б., адвокат не мог не опираться на указанные сведения о поведении и состоянии своей бывшей доверительницы в интересах своего «текущего» доверителя, чем нарушал (вольно или невольно) уже упомянутые этические ограничения, установленные подп. 1 ст. 8 Закона об адвокатуре, 3 ст. 6 КПЭА и п. 3.2.3 Общего кодекса».

Совет АП СПб не согласился с выводами Квалифкомиссии в данной части.

При рассмотрении настоящего дисциплинарного дела Квалифкомиссия не приняла во внимание, что прямым обладателем информации, составляющей предмет адвокатской тайны является сам доверитель, вверивший адвокату такую информацию. Только доверитель может полноценно определить объём и перечень вверенных адвокату сведений, их значимость для рассмотрения другого дела и реальность возникновения угрозы нарушения конфиденциальности таких сведений. Именно о подрыве доверия одного из доверителей к адвокату, независимо от того, используются ли сведения, являющиеся адвокатской тайной, в интересах одного из доверителей или нет, идёт речь в цитируемых Квалифкомиссией Разъяснениях Совета АП СПб № 06 от 30.06.2015.

Между тем в рассматриваемом случае таким лицом являлась М. Г.К., которая на момент рассмотрении настоящего дисциплинарного дела умерла.

Следует согласиться с доводами адвоката С., что «интересы» М. Г.К. в данном случае определяет не она сама, а пытается сформулировать вместо неё его (адвоката С.) процессуальный противник.

При таких обстоятельствах выводы Квалифкомиссии в данной части представляются неубедительными, являются не более чем предположением и не могут быть положены в основу решения о допущенном адвокатом С. нарушении.

Далее.

Квалифкомиссия отметила, что «как указывает сам адвокат С. в своих пояснениях, у него ещё до принятия решения о вступлении в дело по иску М. А.Б. были личные основания полагать, что в момент составления завещания его бывшая доверительница не понимала значения своих действий и не могла руководить ими. Очевидно, что подобное мнение могло сформироваться лишь в процессе регулярного общения адвоката с М. Г.К. и на основании его собственных субъективных оценок её действий, высказываний, поступков. Так же сам адвокат в собственных дополнениях к объяснению указывает (стр. 4), что ещё при оказании юридической помощи М. Г.К. она ему сообщила о своём намерении завещать квартиру внуку. В тот период он данной информации значения не придал, однако в последующем данные сведения склонили его ко мнению о наличии порока воли при составлении завещания его доверительницей».

В этой части Совет АП СПб также находит заслуживающими уважения доводы адвоката С., что указанные сведения он сообщил только Квалифкомиссии, защищаясь от предъявленного ему необоснованного обвинения, что прямо разрешено п. 4 ст. 6 КПЭА. В суде в качестве свидетеля он не допрашивался и никакой информации по этому делу никому, кроме Квалифкомиссии, не предоставлял.

Это Квалифкомиссией учтено не было.

Далее.

Квалифкомиссия указала, что, принимая поручение и вступая в дело по иску М. А.Б., адвокат С. не мог не отдавать себе отчёт, что он фактически выступает против нотариально удостоверенного волеизъявления своей бывшей доверительницы (М. Г.К.), что прямо запрещено подп. 2 п. 1 ст. 9 КПЭА.

Согласно данной норме, адвокат не вправе «занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле…».

Между тем, как верно отметил адвокат С., выявление действительной воли доверителя и является предметом иска, рассматриваемого судом. То обстоятельство, что завещание было нотариально удостоверено ничего не меняет. Более того, тот факт, что удостоверение завещания состоялось за девять часов до смерти М. Г.К., позволяет разумно усомниться в том, соответствует ли содержание завещания её истинной воле.

При таких обстоятельствах в условиях ведущегося судебного спора определить в чём состояла действительная воля умершей доверительницы, может только суд, но не дисциплинарные органы адвокатской палаты.

Наконец, Совет АП СПб находит, что в ходе дисциплинарного разбирательства по настоящему делу не были опровергнуты доводы адвоката С. о том, что его участие в новом споре ничем не связано с предыдущим поручением, не может отразиться на интересах прежнего и нового доверителя и не может привести к разглашению адвокатской тайны.

С учётом изложенного Совет АП СПб пришёл к выводу, что в ходе настоящего дисциплинарного производства презумпция добросовестности адвоката С. не была опровергнута, его вина в ненадлежащем исполнении своих профессиональных обязанностей отсутствует, а его действия соответствуют предписаниям законодательства об адвокатуре, включая КПЭА.

Дисциплинарное производство прекращено.

(Дисциплинарное производство № 378/2023 в отношении адвоката С.)

8. В условиях противоречивости позиции подсудимого относительно его отношения к предъявленному обвинению и подтверждающих его доказательств адвокат-защитник должен принять исчерпывающие меры к уточнению этой позиции и её согласованию, после чего довести согласованную с подзащитным позицию до сведения суда, не допуская расхождения ни по одному вопросу, имеющему правовое значение.

Квалифкомиссия установила в действиях (бездействии) адвоката С. нарушение, выразившееся в следующем.

Адвокат С. по назначению в порядке статьи 51 УПК РФ осуществляла защиту подсудимого Ю. во Ф. районном суде Санкт-Петербурга по уголовному делу № 1-ХХХ/2023.

Ю. обвинялся в совершении четырёх преступлений, предусмотренных п.п. «а, в»
ч. 3 ст. 158 УК РФ и трёх преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ.

При рассмотрении уголовного дела во Ф. районном суде Санкт-Петербурга в прениях и в своём последнем слове Ю. неоднократно высказывал сомнения в правильности квалификации его действий в части определения ущерба потерпевших как «значительного» и «крупного»; также полагал, что некоторые доказательства по делу является недопустимыми, а по двум эпизодам обвинения полагал свою вину недоказанной.

При этом адвокат С., ХХ.05.2023 высказываясь в прениях, заявила, что Ю. полностью признал свою вину во всех преступлениях; обращала внимание суда на различные положительные данные о личности подсудимого и его характеристики, на длительность содержания его под стражей и просила суд назначить ему наказание минимально возможное по совокупности преступлений.

Суд первой инстанции ХХ.06.2023 вынес Ю. обвинительный приговор и признал его виновным во всех семи эпизодах краж, назначив наказание с учётом положений ч. 3 ст. 69 УК РФ.

При рассмотрении апелляционных жалоб Ю. и стороны защиты судебная коллегия Санкт-Петербургского городского суда оценила позицию адвоката С., высказанную ХХ.05.2023 в прениях в суде первой инстанции по уголовному делу № 1-ХХХ/2023, как противоречащую позиции самого подсудимого и, соответственно, нарушающую интересы подсудимого и его право на защиту. Апелляционным определением Санкт-Петербургского городского суда от ХХ.10.2023 приговор Ф. районного суда Санкт-Петербурга в отношении Ю. отменён в связи с нарушением права на защиту, ХХ.10.2023 в отношении адвоката С. вынесено частно определение.

Рассмотрев материалы дисциплинарного производства, выслушав адвоката, изучив заключение Квалифкомиссии, Совет АП СПб полностью согласился с выводами Квалифкомиссии, поскольку они основаны на правильно, полно, всесторонне и достоверно установленных обстоятельствах дела, которым дана верная юридическая оценка.

Совет АП СПб разделяет мнение Квалифкомиссии, что доводы адвоката С., изложенные в объяснении и подержанные ею на заседании Квалифкомиссии и Совета АП СПб, противоречат тем фактам, которые зафиксированы в протоколе судебного заседания суда первой инстанции. При этом адвокат не подавала замечания на данный протокол, своего несогласия с позицией подсудимого и своей позицией, записанной в протоколе суда, не высказывала.

Из рукописных текстов, прилагаемых к объяснениям адвоката С., следует только то, что она посещала Ю. в следственном изоляторе и согласовывала с ним позицию по апелляционной жалобе на приговор суда после его вынесения; но эти записи, а также копия протокола судебного заседания от ХХ.11.2022 Ф. районного суда Санкт-Петербурга, в котором отсутствуют листы 11 и 12, Совет АП СПб вслед за Квалифкомиссией оценивает как не относимые к предмету жалобы, основанной на частном определении Санкт-Петербургского городского суда и протоколе судебного заседания от ХХ.05.2023. Указанные документы не устраняют те причины, по которым приговор Ф. районного суда Санкт-Петербурга в отношении Ю. был отменён апелляционной инстанцией, а в отношении адвоката С. было вынесено частное определение.

То же самое касается и письменной позиции Ю. (о том, что он претензий к адвокату С. не имеет, позиция в прениях согласована, оснований для возбуждения дисциплинарного производства он не усматривает), о приобщении которой к материалам дисциплинарного производства адвокат С. просила Совет АП СПб. Кроме этого, обстоятельства получения адвокатом С. данного документа ею не указаны.

Кассационная жалоба на частное определение Санкт-Петербургского городского суда от ХХ.10.2023, поданная адвокатом С. в Третий КСОЮ, к производству не принята, каких-либо жалоб на апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда об отмене приговора Ф. районного суда Санкт-Петербурга в отношении Ю. адвокат С. не подавала.

В обосновании принятого решения Квалифкомиссия обоснованно сослалась на возложения, содержащиеся в подп. 1 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре и подп. 1 ст. 8 КПЭА, а также на запреты, приведённые в подп. 3 п. 4. ст. 6 Закона об адвокатуре и подп. 1 и 2
п. 1 ст. 9 КПЭА.

Как верно отметила Квалифкомиссия, данных, подтверждающих наличие самооговора подсудимого Ю., в материалах дисциплинарного дела не имеется и адвокатом не представлено.

Совет АП СПб отмечает, что в условиях противоречивости позиции подсудимого Ю. относительно его отношения к предъявленному обвинению и подтверждающих его доказательств адвокат С. должна была принять исчерпывающие меры к уточнению этой позиции и её согласованию, после чего довести согласованную с подзащитным позицию до сведения суда, не допуская расхождения ни по одному вопросу, имеющему правовое значение. Однако адвокат С. этого не сделала.

Адвокату объявлено замечание.